Ознакомительная версия.
— Как раз наоборот, я появляюсь там, где случилась беда. Она всегда приходит первой. — Он вдруг резко переменил тему. — Кстати, хочу тебя обрадовать. Твой любимый писатель, как его, Ташковский, остановился в одной гостинице со мной.
Сегодня видел его в баре. Пытался избавиться от похмелья с помощью сырых яиц и флакона шотландского виски.
Полковник досадливо махнул рукой и склонился к Костину.
— Думаешь, у меня сейчас есть время что-то читать? Признайся, Юрка, ты ведь не в отпуске, а?
— На кой ляд тебе знать это, Вольдемар? Возможно, у меня здесь личный интерес… — Костин покосился на Анюту.
— Я бы поверил, — усмехнулся Горбатов, — но ты слишком часто вешал мне лапшу на уши. Скажи только, ты нашел здесь то, что искал?
— Знаешь, очень боюсь, что нашел…
Садыков, видно, приказал особо не церемониться и прикончить его в первом же безлюдном переулке. Но наверняка не предупредил, с кем его громилам, шоферу и сопровождающему, придется иметь дело. Поэтому они так неосмотрительно вывели Максима из машины: возможно, боялись, чистюли, испачкать сиденья. Схватка продолжалась четверть минуты. Еще одна минута ушла на то, чтобы оттащить к пересохшему арыку и сбросить вниз оба трупа, один с перебитым кадыком, второй — с неестественно вывернутой шеей. А через две минуты ровно Максим Богуш вел трофейную машину по направлению к российской военной базе. Теперь он чувствовал себя более уверенно: два конфискованных ствола радовали душу и приятно оттягивали карманы.
Толчея на улицах не позволяла ехать быстро. Полуголые мальчишки, рискуя быть задавленными, перебегали дорогу прямо перед автомобилем. Конные повозки, нагруженные дынями и арбузами, ишаки, с сидящими верхом на них аксакалами, женщины в парандже и с непременным узлом на голове, полуразбитые грузовики, на которых восседали заросшие густыми бородами по самые глаза местные джигиты в овечьих папахах и пестрых ватных халатах… — все это создавало немыслимые пробки. Кругом стоял невообразимый шум. Словом, обычная для Ашкена суета. Максим даже засомневался, не приснились ли ему войска, заполонившие ночью ближние к дворцу улицы и площадь.
Нет, не приснились, подумал он, объезжая внезапно вынырнувшие из боковой улицы два бронетранспортера. Они перекрыли проезд, а выскочившие из них солдаты с автоматами на изготовку принялись что-то орать и размахивать руками, заворачивая потоки людей в обратную сторону. И Максим вдруг понял, что вся масса народа двигалась в одном с ним направлении — из города…
Предприняв массу ухищрений, он все же выбрался из Ашкена и, прибавив скорости, вздохнул с облегчением.
Дорога все время ползла вверх, петляла среди нагромождения камней, изъеденных ветровой эрозией скал и редких, с трудом цепляющихся корнями за бесплодную почву деревьев. Но Максим знал, что через пару километров она нырнет в небольшую долину. По дну долины течет река, которая ниже по течению разбежится по множеству арыков и каналов, чтобы напоить тысячи и тысячи гектаров хлопковых и рисовых полей. Но тут, в горах, она еще достаточно полноводна и не загажена удобрениями. В советские времена вблизи реки и на ее берегах располагались санатории для передовиков сельского хозяйства и пионерские лагеря.
Сейчас этого нет и в помине, только российская военная база, разместившаяся на невысоком плато, с которого хорошо просматриваются ближайшие подходы к границе и небольшой участок территории Афганистана.
Изредка по краям дороги мелькали редкие, полуразвалившиеся саманные домишки с разрушенными дувалами, из-за которых торчали скрюченные временем и солнцем шелковицы. Жители крошечных кишлаков давно уже покинули эти края, предпочитая нищенствовать в городе, чем умирать с голоду в родных местах.
За все время движения Максим не заметил ни одного живого существа, кроме большой змеи, медленно переползавшей дорогу, да нескольких крупных птиц, парящих в белесом от жары небе.
Внезапно он увидел человека, чрезвычайно худого, всем своим видом напоминающего сухую урючину, только с редкой седоватой бородкой. Он возился возле ветхой саманной хижины с плоской крышей — выносил из нее старые одеяла, потертые ковры, алюминиевую посуду и грузил все в тележку, запряженную маленьким невозмутимым осликом.
— Вы уезжаете отсюда? — спросил его Максим на местном наречии.
Человек взглянул на Максима. Он был не так уж и стар. Но Максим знал, что внешность местных жителей — весьма обманчивая штука. На вид ему около шестидесяти, а на самом деле могло оказаться сорок.
— Что тебе надо, шурави? — с легким оттенком презрения ответил человек. — Какое тебе дело, чем я занимаюсь?
Максим молча проглотил «шурави», но вытащил из кармана пачку сигарет и протянул мужчине.
Тот с удивлением посмотрел на него, но пачку взял и сунул за пазуху.
— Переезжаешь? — опять спросил Максим и закурил.
Мужчина внимательно посмотрел на него и неохотно ответил:
— Переезжаю. — Он махнул рукой в сторону гор. — Рахимов идет оттуда, шурави. Это будет сильнее землетрясения.
— Так ты боишься Рахимова или землетрясения?
Мужчина пожал плечами.
— Кто его знает! — ответил он уклончиво и повторил:
— Рахимов придет с гор после землетрясения.
— С чего ты взял?
Мужчина усмехнулся:
— Об этом знают все вокруг.
— А когда это случится?
Мужчина посмотрел на безоблачное небо, потом наклонился, взял щепотку пыли, потер ее между пальцев:
— Завтра или послезавтра, не позже.
Он подошел к ишаку, что-то тихо сказал ему, и тот медленно потащил меж камней повозку, груженную нищенским скарбом.
Максим растерянно проследил взглядом, как скрывается за камнями пыльный тюрбан его недавнего собеседника, следом исчезает из виду гора тряпья, водруженная на повозку, и вернулся к машине.
У ворот базы его остановил рослый сержант, наверняка из контрактников, в камуфляже, бронежилете, каске, с полной боевой выкладкой.
— Назад! — приказал он и повел дулом автомата в сторону, показывая, где должен остановиться автомобиль.
— Что за черт? — рассердился Максим. — Что здесь происходит?
Сержант сжал губы и резко произнес:
— Я кому сказал — назад!
Максим открыл дверцу машины и вылез наружу.
Сержант отошел на пару шагов в сторону. Максим поднял голову. С вышек, находившихся по обеим сторонам ворот, прямо на него смотрели рыльца крупнокалиберных пулеметов.
— Что вам нужно? — грозно спросил сержант.
— Я — российский подданный, полковник в отставке Богуш Максим Александрович. Мне необходимо увидеться с командующим.
— Документы, — произнес сержант бесцветным голосом.
Ознакомительная версия.
