— А ты пришла попробовать его охмурить? Или тебя тянет только на моих мужчин, а, Алина?
Нравится моими объедками питаться?
— Я смотрю, ты тоже ими питаешься? — переводит она взгляд на блюдце с остатками злосчастного бутерброда.
Взгляд Алины из брезгливого становится ошеломленным... Любая женщина, даже такая, как капустница, поймет, в чем дело? Это мужик решит, что в малине с солеными огурцами нет ничего странного.
— А это... И не мое вовсе.
— Ага, наверное, ее? — ухмыляется она, глядя на Алевтину — той хорошо за пятьдесят.
— Это... Мой бутер, - вступается за меня Зойка. — Аты вали, давай, отсюда. Никто тебя на работу не возьмет. Даже говночистом. Сникаю, чувствуя, как душу стремительно заполняет ужасное предчувствие... Алина все расскажет Максу, а тот судье... И будут они трепать мне нервы до скончания века, пока не устанут...
29.
Герман.
— Ягодка, ну, хватит уже. Ты так горько плачешь, словно случилось что-то ужасное, —нарочито спокойно произношу я.
А на деле... Мне до потолка прыгать охота. Беременная! У меня получилось все-таки.. Я очень хотел заделать Ягодке ребенка. Да, я такой! Хитрый и предприимчивый.
— Прости, что ты узнал последним, — поднимает она на меня заплаканный взгляд.
Ага, последним... Только идиот не догадается, в чем дело? Вчера Соня полила мороженое кетчупом, а позавчера заправила салат вареньем вместо сметаны.
Я помню, как подобными причудами страдала Ольга. Хоть и не мой Тема, но беременной-то я ее помню?
— Это ничего. Я очень рад, Сонька. И.. это. замуж за меня выходи.
Она еще пуще рыдает. Покоится на моей груди и выпускает боль... Боится, что Алина доложит
Максиму о ребенке, а тот начнет интриги плести, как заправский злодей.
— Гера-а.. Он же не даст развод.
— Сейчас не то время. Вот беременная женщина имеет право попросить у суда отсрочки.
Или мать ребенка до года. А он нет. Все будет хорошо, Сонечка. Чего бы тебе хотелось сейчас?
— Помидоров, политых шоколадной глазурью, — на полном серьезе протягивает моя малинка.
— Надо внести новый пункт в меню ресторана, как считаешь? Меню для беременных.
Мороженое под селедочным соусом, салат, заправленный клубничным вареньем и стейк из...
— Мясо я очень хочу, кстати. С кровью. Стейк из телятины. И вообще. Я есть все время хочу, Гер.
Так что ты не спеши предлагать мне замужество. Месяца через два я в бегемота превращусь.
— Ну и что.. Это такая мелочь. Я терпеть не могу тощих селедок. Сонька, а как же с постелью?
Запрет или…
— Двойная доза, Гер, — томно шепчет она, обнимая меня за плечи. — Ужасно хочется...
Ужасно просто...
— Сейчас? — сглатываю я, припадая губами к ее острому плечику.
— А ты чем-то занят?
— Только тобой, Сонька...
Смахиваю стаканчики с канцелярией и укладываю Ягодку на стол. Непривычно ей все это, знаю...
Она не Рита и не.. Кочанова, будь она неладна. Те с радостью ноги раздвигают в любом, даже чертовски неудобном помещении. Стол, машина, общественный туалет —всегда пожалуйста. А тут
Соня...
— Гер, вдруг, кто-то зайдет? - шепчет она, порывисто облизав нижнюю губу.
Красавица моя... Разрумянившаяся, нежная, открытая...
— Никто не зайдет, Сонь. Я запер дверь на всякий пожарный.
Расстегиваю ремень и спускаю брюки вместе с трусами. Боже, ну, когда я уже привыкну к ее взгляду при виде моего члена? Что там у Макса болтается, ума не приложу? Огрызок, что ли?
От этого ее взора, молчаливо выдающего восторг, обкончаться хочется.
— Герочка.. Я тебя тоже люблю.
— Правда, Сонь? Точно?
Блин.. Договорились же, что она не будет торопиться? Честное слово, я не требовал от Ягодки никаких признаний. И не посмел бы требовать позже. Мне достаточно самому любить. Наверное, судьба нас невидимыми нитями привязала? Почему мне так легко дались эти чувства? Я прямо раз, и. Втрескался по самые уши, как пацан.
Стягиваю с Сони юбку и трусики. Жадно вдыхаю аромат ее возбуждения, касаюсь скользких складочек пальцами и направляю в нее член.
