Я изначально не планировал давать ход договору, её деньги мне были не нужны, но все же не хотел упускать возможность воспользоваться им в целях манипуляции Аленой. К тому же, мне претила мысль, что она будет зависеть от воли моего отца. Безусловно, он натравил бы на девушку своих псов с юридическим образованием.
Спустя месяц после нашей с ней последней встречи адвокат направил отчет, в котором было указано, что эта маленькая сучка стала переводить деньги на мои счета, и мне сорвало крышу.
– Клим, она запросила счет для перечисления денежных средств, – оправдывался мой адвокат. – Не мог же я ей в этом отказать.
Стоило поверенному выйти из кабинета, как я понял, что у меня больше нет сил сдерживаться. Разбил о стену весь чайный сервиз, расставленный секретаршей на столе по приходе визитера. Злость клокотала во мне почти с той же силой, как и в тот день, когда застал её с Максом. Она билась внутри моего тела в явном намерении покинуть его пределы и обрушиться на внешний мир, и я дал ей выход, разбивая кулак о стену.
– Клим Анатольевич, – испуганно спросила прибежавшая секретарша, – у вас все в порядке?
Смотрит на меня, как на безумца, видя в первый раз меня без маски хладнокровия.
-– Закажи мне в кабинет грушу, – приказываю я, стряхивая с рук на пол кровь, видя полные ужаса глаза своей сотрудницы.
Чертовы кирпичные стены! Смотрю, как с поврежденной кожи струится на пол кровь, но эта боль немного приводит меня в себя, отрезвляя помутненный разум. Ладони покалывает от желания ощутить под ними нежную кожу её шеи, чтобы придушить. Она действительно готова была пойти на всё, лишь бы больше не видеть меня!
Всё было бы не столь плачевно, если бы в тот же день я не обнаружил в своем офисе новый экземпляр спортивного журнала, который валялся на столике у ресепшена. На обложках этого мужского глянца никогда на моей памяти не публиковали женщин. Никогда до этого выпуска. Ибо сейчас я имел возможность лицезреть Алену во всей красе: она сидела на высоком барном стуле, сжимая сиденье руками, которые были расположены между ее разведенных и согнутых в коленях ног в коротеньких шортах.
Моё бешенство не достигло бы апогея, если бы не одно «но»: помимо шорт на ней больше не было приличной одежды; впрочем, учитывая порнографическую длину шорт, их приличными тоже назвать сложно. Но и мокрая майка, которая облепляла её сиськи, вообще не являлась одеждой, потому что ничего не скрывала, а лишь подчеркивала непристойность облика. Да, соски закрыты руками, но очертания груди смотрятся еще более откровенно и вызывающе, чем если бы майки не было вовсе. Зато заголовок выпуска показался мне более чем подходящим: «Огненная девушка» Алена Комар».
Перелистываю глянец в поиске интервью с ней и других фотографий, ожидая разворота журнала, какие бывают в «Плейбое», но на остальных страницах все выглядит куда приличнее, и даже майка чудесным образом оказывается сухой, но зато теперь-то я вижу отчетливо проступающие сквозь ткань соски. Чувствую, как жилка на виске дергается от быстрого потока крови по ней.
В конце статьи было указано, что видеоролик интервьюирования можно посмотреть на «ютубе», и я тут же вбиваю нужный поисковый запрос.
«Алена, это ваше первое интервью после Олимпийских игр в Гонконге, а они прошли ни много ни мало десять лет назад. Скажите, почему раньше вы отказывались сотрудничать с прессой?» – задает вопрос интервьюер.
Рассматриваю её. Фотосессия была выполнена в другой день, и сейчас девушка, которую снимают на видеокамеру, выглядит более чем скромно – в джинсах и свободной рубашке, скрывшей от моих глаз все, чем теперь могут любоваться миллионы, созерцая обложку.
«Мне нечего было рассказать. После игр я чувствовала себя опустошённой, вложив в ту битву все свои силы».
