Проснувшись, я подумала о своем таинственном мужчине, надеясь, что он спас меня.
Вернувшись к кровати с протянутой рукой, я нашла свою цель и села в ногах.
— Ты здесь? — тихо спросила я, зная, что он не сможет ответить.
С каждой минутой мои потребности становились все более насущными. Меня мучила жажда, но больше всего мне хотелось в туалет. Это были не единственные причины моего растущего беспокойства.
Я начала беспокоиться о своих друзьях и коллегах, а также о человеке, которого не знала. Что, если их всех схватили, как меня? Кто пойдет на такую крайность?
— Ох, — выдохнула я, вспомнив, что Стефани сказала, что ее тоже везут в лабораторию.
Я встала, пройдя взад и вперед, как делала всегда, когда нервничала.
Расс, Эрик, Стефани и таинственный мужчина. Что, если таинственный мужчина больше не сможет прослушивать меня?
Если его остановили, то кто-то еще услышал мое описание этого места. Именно это он и сказал. Он сказал, что ничего из сказанного мной не является конфиденциальным. Это могли услышать и другие. Неужели я ошиблась, когда говорила и описывала окружающее?
Я ни в чем не была уверена.
Время продолжало течь, и невозможно было определить его длину.
Секунды.
Минуты.
Часы.
Не было часов, чтобы отследить его скорость или продолжительность. Солнце или Луна были скрыты от моего взгляда. Я прошлась и села. Села и легла. Я обдумывала варианты, если ко мне никто не придет.
Как раз в тот момент, когда я собиралась сделать немыслимое и опорожнить свой мочевой пузырь на бетонный пол, пока стояла, полная решимости выполнить свою миссию, я остановилась как вкопанная. Новообретенная тревога циркулировала в крови. Мое когда-то успокоенное сердце бешено забилось, ускорив пульс до нездоровой частоты, когда с другой стороны двери раздался характерный щелчок и свист движущихся замков.
Забыв о мочевом пузыре, я почувствовала, как мой пустой желудок скрутило. Я сделала шаг назад, потом еще один, мои глаза сфокусировались на звуках, на двери. Я плотнее закуталась в одеяло и продолжала двигаться, пока мои плечи не уперлись в дальнюю бетонную стену.
Я затаила дыхание, широко открыла глаза, когда дверь открылась наружу. Шуршание чего-то по бетону подтвердило мою теорию, что дверь была устроена так, чтобы не пропускать свет.
Пространство за дверью стало ярче, чем комната.
По мере того, как свет становился ярче, росло и облегчение от обретенного зрения.
Передо мной возник силуэт, лишенный четких очертаний. Это была тень человека, его фигура практически заполняла пространство. Широкие плечи почти касались откосов с обеих сторон, в то время как голова была почти доставала верх. Фигура передо мной казалась твердой, словно статуя, высеченная из камня.
Я узнала его еще до того, как он заговорил.
Я знала, что это он.
Визуальное подтверждение наполнило меня облегчением.
— О, слава Богу, это ты.
Глава 17
Кадер
Я покачал головой. Ее ответ был совсем не таким, как я ожидал.
— Лучше не делать предположений.
В комнате все еще было темно, и у меня было преимущество. Лорел наморщила лоб, анализируя мой комментарий. Ее глаза расширились, и она плотнее закуталась в одеяло. С каждой секундой выражение ее лица становилось все более напряженным, облегчение уступало место замешательству.
Наконец она заговорила:
— Что ты имеешь в виду?
Если бы она только знала, как комичен ее вопрос, но она не знала.
Она ничего не знала обо мне, о человеке, который ее похитил. Она не знала. Она также не понимала своей ценности в этот момент.
Я сделал шаг назад и указал в сторону коридора.
— Ты проспала больше десяти часов. Если ты обещаешь вести себя тихо, то можешь воспользоваться ванной комнатой в конце коридора.
Лорел продолжала смотреть на меня так, словно я ничего не говорил.
— Ты не ответил на мой вопрос.
Подняв руку, я ухватился за дверной косяк.
