Давай, натягивай на себя то платье свое. Ну, которое проститутское. И пинжак который я тебе подарила, цикламеновый.
– Не… – блею как овца. Меня точно не пустят в обитель лакшери элиты, если я буду похожа на безумного Шляпника. Но спорить с Полькой у меня нет сил.
– Ща, Варька. Подожди только, я сумку возьму свою, чтобы потом не возвращаться.
– Надеюсь сегодня у тебя в ней нет чугунины? – напрягаюсь я. С Полькой расслабляться нельзя ни на миг. – Слушай, мы ведь не расплатимся, если ты…
– Да, за кого ты меня держишь?
Обычно с этой фразы и начинаются разрушения. Но сегодня я не обращаю внимания на слова подруги, потому что меня потряхивает от нервного напряжения.
Я даже и пути не замечаю, который мы преодолеваем до заведения за какие-то совершенно спринтерские сроки. Замираю у ступеней белокаменных, над которыми яркими огнями переливается вывеска.
– Ты прям оделась под цвета заведения, – восторженно бубнит моя дорогая подруга, которую я сейчас хочу забить ее собственной сумочкой из перехода. О да, цвета, что надо. Вырвиглазно розовая роскошь пуховика, под которым сокрыт такого же цвета «пинжак», в сочетании с леопардовым платьем, нежно девичьими колготами, в которых мои ноги похожи на два батона «докторской» и сапожками-дутиками, космического дизайна, что я напялила явно лишившись разума, под давлением Польки, смотрятся сногсшибательно. А я то все думала, что на меня оглядываются все встречные? А оно вон оно чо.
– Яров с ума сойдет, когда тебя увидит, – шепчет эта чума болотная, блестя глазами. – Ты шикардосно выглядишь.
Это точно, и не только Яров. Боже, это какой-то страшный кошмар. Вот бы проснуться сейчас…
– Я ухожу, – говорю, разворачиваясь на месте, через плечо. Швейцар, стоящий у входа в шикарную жизнь даже крякает расслабленно. Не придется ему спускать с лестницы «Асисяя». А именно как клоун я сейчас и выгляжу. Да шапка эта еще, на глаза сползает. Мне жарко, и хочется плакать. И я даже шаг успеваю сделать, и подумать, что надо не идти, а бежать, и…
Мне кажется, врезаюсь в стену из гранита, не меньше. Взмахнув руками начинаю заваливаться назад. Какая-то страшная сила поднимает меня за химок, как шелудивого песика, не корги, прошу заметить. Я чувствую под ногами земную твердь, но не вижу спасителя. Чертова шапка, чертова Полька. Чертова…
– Прекрасно, – словно гром небесный звучит насмешливый знакомый голос. – Я сражен наповал. Еще никогда и никто не мог меня так поразить, как ты пухляшка. А уж два раза подряд.
– Пусти, – бухчу я. Точнее, я всхлипываю жалко, пытаясь вывернуться из захвата сильных пальцев. Ну конечно, кто еще мог меня спасти от позорного падения? Только мистер Твистер. Извиваюсь ужом, и ненавижу… Не его сегодня. Себя, для разнообразия. За то что постоянно позволяю над собой глумиться. Но справедливости ради, повод к издевкам я всегда даю сама.
– Моя невеста клоунов любит, куколка. И она, наверное, уже на мыло исходит от злости. Ты опаздываешь, а это неприлично. Алиска не любит ждать.
– Да чихала я, кто там что не любит, – рычу, болтаясь как Буратино на ветке, в лапище мужика, от которого у меня вечные проблемы. – Не отпустишь, я подругу свою позову.
– И что будет? – в голосе поганца появляется неприкрытый интерес. – Она забьет меня клеенчатой дешманской сумочкой, от которой у меня по всему телу останутся отпечатки фейковой брендовой бляхи? Или может она превратит тебя из тыквы в…
Договорить он не успевает. Я слышу вопль Польки, страшный грохот, воздух воняет дымом. Яров от неожиданности разжимает свой смертельный захват, и я наконец почувствовав свободу и кулем обваливаюсь на подмерзший тротуар.
– Это, я нечаяно. Пусти, холуй. И где вас только набирают в превратники? Не надо полицию. Эй… Подумаешь мрамор на двух ступеньках всего отлетел. Я же не виновата, что у вас он прилеплен плохо. Халтурщики, – где-то, словно сквозь вату орет моя подруга. Я сижу на земле, контужено мотаю головой и смотрю на чертова мерзавца, склонившегося надо мной. Я не слышу, что он говорит, но на породистом хищном лице впервые вижу сочувствие и тревогу.
Лавр Яров
– Восхитительно. Просто прекрасно. Бланш под глазом, пропалины в волосах, ожог на подбородке. Это ты так к свадьбе с моей дочерью готовишься, Лавруша? Знаешь, шрамы конечно, украшают мужчин. Но к костюму от Бриони не подходят рабоче-крестьянские фингалы. Придется немного сдвинуть дату свадьбы. Ты как смотришь на это?
– Спокойно, – черт, просто так он не делает ничего. И дело не в синяках и ожогах моих. Что-то тут не так.
Я морщусь. Мой будущий тесть вызывает во мне всегда глухое раздражение смешанное с брезгливостью. Брылястый хищный мужик, похожий на седого бульдога, с глазами бойцовского пса и повадками бандита из девяностых, которые, видимо, ничем уже не искоренить. Он ушел в бизнес, поэтому выжил в смутные времена. Но так и остался Сеней Бульдогом.
– Лавр. Не Лавруша, не Лаврик. Лавр, – хмыкаю я. Вообще-то он прав, с тех пор, как в моей чертовой жизни снова появилась эта странная толстая баба, я превратился в грушу для битья. Каждое ее появление на моем горизонте сулит трагедии и разрушения. Но, вот как-то слишком много вдруг стало ее в моей жизни.
– Что ты сказал, дорогой мой, почти, зять? – в голосе Бульдога я слышу нотки ярости и раздражения, хотя лицо старика буквально сочится медовой улыбочкой. Сука, какого хера я до сих пор не послал этого хмыря? В конце концов, я нужен ему даже больше чем он мне. Он, и его дочка капризная, которая даже возбуждения не вызывает ни в одном из моих главных органов. Ни в голове, ни в жопе, блядь.
Я молчу. Пригубляю из тяжёлого стакана теплый коньяк, прекрасный, надо сказать. Лень. Мне просто не хочется тратить слова и энергию на человека, сидящего в кресле, похожем на дурацкий трон из дурацкого сериала.
– Мне тут птичка начирикала, Лавр, что завод, который должен стать основной частью нашего с тобой доброго мира оказывается не твой? Что же ты расстраиваешь старика, зять ненаглядный?
– Потому что это временные трудности, – кривлюсь я с грохотом ставлю стакан на дорогой стол. Коньяк уродливыми каплями выплескивается на полированную столешницу крсного дерева. Надо же, как быстро он узнал о моей глупости. Черт старый. Так вот в чем причина переноса бракосочетания. Однако, даже смешно. Не верит мне старый и боится. Осторожный волчара. – Ваша птичка свой клювик сует не туда. Может и лишиться его.
