работают.
– Хорошо, – поворачивается вновь ко мне, и я уже предчувствую беду. – Извини, красивая, придется тебе задержаться.
Вот так просто? Вот так просто убив человека, оставив малыша без матери, он говорит, что мне придется задержаться?
Мне?
Ставит под удар меня? Ребенка? Боже, Рамиль! Он ведь без матери остался.
– Эй-эй, успокойся, – настороженно говорит Далер, когда я встала и начала отдаляться от него в противоположный угол.
Если честно мои действия я даже не контролировала и не понимала, что делаю.
– Не приближайся ко мне, Халилов, – выставляю вперед руки, но мужчина уже направляется ко мне.
– Все в норме, Даш, – слишком близко…
«Непозволительно близко, опять».
– В норме? Это что, по-твоему, в норме? Женщину убили. Твою… она же мать Рамиля. Она мать твоего ребенка, чертов мерзавец, – меня накрывало все новой и новой волной немыслимого страха и злости.
Оказалась в углу и не знала, куда мне дальше идти, поэтому пошла напролом, сжав кулаки.
Далер, ожидаемо схватил меня за запястья и завел обе руки назад, надежно их закрепив там.
Склонился так, что мы смотрели друг другу в глаза. Его жесткие, властные, опасные и мои, усталые, с наплывом слез.
Моргаю и маленькая капля стекает по щеке.
Мужчина следит за ее скольжением, пока она не скрывается за линией лица, катясь дальше по моей шее.
– Не надо, Даша.
Говорит негромко, и медленно приближается к моему лицу.
Дыхание щекочет мои губы, которые подрагивают от подступающей истерики.
Мы словно после долгого бега и нам не хватает кислорода.
Миллиметр за миллиметром… все ближе, но недостаточно, до… чего?
Словно укус тока, касание наших носов и уголков губ.
Приоткрытые рты… одинаковый вдох… равномерный выдох…
– Иди к сыну, пожалуйста, – незнакомый шепот… голос… мужчина…
Словно просыпаюсь и скидываю этот момент с себя, отстраняюсь от него, в последний миг смотрю в глаза и убегаю.
Сталкиваюсь с Мурадом возле кабинета, отталкиваю его, когда он пытается спросить: «В чем дело?» и поднимаюсь в комнату малыша. Закрываю дверь и сразу иду умываться.
Если до сегодняшнего дня я знала, что все это опасно, быть рядом с ними, жить в этом доме, то сейчас угроза просто ходит по пятам.
И не только за мной…
– Рамиль, – шепчу, подходя к его кроватке.
Он спит смешно, скрепив свои ручки на боку и даже не знает, что его мать, какой бы она ни была не вернется.
Что даже отца своего, он может потерять в любой момент.
– Какой кошмар. Во что я ввязалась. Во всем он виноват. Как так можно?
Начинаю медленно бродить по комнате и слышу за дверью шаги.
«Если начнет стучать пошлю его куда подальше!».
Не шевелюсь, замерев на месте, как и он, секунда промедления и он уходит, а я выдыхаю, опустившись на диван.
– Я скоро сойду с ума.
Поджимаю ноги к груди и засыпаю, вновь роняя слезы, потому что ненавижу все это и бежать бы подальше, но знаю, что не уйду… сейчас тем более, когда Рамиль в опасности, да и я видимо тоже.
Далер
Демид не звонил, сука. Не давал о себе знать вообще никак.
Первая неделя прошла после его возвращения, и я был уверен, что он ведет свое дело, чтобы на мои вопросы ответить, но уже подходила к концу вторая.
На районе была тишина. У Яна тоже.
Именно тишина говорит о том, что крысы готовят нападение.
А еще слух о том, что в городе новый начальник следственного отдела или хер пойми, чего.
Новый мент всегда дерьмо. Пока его прогнешь, пока докажешь, что тебя стоит бояться и уважать, уйдет время и прольется кровь, причем не всегда ментовская.
Отправил сообщение Демиду и стал ждать.
Все последнее время, Ян намеревался прийти в мой дом, и я понимал зачем.
В наказание, того ублюдка, что лез к Даше, брат отправил на улицу, толкать порошок. Насколько я знал, по их иерархии, должность была на самом последнем уровне "престижа" и статуса, а мое предложение всадить пулю в голову он нехотя отклонил.
Интерес Яна к Даше меня слишком нервировал и постоянные вопросы о том, "надолго ли она в моем доме", "как далеко я с ней зашел" вообще нахрен срывали тормоза.
– Скажу тебе один раз, Ян: подойдешь к ней ближе, чем на метр, оскорбишь, дотронешься, или кто-то из твоих упырей убью всех. А с тобой найду как поквитаться, понял? Я повторять не стану.
– Ооо, ты че? А как же твои табу?
– Я перед тобой распинаться не стану. Надеюсь, ты меня услышал.
– Услышал. А ты ее проверял?
– А у меня на лбу написано: долбоеб?
– Да вроде нет, так что, проверял?
– Ян, – начинаю закипать.
– Ну просто она появилась в такой момент, сам понимаешь. Мало ли.
На этом мы закончили наш разговор, но его вопросы не прекратились, и я знал он специально, однако меня это не особо волновало, когда я каждый раз велся на его провокации.
После того дня, когда увидел ее возле бассейна напуганную настолько, что испугался сам, все вообще пошло кувырком.
И я, блядь, нихера не понимал, когда вновь и вновь приезжал домой то на обед, то пораньше с клуба.
Порой заходил к ней в комнату, которую она упорно запирала изнутри, не подозревая, что из комнаты Рамиля есть потайная дверь в ее спальню.
Умиротворенная, нежная, чистая… откуда появлялись только эти мысли и слова не знаю, но именно в ее контексте я выражался мысленно только так.
Тот поцелуй запомнился мне слишком сильно. Я редко целую женщин, потому что в основном это подстилки. Инна была исключением, потому что пришла ко мне нетронутой, а Дашу… ее хотелось, всюду… черт возьми… пожирать ее.
Иногда я думаю, что в ней такого? Обычная ведь. Ну фигура и лицо привлекают внимание, но это то, что можно найти во многих женщинах. Даже если подумать о тех, что были в моей постели. Красивые, с формами, почему же тогда именно эта глазастая так царапает изнутри?
Почему не отпускает, когда далеко от дома? И почему дом стал таковым, когда в нем появилась она?
Как безвольный пацан пялюсь на нее из окна, когда она гуляет с сыном, или в гостиной берет за маленькие ладони и ведет его ко мне на встречу, в мои руки, куда он падает с заливистым смехом, что улыбаюсь сам.
Она тоже за мной наблюдает, я это чувствую и вижу.
А когда однажды она укрыла меня пледом, когда
