которые без защиты бюстгальтера буквально впиваются в топ.
Только стеснение и запреты лишь в моей голове, а реальная я уже тянусь к тарелке, чтобы прихватить самый лакомый кусочек ананаса. И меня нисколько не смущает миг, когда моя потяжелевшая грудь трётся об руку Ярового, а его судорожный вдох только ещё больше подстёгивает к разврату.
Как ни в чём не бывало опираюсь попой об стол в паре сантиметров от мужчины и с тихим стоном удовольствия откусываю кусочек.
Ананасу можно выставить десять из десяти по всем вкусовым категориям. Сок стекает у меня по пальцам и немного по подбородку, когда я снова вгрызаюсь в мякоть фрукта.
— Издеваешься? — тихо и угрожающе рычит Захар.
На языке животных это предупреждение — беги, пока тебя не трахнули, но я сейчас настолько дикая, что и сама могу кого-нибудь трахнуть. Слегка запрокидывая голову и впиваясь взглядом «рискни и получишь» в этот стопроцентный тестостерон, я как могу, эротично приоткрыв рот, вкладываю туда остатки фрукта. Контрольный выстрел в член напротив — с причмоком облизываю и даже обсасываю сок с пары своих пальцев.
Зверь Ярового рвёт цепи и закусывает удила. Тяжёлая ладонь ухватывает мой подбородок, а потом пальцем стирает с него несколько капель сока.
— Созрела поиграть по-взрослому?
Даже не собираюсь отвечать, а просто, перехватив его запястье, отвожу руку от моего лица и слизываю с мужского пальца те жалкие остатки ананаса.
Захар впивается в мой рот жадным поцелуем, а своим мощным телом вжимает до предела в край стола. Его руки сразу и везде сжимают, гладят, заставляя меня жалобно стонать прямо ему в рот.
Это точно как тогда в клубе, только в этот раз ни капли алкоголя, а эффект тот же самый — умопомрачительное состояние и глубокая уверенность твоей смерти, если он сейчас тебя не коснётся в нужных местах.
— Только скажи потом, что между нами ничего не было, — угрожает мне прямо в рот и в следующее мгновение разворачивает спиной к себе.
— Вот тогда на бильярдном столе я тебя в этой же позе трахал до сорванных криков.
Напоминает, кусает за шею, плечо и сдёргивает с меня штаны. Я только стону от всплеска дури в кровь и нетерпения. Упираюсь ладошками в столешницу, прогибаюсь в пояснице, трусь задницей об его стояк и окончательно дурею от этого мужчины, его запаха, его уверенных движений по моему телу.
Меня начинает сильно трясти от всё возрастающего желания, что даже где-то в укромном уголке сознания становится страшно… Я боюсь, что Захар увидит, когда снимет мои трусы, как капельки моего возбуждения будут капать прямо на пол. Стыдно, но одновременно ещё больше распаляет моё тело. Боже, хочу прокричать — ну, давай уже быстрее возьми меня.
Мои штаны болтаются на щиколотках, от чего я даже двинуться нормально не могу. А так хочется повернуться и заглянуть в его лицо, чтобы сравнить степень сексуального безумия между нами.
— С ума сводишь, — облегчает Яровой мои переживания, при этом его надсадное с сиплыми вдохами дыхание возле моего уха говорит гораздо больше любых слов.
Сейчас контроль моего Панталоновича трещит по швам, а причина — только я, ну и может быть немного ананас. Толкаюсь в очередной раз попой назад, требуя облегчить мои муки.
Захар теперь удерживает меня за талию только одной рукой, а второй сразу касается клитора, зажимая и потирая, что я тут же бурно кончаю. Дёрнуться в скручивающих меня конвульсиях нормально не получается, так как я теперь зажата между столешницей и его телом. Получается только резко откинуться назад, поднять руку и поцарапать шею в наказание за пытку и это намеренное удержание.
В ответ Яровой только шипит и сдёргивает мои трусы.
Да! Да! Да! — кричит моё ненасытное животное нутро, хотя тело до сих пор ещё скручивает в сладких муках оргазма. Я даже пытаюсь сфокусировать взгляд на красивых шкафчиках кухни, но получается с трудом. Всё плывёт и в тумане.
А потом я уже лежу на столе, царапая от нетерпения поверхность, когда Захар входит в меня мощным толчком на всё длину.
Мир теряет границы, и я понимаю, что в жизни так охрененно хорошо не бывает! Только в сказке!
Вероника
Только в сказке!
Едва осознание этого пронизывает меня, я мгновенно распахиваю глаза, просыпаясь в своей кровати.
Сон! Сон! Сон! Это был только сон, превративший меня в задыхающуюся от желания дьяволицу, а постель в перевёрнутый балаган.
Несмотря на то, что часы показывают уже начало второго, я топаю в душ. Моя кожа после пережитого горячая и влажная, трусики мокрые, и мне сейчас точно не помешает прохладный душ.
С тихим стоном наслаждения встаю под упругие струи воды, отклоняя голову в сторону, чтобы не намочить волосы. Ладони с порцией геля для душа скользят по телу, напоминая короткими вспышками о неудовлетворённом желании, и уже более привычно ритуал омовения завершается лёгкими круговыми поглаживаниями по почти идеальному животу.
— Мой маленький, мама у тебя совсем с ума сходит! Секс во сне! Да ещё с кем!
А собственно ничего такого! С отцом твоего ребёнка.
Иногда хочется отключить или хотя бы поставить на паузу этот вечно не к месту болтливый внутренний голос.
После душа и разговора с самой собой меня немного отпускает, но на смену приходит чувство голода. И ананас, чтоб его черви съели.
Время уже два ночи, так что решаюсь исполнить задуманное — прогуляться по кухне и запасам Варвары Петровны.
Быстро натягиваю чистую пижаму и прямо босиком крадусь вниз.
Моя основная цель — это холодильник. Уверена, там есть что-нибудь вкусненькое.
— Не спится, Ванилька? — вкрадчивый голос за спиной пугает почти до икоты и судорожного подёргивания всем телом.
Матерь божья! Спешу закрыть дверцу холодильника, при этом не удосужившись вначале убрать оттуда голову. Удар приходится прямо на скулу, засталяя вместо воспитанного «ой» сначала пропеть фальцетом, а затем громко выматериться.
— Да что же такое, Земляникина! Совсем что ли?! С какого перепуга решила себя фингалом раскрасить? — бурчит мой работодатель, подхватывая мой локоть.
Теперь хрен вырвешь, и в подтверждение моих мыслей Яровой, легко управляя мной, подталкивает моё тельце к столу.
Кровь приливает сначала к лицу, а потом жар спускается вдоль всего моего тела, концентрируясь в одном крайне интимном месте.
Всё как во сне полчаса назад.
Я около стола и рядом Яровой в одних спортивных штанах, только ананаса и не хватает.
— Вероника, ты в порядке? Замерла как кролик перед удавом.
А разве
