а мои мысли все время возвращаются к возможному браку по расчету с Габриэллой.
Она не хочет возвращаться к родителям, поэтому я на девяносто процентов уверен, что она согласится с этим решением.
Влечение есть, и, возможно, мы сможем завязать дружбу или, по крайней мере, сможем комфортно общаться.
Это если она не будет спорить со мной при каждом удобном случае.
Тогда мы можем просто убить друг друга.
Мне понадобится неделя или около того, чтобы все обдумать, прежде чем я приму решение.
Габриэлла
Когда на экране появляются заключительные титры фильмы "Тихая гавань", я улыбаюсь миссис Аккарди.
— Мне нравится этот фильм.
— Я подумала, что мы посмотрим его, пока Аида гуляет с Дамиано. Он не допускает, чтобы рядом с ней происходили какие-либо проявления насилия.
Любопытство берет надо мной верх.
— Могу я спросить почему?
— Отец Дамиано был ублюдком, — говорит она, но прежде чем успевает продолжить, в гостиную входит Карло.
— Ты закончила с фильмом, ма?
— Да. — Она смотрит на сына с любовью. — А что?
— Я хочу провести с тобой немного времени.
Она поднимается с кресла.
— От такого я никогда не откажусь. — Помахав мне рукой, она говорит: — Наслаждайся остатком ночи, cara.
— И вы тоже.
Оставшись в гостиной, я подхожу к полке и беру эротическую книгу, которую миссис Аккарди заставила меня читать вслух на прошлой неделе.
Снова садясь в кресло, я поджимаю ноги под себя и открываю вторую главу.
Мои глаза пробегают по словам, и по мере того, как я читаю страницу за страницей, мое сердцебиение учащается. Когда я дохожу до сцены, где герой хватает главную героиню и крепко целует, я останавливаюсь, чтобы перечитать ее снова и снова.
Меня никогда не целовали, и мне интересно, каким будет мой первый раз.
Если меня заставят выйти замуж по расчету, попытается ли мой будущий муж хотя бы поцеловать меня?
Может, Дамиано решит отпустить меня.
А может, и нет.
Закрыв книгу, я со вздохом поднимаюсь на ноги. Поставив книгу обратно на полку и, чувствуя легкое беспокойство, я выхожу из гостиной.
Я мало исследовала особняк. Поскольку миссис Фалько и миссис Аккарди проводят время со своими сыновьями, я решаю, что сейчас самое подходящее время.
Пройдя через фойе, я сворачиваю направо и обнаруживаю еще одну гостиную, отделанную коричневой кожей и заставленную книгами по строительству и архитектуре.
Чувствуется, что это мужское место, и я быстро ухожу, чтобы продолжить осмотр.
В конце коридора я захожу в куполообразную комнату, и мои губы приоткрываются. Здесь повсюду растения, и лунный свет проникает сквозь стеклянный потолок.
Я не пытаюсь найти выключатель, потому что в комнате не слишком темно.
Между растениями в горшках стоят диваны, и, подойдя к ближайшему из них, я сажусь.
Откинувшись на спинку, я смотрю в потолок, и по моему лицу расплывается улыбка.
Меня окутывает умиротворение, и я удивляюсь, почему миссис Фалько и миссис Аккарди предпочитают читать в гостиной, когда могли бы делать это здесь.
Сбросив каблуки, я поджимаю ноги под себя и наслаждаюсь тишиной.
Тело расслабляется, но тут я слышу шаги, и мирное мгновение рушится.
Как только я вскакиваю с дивана, в комнату заходит Дамиано.
И когда его глаза встречаются со мной, он замирает на месте.
В его голосе звучит раздражение:
— Что ты здесь делаешь?
— Я не знала, что нельзя входить в эту комнату, — говорю я.
Он подходит ближе ко мне и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, смотрит на мои босые ноги.
Я быстро засовываю ногу в туфлю, но когда пытаюсь обуть другую, то на мгновение теряю равновесие.
Моя рука автоматически вытягивается вперед, и ладонь касается пресса Дамиано. Я чувствую, какой он твердый, и из-за этого мой живот напрягается так сильно, что я ахаю.
Dio. Только не снова.
Я засовываю ногу в чертову туфлю и отстраняюсь от него.
— Извини. Это был…
— Несчастный случай. — Слова вырываются из его уст. — Тебе следует подумать о том, чтобы носить другую обувь.
Да. Высокие каблуки могут погубить меня рядом с этим мужчиной.
Но потом я понимаю, что он не потерял самообладания.
Пока.
— Эм… — Я запрокидываю голову, посмотрев ему в глаза. — А… спокойной ночи.
Как только я делаю шаг, его рука обхватывает мой бицепс. Мгновенно по моей коже пробегают мурашки, а губы приоткрываются.
— Вход в эту комнату не запрещен, — говорит он. — Ты можешь остаться.
Ох.
Он отпускает меня, и я смотрю, как он расстегивает пуговицы на пиджаке и садится на диван. Откинув голову назад, он смотрит на меня.
Я не могу разобрать выражение его лица, а атмосфера в комнате, залитой лунным светом, кажется гораздо более напряженной, чем обычно.
— Сядь, Габриэлла, — приказывает он и кивает на свободное место рядом с собой.
Странная смесь дурного предчувствия и предвкушения скручивается у меня в животе, когда я сажусь.
Моя спина прямая, а тело находится в состоянии повышенной готовности. Я бросаю взгляд на комнатные растения, затем поворачиваю голову и встречаюсь с напряженным взглядом Дамиано.
Его глаза блестят, словно темные озера, и я, чувствуя волнение, не могу долго смотреть ему в глаза.
Чтобы прервать молчание, я спрашиваю:
— Тебе понравился ужин с мамой?
Он расслабляется и, подняв руку, кладет ее на спинку дивана.
Затем отвечает обманчиво мягким голосом:
— Да.
Между нами повисает тяжелое молчание, и я изо всех сил стараюсь не ерзать.
— Расслабься, Габриэлла, — бормочет он.
Ага, ни за что.
Я откидываюсь на спинку дивана и заставляю свои мышцы расслабиться.
Взглянув на Дамиано, я вижу, что он наблюдает за мной, и мне интересно, может ли он понять выражение моего лица.
— Ты не хочешь возвращаться к родителям.
Это заявление застает меня врасплох.
Я облизываю губы, затем говорю:
— Нет, не хочу.
— Расскажи мне о своем детстве, — требует он.
Я пожимаю плечами и, не в силах выдержать его напряженный взгляд, бросаю взгляд на дверь.
— Рассказывать особо нечего.
— Сомневаюсь, — бормочет он. — Они всегда жестоко обращались с тобой?
Его вопрос заставляет меня снова взглянуть на него.
Я не знаю, почему он задает эти вопросы, и, не желая давать ему ничего, что он может использовать против меня, молчу.
Он смотрит на меня какое-то время, потом кивает.
— Должно быть, все было плохо, если ты не хочешь об этом говорить.
Я обхватываю себя руками, а затем говорю:
— Не было ничего такого, чего я не смогла бы пережить.
Он наклоняет голову, и мне кажется, что он пытается выведать у меня мои самые
