ни с сего воспылал ко мне дружеской симпатией.
Не думаю, что он решился бы на такое из соображений, например, выгоды. Какая от меня может быть выгода? Даже подумать о подобном смешно…
— Держите.
Я дёрнулась. Поглощённая мыслями, совершенно не слышала, как он вернулся в гостиную.
Протянула руку. Пальцы наткнулись на гладкий стеклянный бок, а в нос ударил терпковатый запах чего-то определённо куда более крепкого, чем вода.
— Что это?
— Пейте, — приказал Муратов-старший. Что-то стукнуло о столешницу, а через мгновение клацнула зажигалка, и гостиная озарилась матовым светом белых свечей.
Он немного разогнал окружающий мрак. Вот бы с такой же лёгкостью он разогнал и мрак, поселившийся у меня в душе…
Муратов опустился в кресло напротив дивана. Между нами на столике мигали принесённые им откуда-то свечи.
— Не заставляйте меня применять силу, — деверь смотрел на меня со строгостью, исключающей всякие возражения.
Решив не усугублять своё и без того невесёлое положение, я сделала пару глотков и сморщилась.
— Н-наверное, всё-таки стоило лучше воды…
Муратов терпеливо ждал, пока я прекращу жаловаться и выполню его указание. Я несколько раз смочила губы и на этом решила пока повременить с «исцелением души».
Не хватало ещё захмелеть.
— Спасибо, — шепнула я, грея тяжёлый стакан в ладонях.
Муратов отозвался не сразу.
— Мне жаль, что вам пришлось всё это выслушивать.
Я качнула головой:
— Извините, но… если честно, мне сложно поверить, что вам действительно жаль. Вы только не подумайте, что это упрёк. Просто я искренне не понимаю, откуда бы в вас вдруг проснулось сочувствие.
— И что же тогда я, по-вашему, делаю? — в низком голосе сквозило вежливое любопытство, будто Муратов не собирался эмоционально вовлекаться в нашу беседу.
Он занял положение стороннего наблюдателя, которому поучаствовать в конфликте довелось исключительно волею случая.
— Думаю, вы просто проявляете вежливость. И если так, я совершенно не против. Всего лишь немного растеряна из-за произошедшего.
— Надо же, — в голосе Муратова неожиданно зазвучали резкие нотки. — Оказывается, я для вас — раскрытая книга?
— Я… нет, я этого не утверждала. Скорее уж наоборот, если так разобраться, я почти вас не знаю. Тем страннее для меня произошедшее.
В неверном свете мерцавших свечей, разгонявших тьму лишь в небольшом пространстве от дивана до кресла, взгляд Муратова казался мне тёмным, почти чёрным, как ночное зимнее небо.
— Полагаю, я слабо ассоциируюсь у вас с благородными поступками.
Как же легко ему давалась эта жалящая ирония. Как умело он играл фразами и интонациями.
— Вы у меня вообще мало с чем ассоциируетесь, — решилась я на честность. — Мы с вами почти незнакомы. Думаю, этого отрицать вы не будете. И если уж на то пошло, то да. Я скорее поверила бы, что в этом безобразном балагане вы встанете на сторону брата.
— Вы действительно ни черта обо мне не знаете, Нина.
Моё имя, лишённое отчества, в его устах оказалось до странности уязвимым. Он будто бы переступил этим запрет, нарушил негласное правило — не сокращать расстояния, не оставлять меня без доспехов.
Потому что в словесном поединке я ему совсем не противник. Слишком слаба и неумела.
А сейчас — ещё и самоубийственно безрассудна. На свою же беду.
— Вы правы. Не знаю. И вас это, кажется, задевает.
Муратов молчал, пытая меня своим пристальным взглядом.
Он совершенно не ожидал отпора. Не от раздавленной унижением без пяти минут брошенки.
А я не знала, что вселилось в меня. Должно быть, отчаяние человека, наконец осознавшего, что терять ему практически нечего.
— Вы пытаетесь меня разгадать, — Муратов удерживает мой взгляд своим — тяжёлым и тёмным. — Осторожнее, Нина. Ваши открытия могут вас не на шутку шокировать.
— Это угроза?
Я хлопала глазами, пытаясь сообразить, чем я настолько внезапно могла его разозлить.
— Это предупреждение.
Господи, как я устала… Как я устала от этих американских горок. Вот только мне подумалось, что я самым невероятным образом обзавелась неким подобием поддержки от человека, которого всегда считала едва ли не своим врагом, как этот человек возвращал меня к реальности.
— Знаете, я совершенно вас не понимаю…
— Не думаю, что для нас обоих это такая уж новость.
— Вы ведь… вы меня перед Егором и его Синицыной едва ли не защищали! А сейчас мы беседуем так, будто и я перед вами в чём-то провинилась заодно с ними.
Муратов молчал, не спеша опровергать моё предположение.
— Я понимаю, конечно, что идеальным вариантом для себя вы посчитали бы полное одиночество. Извините, но не думаю, что согласилась бы отправиться в одном автомобиле с ними. Вам придётся меня потерпеть, — я сглотнула горькую слюну. — До утра осталось ждать не так уж и долго.
— Вы пытаетесь меня разгадать, — повторил Муратов-старший. — И у вас ни черта не получается.
Я поджала губы, не решаясь снова заговорить.
— Почему вы за него вышли?
— Что?.. — вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я подумала, он мне послышался и всему виной расшатавшиеся нервы вкупе с разыгравшимся воображением.
— Почему вы вышли за Егора?
Какой странный вопрос… Ну а почему ещё люди женятся и замуж выходят? По более или менее одной понятной причине.
— То есть… как это почему? Потому что… по любви.
Господи, как, оказывается, странно это звучало сейчас. После всего, что принёс в мою жизнь совсем недавно канувший в прошлое декабрь…
Но ведь это совершенно не отменяло того, что было в прошлом. Не превращало его в ложь, пусть от воспоминаний теперь и нестерпимо горчило.
— Он тоже так уверяет, — задумчиво прокомментировал Алекс. — Выходит, в жизни такое бывает. Любовь далеко не с первого взгляда.
— А вы что, всегда влюблялись исключительно с первого? — рефлекторно огрызнулась я.
Как же меня нервировало то, что я не могла как следует рассмотреть его лица.
— Что-то вроде того.
Надо же, какой романтик. А по нему никогда такого не скажешь. Я вообще сомневалась, что этот человек умеет влюбляться.
— Ого, — отозвалась я кисло. — Да у вас, выходит, даже личная статистика есть.
— Один раз вряд ли может сойти за статистику.
— О… — я сцепила пальцы в замок и зажала руки между коленей, переживая приступ непонятного смущения.
Боже, ну к чему мне вся эта личная информация? Это вообще не моё дело — в кого, как и когда влюбляется старший Муратов. Меня это не касается, и мы не должны этот вопрос обсуждать.
— Нет, не могу сказать, что я такая счастливица, как вы. С Егором всё было… совсем по-другому. Не было никакой любви с первого взгляда.
— Считаете меня счастливцем? — усмехнулся Муратов
