Мои мысли оборвала Диана, напоминая о том, что сегодня мы приглашены на празднование дня рождения ее дяди. Откровенно говоря, ехать к генералу Васильеву мне не хотелось. Такой же субъект, как и мой папаша, только если Анатолий Самгин поднялся из криминала, то Васильев разбогател, пройдя всю цепочку военных званий по трупам во время боевых действий на Кавказе.
Диана, несомненно, видела, что со мной происходит что-то не то. Весь месяц с последней встречи с Аленой я метался, как тигр в клетке, за решеткой которой браконьер маячит большим куском мяса, но не даёт. Жить в Москве, зная, что Алена где-то рядом, было невыносимо, и мне приходилось проявлять какую-то нечеловеческую выдержку, чтобы не заявиться к ней в квартиру, перебросить через плечо и утащить в свою берлогу.
Невеста же упорно занималась подготовкой к свадьбе, стараясь втянуть и меня в этот процесс, но я методично отказывался, ссылаясь на работу, а сам задыхался от одной мысли о предстоящем бракосочетании. В Лондоне такой итог наших с Ди отношений казался более чем логичным, а сейчас я изменял ей не только телом, но и мыслями. Какая-то часть меня – видимо, именно та, что не успела окончательно почернеть, – шептала, что я должен её отпустить, что наш союз никому из нас не принесет счастья.
Секс с ней для меня превратился в рутину, которую я по возможности старался избегать, не придумав новой отмазки, и зарывался в делах, лишь бы не возвращаться в дом, где мы вместе обитали в Москве. Все чаще я оставался ночевать в отеле, объясняя невесте, что мне необходимо побыть одному. Тут я не врал, но, если бы мою компанию разбавила одна рыжеволосая бестия, готов был с радостью откреститься от своего одиночества.
Дом Васильева был похож на особо охраняемый объект, с камерами видеонаблюдения, развешанными на каждом углу, и невероятным количеством охраны. Мой автомобиль подвергли тщательному досмотру, что вызывало во мне жесткое чувство протеста, и, если бы не Диана, я бы и шага не ступил в этот дом. Моя невеста улыбалась натянутой виноватой улыбкой, видя, что царящая здесь атмосфера приводит меня в бешенство. Мне слишком хорошо были знакомы люди, подобные Васильеву, и сейчас, когда я имел возможность выбирать, я не хотел иметь с ними ничего общего.
В свои шестьдесят с лишним Васильев выглядел неплохо для человека, который участвовал в боевых действиях с горой убитых людей за плечами. Армейская выправка читалась в каждом его жесте и взгляде, а глаза у него были такие же белесые и безжизненные, как у рыбы, которую давно выбросило на берег. Как и мой отец, свою душу он продал много лет назад, и сейчас передо мной лишь тело – полое и пустое, с мыслями, но без чувств.
Ради Дианы я старался скрыть свое отношение к нему, но не уверен, что у меня это получилось; возможно, когда я пожимал его сухую ладонь, мое лицо искривило омерзение. Мы вели светскую беседу, но я не сомневался, что у этого человека на меня собрано полное досье и он знает о каждом моем косяке. Некоторые намеки на наркотики проскальзывали в нашем диалоге, завуалированные не самыми тонкими шутками, которыми он пытался дать понять, что знает обо мне чуть больше, чем все остальные. К Диане он относился по-отечески и всячески помогал ей и ее отцу – своему родному брату, поэтому я начал подозревать, что состояние, заработанное отцом Дианы, результат обширных связей генерала Васильева.
Гости все прибывали и прибывали, когда среди них я обнаружил своего старого знакомого, с которым мы вместе мотали срок в одном из частных интернатов Европы. Друзьями мы никогда не были – слишком были похожи, но, повзрослев, неплохо общались, когда пересекались за пределами России.
Андрей смещается немного в сторону, и теперь я могу видеть девушку, которую он обнимает, правда, лишь со спины. Шелковая материя с глубоким вырезом едва ли не до самых ягодиц струилась по её телу, демонстрируя очертания шикарной задницы и открывая вид на абрис красивой спины с идеальной осанкой. Смотрю на нее не отрываясь, пока кто-то из гостей не загораживает обзор.