Вопрос журналиста:
«Но это был пик вашей карьеры. Почему вы решили её завершить?"
Алене явно неприятен этот вопрос, потому что я вижу, как она начинает кусать губы и меняет позу.
«Так сложились обстоятельства. У меня не было возможности продолжать спортивную карьеру в России, а выступать за другие страны не нашлось сил».
Журналист продолжает развивать эту тему, но Алена каждый раз уходит от ответа, так и не дав никаких разъяснений.
«Ну, может быть, хотя бы спустя десять лет вы расскажете о том, почему носили бейсболку «СКА»?»
Алена начинает заливисто смеяться, запрокидывая голову, и я ловлю себя на том, что давно не видел её такой – легкой, искрящейся. Она действительно «огонь», исходящий от нее свет согревает, опаляет и оставляет ожоги.
«Вы не представляете, сколько раз мне задавали этот вопрос!» – обаятельно улыбается девушка, и я замечаю, как журналист подается корпусом в её сторону, явно опутанный исходящими от неё чарами.
«Но вы ведь ни разу не ответили на него честно», – подлавливает её мужчина.
Алена пожимает плечами и отвечает:
«Это была бейсболка моего молодого человека. Я обещала, что буду посвящать ему все свои победы, а бейсболка – как маячок, чтобы он понимал, что я держу слово».
Глава 17
Остановил интервью и принялся искать записи десятилетней давности с Олимпийских игр. Вот журналисты ловят российскую сборную по прилете в аэропорту Гонкога, и взгляд легко цепляет одну девушку среди других спортсменов. Наверное, у меня была суперспособность, я мог бы заметить её первой из тысячи других. В отличие от всех остальных тонкая рыжеволосая спортсменка ни на кого не обращала внимания, в камеры не смотрела, защищаясь от ослепляющих вспышек фотоаппаратов козырьком бейсболки питерского хоккейного клуба.
Просмотрел записи всех её выступлений и малочисленных интервью в Гонконге. Хотя она и старалась держаться отстраненно и холодно перед журналистами, но все равно была куда больше похожа на потерянного в торговом центре ребёнка, нежели на спортсменку, приехавшую бороться за «золото» Олимпийских игр. Кажется, я успел позабыть, какой она была юной, когда мы расстались.
Алена выглядела плохо: глаза стеклянные, без эмоций. Казалось, она смотрела не на людей, а сквозь них, ничего и никого не замечая. Очень худенькая, отчего мне было совсем не понятно, откуда она брала силы на выполнение всех своих трюков. Сердце сжималось, когда я отсмотрел каждый из выходов Алены на помост.
Когда встретил Алену, я мало что понимал в том виде спорта, которому она была столь фанатично предана, и волею судьбы пришлось и мне с ним познакомиться. И сейчас, изучая все ее выступления, я не мог подавить в себе безграничное восхищение ею, её умением владеть своим телом и совершать абсолютно фантастические элементы, на которые, со слов спортивных комментаторов, чьи голоса были наполнены восторгом, больше никто в мире не способен. Пусть я и заранее знал, что она увезет с собой три золотые медали, но все равно в минуты её выступлений моё сердце замирало, как, должно быть, и у каждого, кому довелось присутствовать тогда на трибунах спортивной арены, и возобновляло ход, только когда гимнастка приземлялась на маты.
Она была невероятной девушкой, мне больше не посчастливилось встретить кого-то похожего на неё, поэтому ощущение потери, когда я понял, что она предала меня, с каждым днем только росло.
Потираю усталое лицо ладонями, пытаясь привести себя в чувство после ночи, потраченной на «ютуб» с видеозаписями гимнастки. Мне никак не давала покоя эта бейсболка, мелькавшая на всех соревнованиях, в которых принимала участие Алена после нашего расставания. Здесь что-то не так, но никак не могу понять, что. Чувствую, что упускаю какую-то важную составляющую, и одновременно боюсь, что я лишь ищу ей оправдание, упорно пытаюсь найти возможность быть с ней.
