В теле еще вибрировали отголоски нашей умопомрачительной близости. Как я ни пыталась прогнать это прочь – ничего не получалось. Но к лучшему, наверное. Иначе я бы сжималась от страха или, что еще хуже, ревела, проклиная неразрешенные разборки папы и свою незавидную участь.
- Есть хочешь? – сухо осведомился Тагир.
- Сам как думаешь?
- Предупреждаю, - все так же, скучающим тоном, провозгласил мой тюремщик, - если попытаешься что-то сделать со столовыми приборами, в следующий раз будешь есть руками. Мы друг друга поняли?
- Поняли, - я реально проголодалась. – Что, интересно, я могу с ними сделать?
Но Тагир не ответил. Потянулся за одеждой, отстегнул рацию и что-то отрывисто произнес.
Я отвернулась, чтобы на него не смотреть. Сначала надо подкрепит силы. А потом…
А потом я уже решу, что со всем этим делать и как выбраться отсюда.
С одной стороны, все было не так уж и плохо. Время бежало медленно, словно река между частыми порогами. Да, от скуки я пыталась описать свою действительность цветастыми метафорами. Это каким-то образом успокаивало. Не позволяло вспоминать о той недопустимой близости, что произошла между мной и Тагиром.
Я подтянула колени у груди, задумчиво глядя на свой… ужин? Или завтрак? Сколько времени я уже здесь, что происходит за периметром камеры?
Отец… что, если его нет в живых? От одной мысли мне стало не по себе, к горлу подкатил ком.
Это значит, что никто меня не спасет. Мама, наверное, попытается. Может, брат подключится. Увы, никто из них ничего не понимает ни в бизнесе, ни в ведении переговоров с террористами. Тагир с подельниками получат свои деньги, и потом… потом…
Чтобы не допустить нового приступа паники, я вонзила вилку в кусочек поджаристого куриного филе. При этом во всех красках представила, что это лицо Тагира. Стало легче… только совсем ненамного.
Заботливый, мать его, ублюдок. Даже раны на ногах и ссадины на запястьях обработал, не обращая внимания на мои возражения. Ну а что я должна была делать после сказанных им слов? Притворяться послушной жертвой? Убить свою самооценку в хлам?
«Мне плевать. Только запомни – элитных докторов тут нет, девочка,» - Тагир остался верен себе и своему непроницаемому имиджу вероятного убийцы.
Но делал он все это с осторожностью. Даже, забываясь, дул на ссадину, которую невыносимо щипало от антисептика. Что-то в этом было неправильное, вызывающее диссонанс и оттого пугающее еще сильнее.
Что сделал мой отец? Неужели пытался его убить? Или, во что мне хотелось верить меньше всего – организовал похищение кого-то, кто был ему дорог?
Я никогда не говорила ничего просто так. Взвешивала каждое слово. Не лезла в душу посторонним. А тут вообще непонятно что произошло. Мир и я сама начали скатываться в бездну сумасшествия, не иначе.
- Он забрал того, кто был тебе дорог?
Рука Тагира дрогнула. Флакон антисептика пролился на мое запястье. Сама не понимала, как не зашипела от боли, хотя в глазах потемнело. Только я упорно продолжала смотреть в его глаза.
- Осторожно, девочка.
Я не заметила предупреждения в его голосе, хотя мне стоило понять: если хочу выжить, нельзя играть с абсолютным холодом. Не с таким противником, как Тагир.
- Мой отец не подарок, но он бы никогда… это, скорее всего, ошибка. Возможно, мы вместе могли бы докопаться до истины.
Когда его ладонь по касательной задела мою щеку, я почти поверила, что контакт установлен… до той самой минуты, когда пальцы переместились на мою шею и сжали, перекрывая кислород.
Обычно при ярости глаза наливаются кровью. Но к Тагиру это не относилось. Он смотрел на меня, прожигая холодом, все больше и больше сжимая пальцы, лишая шанса достучаться.
Испугаться я не успела. Словно опомнившись, мужчина моргнул, разжал хватку. Я закашлялась, поднесла руки к шее. В голове пульсировала одна единственная мысль: я ступила на запретную территорию. И в следующий раз это будет стоить мне жизни. Поэтому следующего раза не будет.
- Твой отец убийца, тупая ты дура. Убийца, которому нет разницы, кто перед ним. Даже если это женщины и дети. Так что все свои попытки найти мой нерв либо увидеть что-то человеческое – засунь себе в жопу!
