— А ты что, бросила? У Глеба заразилась?
Так. Если еще раз услышу в ближайшее время это имя, размозжу кому-нибудь голову. Буров, не подозревающий о нависшей над ним опасности, бодро сказал:
— Чего такая мрачная? Пошли в столовую, тетки уже очередь заняли.
Столовая у нас вполне приличная — всего много и вкусно, и не слишком дорого — потому народу здесь вечно выше крыши. Вовремя не успел — стой и жди.
Таня замахала нам уже от самой раздачи.
— Идите скорее! Они занимали… А я говорю — занимали!
Мы поднырнули под ограждение. Буров уже орал: "Куда понесли пироги!" Я почувствовала ладонь на своей спине, посторонилась и оглянулась.
— Можно мне с вами? — спросил Глеб. Я кивнула с солидным запозданием, шеф поставил поднос и стал глубокомысленно изучать меню. Я пялилась на салаты, не в силах из-за расстройства сосредоточиться на выборе. Наконец схватила тот, что поближе, и двинулась вслед за Буровым.
— Глеб Анатолич, — сказал тот над моей головой. — Ты мою «Сигму» смотрел?
— Смотрел.
— И чего?
— А ничего. Придешь, я тебя носом ткну.
— Где?!
— После обеда.
— Нет уж, давай сейчас!
Они переговаривались над моей головой и я, наконец, смогла как следует вздохнуть и поменять молочный суп, который терпеть не могу, на солянку.
— Лопнешь! — вдруг сказал Буров. Я опустила глаза на свой заставленный тарелками поднос. Господи, когда я успела все это набрать?
— Не слушайте его, Наташа, — сказал над моим ухом шеф. — Ешьте, сколько хочется.
Буров широко ухмыльнулся.
— Ну, конечно, дело вкуса…
Я чуть не ткнула его вилкой в бок. Осторожно скосилась на Глеба. Тот, слегка улыбаясь, рассматривал содержимое своей солянки. Могу, конечно, ткнуть и вправо…
— Глеб Анатольевич, садись с нами.
— Да места нет…
— Потеснимся, — Буров сдвинулся, и мне — делать нечего — пришлось пересесть. Глеб еще раз озабоченно оглядел столовую, проигнорировав пару свободных мест, уселся со мной рядом. Аппетит у меня пропал окончательно. Зато шеф, похоже, чувствовал себя в своей тарелке — переговаривался с Буровым и тетками, ел, то и дело касаясь меня то плечом, то бедром — разумеется, совершенно случайно, но моему воспаленному воображению так не казалось. Почти доев гуляш, я обнаружила, что он недосолен. Потянулась за солонкой — Глеб, не прерывая рассказа, подал ее мне. Похоже, он все-таки замечал, что творилось у него под левым боком. Я перемешала гуляш, попробовала и сморщилась.
— Пересолили? — тут же спросил Глеб. Я молча кивнула и тихо, левым краем рта, зарычала на Бурова, философски заметившего:
— Что ж поделаешь — любовь…
Мне позвонили к вечеру. Приятный мужской голос.
— Наташа? Здравствуйте. Это Алексей.
— Здравствуйте. Какой?
— Мне ваш телефон Аня дала. Ваша знакомая. Сказала, вы согласны встретиться.
— Да? — я поднапрягла память: что-то там Анька такое говорила — пару месяцев назад…
— Давайте встретимся после работы на часок-другой? Мне в ночную, немного пройдемся, поговорим…
Я молчала, соображая. Да провалитесь вы, Глеб Анатольевич, с вашим спорами-договорами! И вообще — клин клином вышибают.
— Хорошо. Встречаемся у «Весны», знаете?
Я положила трубку и воровато оглянулась — словно шеф стоял за моим плечом и, как в старой сказке, воздевал палец: " Должо-ок!"
Алексей и вживую оказался приятным — и по внешности и по манере общения. Он сразу выдал мне информацию, которая, по его мнению, могла меня интересовать: работа, развод, дочка, не видится — у бывшей другой муж, квартира небольшая, но есть… Про меня в том же объеме он уже знал, приглядывался, и, судя по всему, противной я ему не казалась. Так, болтая о том о сем, мы не спеша добрели до моего дома.
— Лучший друг человека — диван и телевизор! — заявил Леша.
— Не только.
Леша подумал и уступил:
— Ну, еще пиво.
— Ну уж нет, не согласна! Так и прикипеть к дивану можно. Надо куда-нибудь выбираться, ходить — в кино, на выставки, в театры… А ты что по телевизору любишь смотреть?
— Все…
— Вот мой дом.
Он поглядел.
— Ясно.
— Ну, — я махнула рукой в ожидании его следующего шага. — До свидания?
— До свидания, — согласился он и умолк. Я решила, что человеку нужно как-то помочь.
— Ну и?..
— Да у меня на тебя никаких денег не хватит, — сказал Леша, повернулся и исчез в таинственных городских сумерках. А я осталась стоять с открытым ртом. Так. Похоже, незаметно для себя я перекочевала в категорию дорогих женщин. Вообще-то, насколько я помню, билет в кино стоит столько же, сколько бутылка хорошего пива. Или он так давно не отдирал задницу от своего любимого дивана, что для него поход в кино равнозначен посещению дорогого ресторана?
Ну и ладно. Не очень-то хотелось. Нервно хихикая, я добралась до своей квартиры, переоделась и остановилась средь, деловито огладываясь. Так, и чем же мы сегодня займемся? Для начала — ужин. Хороший. Основательный.
Часа через два я лежала с полным животом на диване и благодушно поглядывала по сторонам. Благодаря заботливому шефу у меня появилась масса свободного времени, и дел громадье взирало на меня со всех углов, ожидая, когда же я все-таки за них примусь. Строя грандиозные планы по переустройству своего быта, я незаметно задремала.
Звонок. Очнувшись, я укоризненно поглядела на телефон: отвлекаешь от таких важных мыслей! — но все же взяла трубку. Сказала лениво:
— Алло-о?
— Добрый вечер, Наташа.
Встрепенувшись, как старый боевой конь, я села на диване.
— Добрый вечер, Глеб Ана…
— Глеб.
— Глеб…
— Ну и как же так? — укоризненно сказал он. — Мы же с вами договаривались! Не умеете держать слово?
— Да мы с ним… — промямлила я беспомощно. — Мы с ним давно должны были встретиться… понимаете, неудобно было отказываться… А вы откуда знаете? Вы что, следили за мной?!
Он с удовольствием засмеялся:
— Как вас, оказывается, легко поймать! Сказал наобум — и попал в точку. И как свидание?
— Да никак…
— А что так?
Я подумала. Пожаловалась:
— Мужик нынче пошел ленивый — сам не любит ухаживать, а вот наоборот…
— Это точно! — охотно поддакнул Глеб. — А как вы хотите, чтобы за вами ухаживали?
Я растерялась.
— Ну… как обычно.
— А, цветы-конфеты-рестораны?
— Можно, конечно, еще и бриллианты, но в последнее время что-то никто не дарит…
— И не скучно?
— Нет! — твердо сказала я. — Мужчинам, может, и скучно, а нам — нет! Так женщина чувствует, что ее любят, что ее ценят…
