— Талли, это неправда. Ты даже не хотела его. Как же я мог знать?
— Знал! Потому что знаешь, как я его люблю! — взвизгнула она. — Можешь радоваться. Я не могу уйти. Не могу! Этого ты хотел? Ты думаешь, это не будет ложью, притворством, комедией? Ты думаешь, если я останусь из-за него, ты победишь?
— Да, это была бы страшная победа, — сказал Робин, качая головой и отступая от нее. — Нет, Талли. Теперь я совсем не хочу, чтобы ты осталась со мной.
* * *
В следующую субботу Талли с Дженни и Джеком ездили на озеро Вакеро. Когда Талли вернулась на Техас-стрит, дома никого не оказалось. Некоторое время она с Дженни на руках гуляла по пустому дому, садясь на все стулья, проводя рукой по всем столам и полкам. Она зашла в «Калифорнию», включила ультрафиолетовый свет и полюбовалась кактусами. Талли задыхалась от жары и чувствовала себя очень одиноко. В доме стояла тишина. Слышно было только, как где-то капает вода, и их дыхание: дыхание Дженни и дыхание Талли. И еще дыхание одиночества, давившего Талли грудь.
Талли перебралась в холл и задремала в кресле-качалке Робина. На животе у матери заснула и Дженни.
Проснувшись, Талли никак не могла понять, где находится. В первое мгновение ей показалось, что она в палатке на заднем дворе на Сансет-корт, потом — у Джулии, потом — у Рождественской елки, потом — в Вашингтоне. Наконец она ощупала Дженни у себя на животе, и кружение времени и пространства остановилось. Она сидела в кресле в холле дома на Техас-стрит. Все было как обычно, но что-то все-таки не давало ей покоя. Осторожно встав с кресла, Талли поднялась наверх, положила Дженни в кроватку и пошла на кухню звонить Робину.
— Робин, что-нибудь случилось? — спросила она.
— Нет. Ничего особенного, — ответил он.
В голосе мужа Талли уловила какую-то неловкость.
— И все-таки? Вы, ребята, скоро приедете?
Она услышала, как Робин вздохнул.
— Талли, я пока побуду здесь, — сказал он.
Сердце Талли упало на пол. Она нагнулась и подняла его, а оказалось, что это мячик Бумеранга.
— Что ты говоришь? — сказала она, начиная дрожать. — Где Бумеранг?
— Он здесь, со мной.
И тут Талли закричала. Завизжала. Она кричала в телефонную трубку, потом бросила трубку и снова кричала. Ничего не соображая, побежала в гостиную, потом вверх по лестнице, потом вниз, не переставая кричать от ужаса.
Когда она снова сняла телефонную трубку, у нее стучали зубы:
— Р-р-р-р-о-о-о-бин, ты н-н-н-е з-з-заберешь его. Т-т-ы н-н-н-е м-м-м-ожешь.
— Талли, — сказал он, — пожалуйста, прекрати истерику.
— Р-р-р-о-бин, п-п-п-о-жалуйста, привези его домой.
— Талли, я не забираю его у тебя. Я просто хочу провести с ним выходные. В понедельник он пойдет в школу.
Талли не отпускала дрожь.
— Приезжай домой, — сказала она.
— Нет, Талли. Я пока поживу у Брюса.
— А Б-б-б-умеранг?
— Бумеранг в понедельник пойдет в школу.
— Робин, что происходит? Когда ты собираешься домой? В понедельник?
Он снова вздохнул.
— Талли, ты, наверное, не поняла меня. Я больше не могу жить с тобой. Я не вернусь.
Она повесила трубку и побежала за Дженни. Пристроив дочку на заднем сиденье, Талли помчалась к Брюсу. Она на полную громкость включила запись Спрингстина, и музыка почти заглушила бившиеся в голове мысли;
Талли подъехала к дому, и навстречу ей выбежал Бумеранг. Сердце ее снова упало, но на этот раз ей не пришлось поднимать его, потому что сын прыгнул на нее, а она крепко обхватила его за шею.
— Привет, мам, — сказал он. — Что ты тут делаешь? Мы ходили по магазинам. Купили новые вратарские перчатки, новый мяч, новые теннисные кроссовки. Целую уйму классных вещей.
— О, в этом я не сомневаюсь. — Легкий укол стыда, ведь она воспользовалась любимой фразой Джека.
Талли крепко прижимала к себе Бумеранга, пока он снисходительно не похлопал ее по спине.
— Все в порядке, мам. Все в порядке.
— Что ты здесь делаешь? — спросил появившийся на крыльце Робин.
— Приехала навестить вас, ребята, — сказала она. — Чем вы тут занимаетесь?
— Я уже сказал тебе, — холодно ответил Робин. — Я решил побыть немного с сыном. В понедельник я отвезу его в школу.
Талли уже успела немного успокоиться. Теперь она не столько боялась, сколько сердилась.
— Что происходит? Вы уезжаете, не сказав ни куда, ни когда вернетесь.
— Правда? Еще что новенького?
— Что ты задумал, Робин? Я не понимаю. Что ты задумал?
— Я устал от тебя, — ответил он. — У меня нет больше сил. — Он продолжал, не обращая внимания на выражение ее лица. — Ты взяла надо мной верх. Я больше так не могу. И вот я ушел.
Талли огляделась вокруг, чтобы удостовериться, что Бумеранг их не слышит. Он был достаточно далеко — вытаскивал Дженни с заднего сиденья.
— Почему? — спросила она.
— Ради Бога, Талли. Не глупи! Я уехал, чтобы могла уехать ты.
Она опустила глаза.
— Робин, о чем ты говоришь? Я уже сказала тебе. Я не могу уехать. Как я могу уехать?
— Как? Очень просто. Собираешь чемоданы, увольняешься с работы и вперед. В среду суд. В четверг ты уезжаешь.
— Робин, — тихо сказала Талли, глядя на кайму своей серой хлопковой юбки, на свои черные сандалии, высушенную траву под ногами. — Суд, развод — в этом нет никакого смысла. Я не могу уехать без моего мальчика.
Бумеранг с Дженни на руках подошел к родителям.
— Куда ты не можешь уехать, мам? — спросил он.
— Пойди поиграй за домом, Бум, — сказал Робин. — Нам с мамой надо поговорить.
— Пошли все вместе, — позвал Бумеранг. — Мам, у дяди Брюса такая здоровская новая лошадь.
— Пойди поиграй. Мы через минуту закончим, — сказал Робин, чуть повысив голос.
— Иди, сынок, — сказала Талли. — Мы скоро придем.
Буркнув, что его зовут не Бумеранг, а Робин, мальчик нехотя поплелся на задний двор. Талли с Робином остались перед домом — вокруг расстилались бескрайние пшеничные поля и прерия.
— Вернись домой, Робин, — попросила Талли.
Робин смотрел на нее холодным изучающим взглядом.
— В общем, так, Талли. Похоже, тебе придется выбирать одно из двух: уехать с Джеком и оставить Бумеранга, или отказаться от Джека и остаться с Бумерангом.
— Да, — прошептала она. — Похоже, что у меня совсем нет выбора. Я не могу уехать без сына.
Робин стоял перед ней с непроницаемым выражением лица, под глазами у него были черные круги.
— Знаешь что, Талли, — сказал он как бы беззаботным тоном, но отводя глаза, — я пойду тебе навстречу. Можешь забрать его. Можешь забрать его с собой. Ты слышишь меня? Я отдаю его, и ты можешь забрать его с собой.