Уходя, он даже не обернулся.
Еду мне принес тот, второй, что расправился с обозревшими конвоирами. Я вскочила на ноги, испытывая непонятную смесь страха, отчаяния, осторожности и желания достучаться если не до Тагира, то до его подельников.
- Здравствуйте! Я не знаю вашего имени, но нам стоит поговорить. Понимаете, Тагир в ярости, с ним невозможно вести переговоры. Я… я хочу предложить вам сделку.
Мужчина прищурил глаза и пристально посмотрел на меня. По позвоночнику пробежала волна тревоги и липкого страха. Почему я решила, что предо мной добрый полицейский? Этот был таким же опасным, как и Тагир. Даже хуже – с ним у меня отсутствовало даже подобие эмоциональной связи.
- Еда, - сухо бросил он. – А если еще раз откроешь рот без разрешения, воткну кляп. Я тебе не Тайгер, уяснила?
- Да куда тебе, - хоть и не сдержалась, но понизить голос догадалась.
На беду, этот услышал мои слова. И мне показалось, что он сейчас меня ударит.
- Я слежу за тобой, - от ненависти в его голосе я содрогнулась. – Хоть одна дикая выходка, просто пущу тебе пулю в лоб. И поверь, этим я сделаю неоценимую услугу Тайгеру. Даже если он поначалу и будет против. А теперь закрой рот и ешь, иначе в следующий раз я забуду принести тебе пожрать.
Милый мудозвон. Наверное, мне действительно стоит быть осторожнее. А если и ломиться в закрытые двери – пусть на них будут инициалы Тагира.
- Твари вы оба, - я вынырнула из воспоминаний и отставила пустую тарелку.
Надо же. Проголодалась. Только с таким перманентным стрессом мне бы не помешал виски. Интересно, Тагир выполнит мою просьбу?
С ума можно сойти. Столько всего произошло, а я не бьюсь в истерике, не посыпаю голову пеплом, не думаю о самоубийстве. Даже есть предчувствие, что все закончится хорошо.
Хотя, не исключено, я просто достигла абсолюта в собственной привычке обманывать саму себя.
Глава 17
Тагир
- Ну ни хрена себе. Тебе не кажется, что уже хватит?
Голос Стингрея доносится до меня, как сквозь вязкий туман с примесью угарного газа. В этом облаке я и плаваю, едва соображая и пытаясь остановить вращение комнаты вокруг своей оси.
Но руки еще не потеряли сноровки. Не проливается ни капли, когда я наполняю стакан новой порцией виски. Только с кубиками льда промахиваюсь – летят на стол. Ничего. Мне сойдет и так.
- Садись рядом, - наверное, язык заплетается, но моя речь кажется мне ровной. – Помянем мою семью.
- Давай ты прекратишь бухать, пока вся та херня с дочкой Белого не закончится. Кстати, ты так и не сказал, что собираешься с ней делать.
- А что я должен сказать? – виски двадцатилетней выдержки дерет горло и больше не приносит успокоения. – Хочу – трахаю. Хочу – бью. Захочу – выкину на хрен на улицу.
Стингрей все же садится рядом и решительно отбирает у меня бутылку. Я не сопротивляюсь. Знаю, что найду в шкафу еще, если все демоны прошлого снова оживут в огромных глазищах Юльки Беляевой.
- В следующий раз сам пойдешь ее кормить. Иначе я поправлю корону этой сучки сапогом.
- Послала далеко и надолго? – пьяно ухмыляюсь. – Это она может.
- Одобрение?
- Ни хрена, - смотрю на свет через тумблер[i] с виски, отчего серая мгла разбавляется янтарными всполохами. – Я буду это подавлять. Жестоко подавлять. Ни одна женщина так со мной не смеет говорить, особенно эта.
- Избавься от нее, - едва не давлюсь обжигающим напитком.
Хочется врезать Стингрею с кулака. Нельзя говорить под руку. Особенно такие вещи.
- С какого хрена? Слишком просто. У меня на телку планы куда интереснее.
- Твои планы – стать ее подкаблучником. Ты что собирался сделать? Пустить ее по кругу и отправить папаше видос вместе с ведром попкорна. Только ты попутал наказание и первую, мать его, брачную ночь. Имей в виду. Если это ролевые игры с наследницей в рабыню и господина, а не твое возмездие, я манал в подобном участвовать.