— Я не повторяю предложений.
Потянувшись другой рукой к двери, я начал ее закрывать.
— Подожди, — крикнула она, шагнув вперед. — Я… мне действительно нужно…
Когда она подошла ближе, тусклый свет прихожей вернул цвет ее голубым глазам. Они не отрывались от моих. Этот простой жест вывел меня из равновесия.
Большинство женщин, черт, да и мужчин тоже, избегали смотреть на меня. Они бормотали что-то в ответ и отводили глаза. Как будто они чувствовали, насколько опасным я могу быть, на что я способен. Возможно, они рассудили, что если не увидят меня по-настоящему, то будут в безопасности.
Так было не всегда.
Чувство страха, окутавшее меня облаком, работало мне на пользу. Оно скрывало меня от масс. Я охотно носил его, как плащ; его присутствие позволяло мне существовать вне восприятия людей. Добро или зло, это не имело значения. Люди вообще не хотели меня вспоминать. Для их сознания я был призраком или плодом их воображения. Они избегали меня, потому что их подсознание знало правду.
Я не был призраком.
Я был Бугименом.
Невидимость, которую предлагал образ, была полезна в моей работе. Нечасто мне приходилось сталкиваться лицом к лицу с заданием. Когда я это делал, наша связь чаще всего была недолгой.
Для меня разговоры не заключались в разговоре. Они происходили за экраном и клавиатурой. Кадер был безлик — полная противоположность истине.
Редко у меня возникало желание говорить, рассказывать.
С Лорел все было по-другому.
С того момента, как я впервые увидел ее фотографию, она очаровала меня. С экрана компьютера она посмотрела на меня. Я это почувствовал.
Мой ум и опыт подсказывали мне, что я ошибался. Конечно, столкнувшись с реальностью, что мифическое существо, живущее под детскими кроватками, было реальным, Лорел Карлсон поступила бы так же, как другие, и отвернулась.
Ночь встречи была ее первой возможностью. Я прятался до той ночи. Войдя в банкетный зал, я сказал себе, что она ничем не отличается. А потом она обернулась. Я ожидал, что она так же быстро отвернется. Но этого не случилось. Наши взгляды встретились на разных концах комнаты.
Я дал ей еще один шанс ощутить реальность моей натуры. Она была одинокой женщиной в тускло освещенном зале. И все же, глядя на меня, она не моргала. Она не испугалась. Она не отводила взгляда.
Я не был уверен, почему реакция Лорел была другой.
Она должна была чувствовать опасность, как и другие, но с каждой встречей все было наоборот.
За короткое время я стал зависимым. Ее голубые глаза смотрели на меня, были как наркотик. Конечно, я не мог позволить ей увидеть меня, настоящего меня, так же как она никогда не назовет мое настоящее имя.
Некоторые вещи невозможны.
Но, черт возьми, я был не в себе. Это задание заставило меня надеяться. Такой человек, как я, не надеялся. Я контролировал ситуацию. Был катализатором событий. Надежда для тех, кто отказывался действовать. Я принимал меры.
Лорел остановилась передо мной, ее голубые глаза говорили больше, чем губы. Они что-то сделали со мной. Когда она смотрела на меня, мне хотелось невозможного.
Я сглотнул и, кивнув, склонил голову влево.
Когда она сделала шаг, я опустил руку, преграждая ей путь.
— Что? — спросила она.
Ее вопрос содержал слишком много возможностей. Сдерживая эти мысли, я сказал:
— Не шуми.
— Ладно.
— Нет, Лорел. Я хочу услышать от тебя, что ты не будешь шуметь. Здесь не должно быть никакой путаницы.
— Ты расскажешь мне, что происходит?
— Со временем.
— Здесь, с тобой, я в безопасности или нет?
— Ну, это зависит от обстоятельств.
— От каких?
— Если ты сможешь следовать простым инструкциям. Брось, док, ты же умная женщина. Прямо сейчас мне нужно твое слово, что ты не сделаешь ничего глупого, например, не закричишь или не попытаешься найти выход.
