- Еще к юристу схожу, узнаю, надо ли согласие жены, если вас с Софой хочу прописать. Квартира наша хоть и в браке, но владелец только я, ты знаешь.
- Вообще-то мама категорически против этого, пап… - тихо проговорил Харламов.
Он испытывал совершенно идиотское чувство. Разочарование. От того, что при помощи отца все могло решиться так быстро. И он тогда вообще потеряет всякую возможность хоть как-то соприкасаться с женой… Нужно было гнать от себя эти мысли, полностью лишенные чего-то человеческого. Отец был прав - Саша пострадала от него в первую очередь и от его матери. Сейчас же нужно было восстановить справедливость.
- Я в курсе, - кивнул Леонтий Михайлович. - Но она заигралась в бабушку и попытки забрать то, что ей не принадлежит. Так что я больше не стану слушать, против чего категорически выступает твоя мать.
Они посидели так немного. Игорь не знал, что еще сказать отцу. Он был благодарен ему за то, что тот собирался сделать, пусть это и ставило точку в той нехорошей истории, в которую он погрузил Сашу.
- Скорее всего, мы продадим квартиру. Она сейчас стоит гораздо дороже, чем когда мы ее брали. Тогда верну и Сашке, и тебе все деньги… - начал Харламов, но отец его перебил:
- Об этом позже подумаешь. Сейчас просто спокойно разведись с женой и верни ей хоть часть того, что мы ей задолжали. Нам нужно было участвовать в покупке точно так же, как и ее родителям. А Лиза вцепилась в эти похоронные, как клещ!
Леонтий Михайлович ударил по рулю, на мгновение потеряв контроль над эмоциями, но быстро взял себя в руки.
- Хорошо, пап… Обсудим остальное позже, - ответил Игорь, взявшись за ручку на дверце машины. - И спасибо большое еще раз.
Он вышел, испытывая одновременно благодарность и все то же проклятое разочарование. Но что и говорить? Свою судьбу он соткал сам, и она была, мягко говоря, такой, какой и врагу не пожелаешь.
8.2
С тем, что сейчас происходило, нужно было что-то делать! Так думала Елизавета Николаевна, выбравшись, наконец-то, из дома. И не просто выбравшись, а решив назло всем пойти сначала в парикмахерскую, а потом по магазинам. И принести домой какую-нибудь обновку для себя любимой, а не пакет с едой, которую быстро уничтожит Ника. Мать Софии уплетала все, что плохо лежало, ссылаясь на грудное вскармливание. Хорошо еще, что Софочка не страдала несварением, потому что Вероника употребляла в пищу такое, чего не должна была позволять съедать ни одна уважающая себя кормящая мать!
И вот время, проведенное в делах и заботах, пролетело, как один миг, Елизавета Николаевна добралась до дома, но подниматься в квартиру не хотелось, хоть ты тресни! И плевать, что Леня там один на один с Вероникой! Вообще не было никакого желания оказываться в жилище, где плачет Софийка, где Ника опять может устроить переполох и потребовать поселить ее в лучшие условия, и где сама Лизавета чувствовала себя как в гостях.
Все же Саша в этом плане была совершенно беспроблемной девочкой! А уж как слушалась свекровь, желая угодить во всем, - просто любо-дорого! Наверно, надо было действовать по-другому. Не давить, не заставлять, не ругаться… А увещевать и взывать к жалости… Но сделанного было не вернуть.
Все же взяв пакеты, в которых лежали свитерок и брюки, которые уже так не радовали, как в тот момент, когда Елизавета Николаевна их приобрела, она поднялась с лавочки и пошла домой.
И сразу, стоило только ей открыть дверь, как она буквально остолбенела! Совершенно не стесняясь того, что его супруга могла прийти в любой момент, и что в квартире находится ребенок, Леонтий громко шептал на кухне:
- Никто ничего не узнает, я обещаю!
- Тогда нам нужно скорее… твоя старая калоша скоро явится! - отвечала ему Вероника.
Что—о—о? Лизавета Николаевна охнула. Да так громко, что на кухне что-то звякнуло и упало. Вернее, конечно, упало вовсе не от этого, а от того, что любовники были застигнуты врасплох!
- Ах вы, заразы! - закричала она, вторгаясь на место «преступления».
