каждый день в город, могла ни в чем себе не отказывать. В плане денег на отдельную машину проблем не было. Мои родители могли и водителя нанять. Они могли заплатить за несколько лет вперед за обучение.
Они все могли, только не хотели. Они не верили в единственную дочь, не вслушивались в просьбы и потому игнорировали такое желание дочери, как овладение профессиональной техникой считывания человеческих черт лица. Да, бабушка имела некоторый опыт, поставила мою руку, дала пару советов, но это не то.
Это все равно как человек сел на двухколесный велосипед один и в первый раз. Да, сзади рука поддерживает спину, но ты все равно упадешь.
Вот и поддержка родителей была мнительной. Они закрывали глаза на мое хобби и строго следили за оценками.
Выдуманная школа находилась в другом углу нашего закрытого жилого участка от настоящей. А по пути надо было забежать домой, чтобы захватить принадлежности. И я решила, что лучше пройтись по опушке леса. Долго, да, труднее, да. Но меня никто не мог увидеть, поймать и прицепиться.
Все же раунд был за ним. И грех не признаться — я боялась.
Не дойдя до дома, я услышала с леса звук, который не мог принадлежать природе. Как будто кто-то стонал. Женский голос отчётливо выделялся. Я приостановилась и вслушивалась. Мало ли кто попал в беду. Здесь протоптанных дорожек нет. И люди так часто не ходят. Все из-за холмиков и колючей травы.
Стон повторился. А после секундной заминки я пошла на голос. И чем ближе я подходила, тем отчетливее я чувствовала неправильность ситуации.
Что делал в лесу человек, чтобы попасть в беду? Бегал что-ли? Да и стон не был похож на болезненный. Может объявился какой-то маньяк и на девушку напал? Тогда бы она кричала. А еще стон был похож на…
На что именно был похож стон я убедилась уже подойдя к кустам, которые скрывали меня от парочки.
Впрочем, они бы не увидели меня и вплотную, не то чтобы за кустами. Потому что они были слишком заняты, чтобы оглядываться по сторонам или задуматься, что их вскрики могут принять за зов о помощи. Или одна конкретная дурочка, которая еще не разбирается в охах и вздохах.
Но как же было противно.
Я уже собралась медленно ползти назад, как…
Тут я узнала девушку. Ее голос я слышала по понедельникам, средам и пятницам каждую неделю так часто, что не смогла бы спутать ни с кем.
Она прижималась спиной к стволу дерева с задранной юбкой, позволяя одному бесстыдному, нахальному извращенцу ласкать свои бедра. Ее белые гольфы с принтом бренда, как белый флаг, выделялись на коричневой земле. Хорошо, хоть не трусы…
Лена, будущая звезда, запрокинула голову с закрытыми глазами вверх, чтобы дать как можно больше доступа мужским губам к тонкой шее. Чтобы было удобнее прикусывать кожу, цеплять ее жесткими и безумно мягкими губами нежную кожу.
Я знала каковы они могут быть. Но не так, как сейчас это демонстрирует парень.
О! Я узнала его. Будь я слепа, кажется, я бы узнала его.
Пару лет назад Максим меня больно укусил, когда до этого пытался соблазнить. Нет, снова не так, как сейчас. Однажды вечером он тайно поднялся в комнату через окно, сказал что написал стихотворение. Я не поверила ему и сразу встала в штыки защищаться. Ведь накануне, когда он спал, я сбрила ему полоску волос, после чего ему пришлось побриться налысо. Я не верила ему даже когда он прочитал и встал перед мной не шевелясь. Из-за грохота сердца я не расслышала ни одного слова и дрожа, указала рукой на дверь. Тогда меня притянули к груди и больно сжали, укусив в шею.
Не знаю что было в голове того парня, что хотел сделать и зачем устроил спектакль, но затем признался, что мы квиты. Я ревела в подушку несколько ночей подряд. Я растирала место укуса и представляла, что Максим делает снова, но очень нежно.
Звуки, скрывающейся в лесу парочки, вывели меня из воспоминаний.
Здесь незнакомая мне до сия момента эмоция впервые зашевелилась в груди и недовольно заворочалась. Она заставила затаить дыхание и смотреть во все глаза на влюбленную парочку. Я пыталась понять, что же за зверь такой поселился в груди, почему же мне становиться дышать все труднее. И почему мне эта сцена ужасно неприятна, но почему-то упорно продолжаю наблюдать, не в силах отвести глаза.
И ни на секунду не задумалась о том, что тупо подсматриваю за любовными игрищами.
А посмотреть было на что. И послушать. В груди родился возмущенный вопль — она же малолетка, которую я с трудом, но подавила.
С каждой секундой Лене удавалось все труднее сдержать стоны удовольствия. А она получала именно ее. Она изворачивалась в объятиях зажавшего ее в угол парня словно уж на сковороде.
Растрепанные волосы, искусанные губы, испорченный макияж. Ничто не останавливало девушку оставаться наедине в лесу со своим одноклассником.
Тут у меня впервые образовался в горле вязкий комок из смеси неверия и удивления. А непонятное чувство начало больно грызть что-то внутри.
Это всего лишь игра, подумала я. Игра закончится. Она просто немного затянулась тяжелым дыханием, несдержанными ласками и резкими поцелуями. Парочка просто целуется, убеждала я себя, несмотря на то, что юбка собралась уже на пояснице, являя миру и мужскому взгляду белые узкие трусы.
— Маакс, — протянула Лена, а в меня словно молния попала. Взгляд так и застыл на черной макушке, которая опустилась до уровня грудей.
Неужели? — спрашивала я себя. Этого не может быть. Они не встречались. Эта парочка не могла быть вместе.
Но видела я обратное.
— Макс, давай, — снова простонала Лена.
Я не знала, что она просила. Не знала, на что надеялась.
Она что, на самом деле хочет … этого? Я недоумевала.
Какой же он мерзавец! Просто ужас. Мои брови сошлись на переносице. Это только Максим мог уговорить на близкие отношения совсем юную девушку. Семнадцать лет ведь нам. Соблазнил своими черными глазами и сладким голосом. Соблазнил и утащил в лес, чтобы…
Ггад, прорычала я про себя.
Во мне росла злость. Она смешивалась с все еще непонятным чувством в груди, превращая меня в совсем другого человека. Не в девушку, которая должна понимать, что давно пора делать ноги, а в ту, которая не могла пошевелиться. Которая злилась на свое желание подглядеть как можно дольше. Которая сильнее прищурилась, вновь затаив дыхание, чтобы рассмотреть тайную для чужих