– Что с тобой, дорогой? – шепчет Диана, так, чтобы нас никто не слышал.
Но её шёпот не доходит до моего сознания. В голове будто бьют в набаты – таких совпадений не бывает.
В череде лиц, с которыми мне приходится общаться, образ незнакомки расплывается и кажется лишь миражом, но когда на мое плечо ложится ладонь Андрея, все встает на свои места. Кроме моего сердца.
Сам пожимаю руку Андрею, а глаза прикованы к Алене. Не заботясь о том, что подумают окружающие, внимательно рассматриваю её, подмечая каждую деталь её образа. Несомненно, передо мной самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видел. Сегодня её красота обрамлена должным образом: темно-синее платье удивительно тонко подчеркивает глубокий цвет её глаз и нежность белой кожи, рыжие локоны уложены на одно плечо, давая возможность любоваться очертаниями спины. Но самое интересное из всего, что вижу, – кулон на шее в форме сердца.
– Клим, хочу тебе представить мечту всей моей молодости, - Андрей гордо показывает на свою спутницу, — это моя девушка, Алена.
Губы Алены растягиваются в улыбке, она выглядит напряженной и скованной, протягивая мне ладонь.
Смотрю неотрывно на неё, пожимая тонкие пальчики.
– Вообще-то мы с твоей девушкой очень давно знакомы.
Она замирает, словно испугавшись, что я сейчас всем расскажу о наших отношениях, и пытается убрать руку из моего захвата, но я не позволяю ей этого, неприлично долго удерживая.
– Неужели? – Андрей встрепенулся, явно озадаченный такой новостью, понимая, что мы с ней вертимся в слишком разных кругах.
Глава 18
Алена
Забежала в холл, не разбирая дороги и сразу врезалась в мужчину, случайно оказавшегося на моем пути. Он поймал меня за плечи, должно быть, подумав, что я могу упасть от нашего столкновения. Смешно: неуклюжесть никогда не была моей особенностью.
Замечаю, что он как-то странно изучает меня. Мне становится неловко за свой вид дворовой кошки, которая только что плескалась в луже. Даже не хочу знать, как сейчас выглядят со стороны мой макияж, волосы и сырая одежда.
-– У вас все в порядке? – интересуется незнакомец с какой-то крайней степенью участия для того, кто видит меня в первые в жизни.
– Нет. – Соврать бы, да смысла не вижу.
– Вы здесь остановились?
Ресторан находился на первом этаже дорогого отеля, на бронирование номера в котором я не располагала средствами, поэтому этот вопрос вызвал у меня улыбку. Неужели я могу быть похожа на постоялицу отеля, в драных колготках и потекшем макияже с совершенно безумными глазами?
– Извините, мне пора идти. – Произношу я, не отвечая на заданный вопрос, напряженно чувствуя, что его руки продолжают сжимать мои плечи, и выразительно смотрю на него.
Он поспешно отпускает меня и просит прощения за своё неподобающее поведение. Извиняющийся мужчина, после общения с Климом кажется настолько необыкновенным явлением, что я посылаю ему еще одну улыбку. Моё сердце пока не пришло в норму, после поцелуя Самгина, а тело и вовсе размякло, превратившись в желе. Черт, я готова была отдаться ему прямо там, на улице, перед входом в ресторан! И сколько чувств во мне вновь возродили эти губы, что мне хотелось забыть даже горькие слова, произнесенные им, лишь бы оставаться в его руках.
Я любила его, любила сильнее всего на свете, любила так, что меня разрывало на части от этих чувств, эта любовь иглами проникала в моё тело, и каждый раз, когда я представляла его с другой, она выпускала жала, пока я не начинала истекать кровью. Если бы у меня была хотя бы призрачная надежда на то, что он мне поверит, несомненно, попыталась бы рассказать, что между мной и Максом никогда ничего не было и быть не могло. Но, увы, я слишком хорошо его знала.
