В их каменных глубинах промелькнула обида.
— Конечно, хочу, — говорю я.
— Тогда почему?
— Потому что я чуть не упала в обморок. И потому что твой порез выглядит еще хуже после моей "помощи".
Он опускает взгляд на свою левую руку. Неровная линия сырой, морщинистой плоти, которую я неуклюже сшила, представляет собой уродливое, неприятное зрелище.
— По-моему, выглядит нормально.
Я качаю головой.
— Это сепсис, который только и ждет, чтобы случиться.
— Антибиотики позаботятся об этом, тигренок.
Мое сердце подскакивает, как и каждый раз, когда он называет меня этим прозвищем. Никто и никогда не называл меня иначе, чем Нера.
— Почему ты называешь меня тигренком?
— Потому что тебе это подходит. — Он протягивает руку и проводит кончиком пальца по тыльной стороне моей ладони. — Ты поможешь мне снова, если я приду?
Я прикусываю нижнюю губу, слегка наклоняясь вперед. Может быть, это безумно и глупо, но я бы хотела увидеть его снова. Скоро.
— Да.
— Почему? Ты меня не знаешь. Почему ты помогла мне раньше?
— Я не могла позволить тебе истечь кровью. Ничего не делать. Я не такая.
— Некоторые люди заслуживают того, чтобы умереть от кровопотери.
— А ты? — спрашиваю я.
Прикосновение к моей руке исчезает, и несколько мгновений он просто наблюдает за мной. Я опускаю взгляд на его губы, где в уголке рта виднеется несколько красных пятен. Наверное, от того, что он целовал мои пальцы.
— Да, — хрипит он.
— Никто не заслуживает такой смерти.
— Ты очень наивна, если веришь в это.
— Может быть. — Я беру с тележки чистый кусок марли и протягиваю руку, чтобы вытереть кровь с его губ. Его взгляд так пристально следит за моей рукой, словно он ожидает удара от летящего кулака. Я останавливаю руку в дюйме от его рта. — Эм… У тебя кровь на лице. Я просто…
Я медленно прижимаю марлю к его нижней губе, затем перемещаю ее к уголку рта, позволяя материалу пропитаться кровью. Его глаза притягивают меня, как два магнита, не позволяя отвести взгляд.
— Я рассказала сестре, что привела незнакомца к себе на работу и извлекла пулю из его бедра, — шепчу я. — Она назвала меня сумасшедшей, потому что ты мог быть серийным убийцей или что-то в этом роде.
— Серийные убийцы убивают своих жертв, чтобы удовлетворить внутреннее желание причинить боль. У меня нет таких навязчивых желаний. Но твоя сестра была права отчасти.
— Она также посоветовала мне повернуться и бежать, если я когда-нибудь увижу тебя снова.
— Мудрый совет. Должно быть, именно она была в длинном коричневом платье в том месте, куда вы ходили петь.
Я моргаю. Вечер караоке, три месяца назад. Он был там? Срабатывает инстинкт самосохранения, и я делаю шаг назад.
— Наверное, мне не стоило этого говорить. — Он склоняет голову набок. — Не бойся меня.
— Ты только что сказал мне, что преследовал меня. Разве это не веская причина бояться?
— Я бы не назвал это преследованием. Твоя безопасность важна для меня, поэтому я время от времени заглядываю к тебе.
— Время от времени?
— Раз или два в месяц. Просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. — Он пожимает плечами.
— Почему?
— Ты помогла мне. Я отвечаю взаимностью.
— Это не очень-то приятный способ поблагодарить кого-то.
— Я знаю. Но это единственный способ, который я знаю. — Он поднимается — медленно, размеренными движениями, словно не хочет меня напугать. — Это был неправильный поступок, и теперь я это понимаю. Прости, что напугал тебя. Больше ты меня не увидишь.
Что? Нет! Я не хочу, чтобы он уходил. Я сжимаю руки перед собой и делаю шаг навстречу этому загадочному мужчине.
— Ты можешь прийти еще раз, — пролепетала я. — Если тебе понадобится выковырять пулю или наложить швы, ты знаешь, где меня найти. — Я делаю паузу, а затем добавляю: — Если ты не против выглядеть после этого как монстр Франкенштейна.
Он поднимает руку, словно собираясь коснуться меня, но затем медленно отводит ее назад.
— Настоящие монстры редко выглядят как монстры.
Я смотрю на его широкую спину, когда он направляется к входной двери, его шаги гулко отдаются в комнате. С каждым футом расстояния покалывание в кончиках моих пальцев от его поцелуя превращается в дрожь.
— Ты даже не спросишь, как меня зовут? — кричу я вслед удаляющейся фигуре.
Он останавливается на пороге и кладет руку на раму.
— Если ты назовешь свое имя, то мне придется дать что-то взамен. Вот как работают разговоры.
— И что в этом плохого?
— В этом нет ничего плохого. Мне просто нечего дать.
Я хочу сказать ему, что это не может быть правдой, но он уже открывает дверь.
— Ты можешь назвать мне свое имя, — говорю я ему вслед.
В его теле ощущается странная неподвижность, когда он стоит там словно большая мраморная статуя в дверном проеме, в то время как по улице проносятся машины.
— Я мог бы сказать тебе имя. — Его голос низкий, я едва слышу слова на таком расстоянии. — Но оно не будет моим, тигренок.
Я стою посреди клиники, смотрю на дверь, которая со щелчком закрывается за ним, и гадаю, что он хотел этим сказать. И я надеюсь, что увижу его снова. Надеюсь, до следующего раза пройдет не так много времени.
26 лет назад
База подразделения Z.E.R.O.
(Кай — 8 лет)
Яркий свет льется на меня из светильника на потолке. Я щурю глаза и трясу головой, пытаясь прогнать головокружение. Последнее, что я помню, — это как две медсестры в психиатрическом отделении удерживали меня, а третья погружала шприц в мое бедро. Когда мужчина в униформе заявил, что я должен пойти с ним, я пнул его ногой и попытался убежать. Я добежал до середины коридора, прежде чем медсестры догнали меня и повалили на пол.
— Вы хотите сохранить имя мальчика? — Справа от меня раздается незнакомый голос. — А что делать с его записями?
— Они должны исчезнуть, Феликс. — Еще один голос, но этот я уже слышал раньше. Это военный.
Сохраняя максимальную тишину, я поворачиваю голову в сторону, осматриваясь вокруг. Похоже, это какая-то клиника. В палате две кровати и полки с медицинскими принадлежностями. Стены серые, по полу тянутся электрические провода. Никаких окон.
Мой взгляд скользит к противоположной стороне комнаты, где стоят двое мужчин. Один из них — парень в форме. Второй мужчина старше и одет в твидовый пиджак. На его лице толстые очки с коричневыми стеклами, а под мышкой — ноутбук.
— Не проще ли