Размахнулась и стала отоваривать сумкой и пакетами и мужа, и эту потаскушку, которую она приютила в своем доме.
- Ну-ка вон! Да не ты! А она! Вон! Вон, я сказала!
Отбросив сумки, Елизавета Николаевна со всем пылом вцепилась в волосы Вероники и потащила ее к выходу из квартиры. Та только и могла, что жалобно попискивать, а когда ее выперли из дому и захлопнули дверь, даже не попыталась проникнуть обратно, видимо, поняв, что лучше унести ноги подобру-поздорову.
Но когда Лизавета повернулась к Леонтию, чтобы вылить на него основной гнев, оказалось, что муж стоит руки-в-боки и вот-вот грянет гром.
- Вот до чего ты довела, женщина! - гаркнул он, как не гаркал уже очень давно. - Поселила шлюху прямо под своим носом! Видела же, что она тут ходит меня соблазняет почти без одежды! И так и случилось! Я сегодня специально подгадал, чтобы тебе показать истинное лицо этой проститутки! Смотрю, на лавке ты сидишь, а как подниматься стала, тут я свой спектакль и разыграл. Приласкал, погладил, а она ко мне так и льнет, так и льнет. Скорее, говорит, пока жена твоя не явилась!
Пока он это говорил, Лизавета то бледнела, то краснела, потому что уже мысленно попрощалась со своим статусом замужней женщины и готова была супруга выгнать, но если Леонтий говорил правду… если он это все намеренно разыграл…
- Вот тебе мое слово, жена. Вернешь эту потаскуху сюда - я уеду и на развод подам. И живите здесь с ней припеваючи! А если со мной остаться хочешь - выдворяй ее навсегда. Захочет внучку нашу забрать - пусть. Нет, так будем воспитывать сами, чай, не старые еще! А Игоря и Сашу больше не трогай. Я сыну миллион наш отдал и сюда с Софией прописал! Квартиру они с женой продадут, разведутся и это будет справедливо!
Елизавета Николаевна только и могла, что беспомощно хлопать глазами, слушая мужа… Она нащупала стул и тяжело опустилась на него. Прописал… Игоря и внучку… без ее ведома. И деньги их последние отдал.
- А помирать не смей! Хоронить тебя мне уже не на что! - припечатал напоследок Леонтий, и она не сдержалась.
Закрыла лицо руками и заголосила. От неизвестности, которая ждала впереди, но и от облегчения, что нахлынуло, когда выгнала эту прости господи! Сразу хорошо на душе стало… А деньги? Да заработают они еще. Леонтий вон мужик еще крепкий и приносит неплохую зарплату.
- Пойду, вещи ее соберу, - сказала она, проревевшись.
Муж в это время ее успокаивать не торопился, просто стоял неподалеку и ждал, когда этот слезный поток иссякнет.
- А потом с Софушкой погулять схожу, вряд ли она вернется за ней…
Под словом «она» Лизавета имела в виду Нику.
Леонтий тут же закивал.
- Вместе и сходим, - веско сказал он. - И давай договоримся раз и навсегда. Все решения будем принимать сообща. Никаких больше поползновений в сторону Саши! Она решила, что простить сына нашего не сможет, это ее выбор. С квартирой пусть сами разбираются. А внучка наша… Вот ей себя и посвятим. Она одна совсем, кидают ее туда-сюда, как мячик…
Выслушав это, Елизавета улыбнулась и кивнула.
- Ты точно мне не соврал? - спросила строго.
- Точно! - заверил ее муж и на душе окончательно стало легко-легко.
Через полчаса все вещи Вероники были собраны и выставлены за дверь. А еще через час, когда София проснулась и была накормлена, Елизавета Николаевна и Леонтий Михайлович отправились гулять с коляской в парк.
Пакетов со шмотками горе-мамаши в коридоре не нашли. Кто их забрал - не знали.
Да и какая разница кто? Главное, что кукушка улетела куда подальше. И, как надеялись Харламовы, больше возвращаться не собиралась.
9.1
Живот тянуло с самого утра. Я не знала, с чем это могло быть связано, но все же на всякий случай отправилась к врачу. Перестраховка не помешает - так я решила, когда поняла, что, видимо, придется брать отгул.