— Ах. Быстрее, пожалуйста.
Она как печка горит. Ерзает, подкидывая бедра навстречу моим нетерпеливым толчкам.
С чего Сонька решила, что она превратится в бегемота? Она стройная, аппетитная в нужных местах. Расстегиваю пуговки на ее форменной блузке и сминаю в ладонях груди.
Зажмуриваюсь, представляя, как они потяжелеют, налившись молоком... Моя женщина. И мой малыш... Любого за нее порву.
Поглаживаю клитор и аккуратно толкаюсь между ее влажных складок. Буквально пожираю ее эмоции - темный, как нефть, взгляд и вырывающиеся из груди стоны...
Ускоряюсь, не переставая ласкать ее подушечкой большого пальца. Сонька прикусывает губы и выгибается. Замирает, будто обездвиженная накатившим оргазмом. Кричит, всхлипывает, вцепившись в мои предплечья напряженными пальчиками. Глубоко изливаюсь в ней. Не спешу выходить. Толкаюсь, продлевая ее удовольствие.
— Герман... Господи... Кажется, весь отель знает теперь, чем я тут с тобой занимаюсь.
Стыдоба-то какая, — порывисто произносит она, соскальзывая со стола и поправляя одежду.
— Пусть завидуют, — отвечаю, протягивая ей пачку влажных салфеток. — Сонь, что ты решила делать с фирмой? Ты по-прежнему ее хозяйка, а Макс вернул весь долг. Видимо, ему удалось реализовать украшения Кочановой.
— Закрою ее, и дело с концом. Я ничего не смыслю в тендерах и инвестициях, Гер. Боюсь влететь.
В этот раз прокатило, а что будет в следующий... Никто не знает.
— Максик твой сколотил хорошую базу подрядчиков и заказчиков. Может, наймешь управляющего? Давай подумаем над этим?
- А... может, отдать ее Максу? В обмен на спокойный развод? — протягивает она, поднимая на меня полный надежды взгляд.
— Думаешь, согласится?
— А, почему нет? Дом я ему не отдала. Заставила делить.
— Признайся, что сделала это из вредности, — нежно целую ее в лоб.
— Именно так. Не хочу, чтобы на моей кухне хозяйничали какие-то бабы... Надеюсь, в нем поселится настоящая семья... А Макс... Ему хватит холостяцкой однушки.
— А это мысль, Сонь. Давай поедем к нему на работу и предложим фирму? Наверняка его
Кочанова уже донесла информацию о ребенке?
— Уверена в этом на все сто. Поедем.
30.
Софья.
Нельзя быть таким умопомрачительно красивым, это преступление... Но факт остается фактом —
мой мужчина именно такой. Высокий, статный, в белоснежной рубашке и черных брюках.
Любимый…
Мы встретились в правильное время. Ошибки и разочарования прошлого помогли «увидеть» друг друга, оценить по-настоящему. И, знаете, я ни о чем не жалею. Я ведь была счастлива в браке? Да, он оказался пустышкой, но я-то не знала об этом? Пребывала в прелести, принимая за чистую монету поведение Макса...
— О чем думаешь, калинка-малинка? - спрашивает он, распахивая передо мной переднюю пассажирскую дверь.
— 0 Красавино. Мы так и не поехали туда.
— Ничего страшного. Я нанял регионального управляющего. Если захочешь, переедем в Москву.
Или Питер. Или...
— Скажи, ты ко мне ехал? Знал, что я здесь работаю?
— Нет, честное слово. Потом увидел списки с фамилиями сотрудников и будто обмер.
Сонька, я тебя раньше искал, — прячет он смущенный взгляд.
— Как? А я...
— Я даже видел тебя один раз, но так и не решился подойти. А ведь все могло сложиться иначе.
— Где, Герман? Где ты меня видел?
— Настёна малюсенькая была. А ты выглядела такой счастливой.
Смотрел на тебя и любовался.
Я здесь был проездом.
— А как же Оля?
— Я не изменял ей, Сонь. Вот с Ритой только. Но это было после нашего обоюдного решения развестись. Ты не ответила? Где будем жить?
— Я хочу остаться здесь, Гер. Но приму любое твое решение. Может, в Сочи?
— Можем осенью жить здесь, а зимой в Сочи. У меня там особняк на побережье. Вокруг горы, из окон видна полоска моря, слышится крик чаек. Малышу там будет хорошо. Я бегаю на рассвете по берегу, можем это делать вместе.
