– Ну и игла! Для кого она? Для лошадей? Между прочим, у некоторых женщин после эпидуральной анестезии нарушается чувствительность в нижней части тела и работа ног не восстанавливается.
– Такое бывает крайне редко, – заверяет ее сестра. – Да, для некоторых эта операция немного болезненна. – Это все равно что назвать Саддама Хусейна «немного» дьявольским. Сквозь свой крик я слышу, как Иоланда бубнит о том, что знания и четкое следование указаниям превращают процесс родов из пугающего в приятный. От ее голоса, острого, как скальпель, мозги немеют сильнее, чем от въевшегося мотивчика. Боль начинает ослабевать. Воздух в палате становится прозрачным. Я свободно падаю в сон. Облегчение, как земля, летит мне навстречу.
Женский день
Жизнь в Англии напоминала Мэдди пребывание в варварском племени, затерянном среди пампасов. Неписаный этикет и экзотичные ритуалы сбивали ее с толку. Наверное, точно так же чувствовал себя капитан Кук, когда аборигены привязывали кокосы к своим пенисам. Если бы все бегали голышом, она бы, возможно, подружилась с местным населением. Как бы надменно ни держались англичане, под дорогими трусами у них те же морщины, складки, ямки и прыщи.
Мэдди и Джиллиан возлежали на пластиковых шезлонгах. Облаченные в тоги из купальных полотенец, они напоминали римских наложниц. Вокруг них, углубившись в Джекки Коллинз или Джилли Купер, лежали обнаженные дамы. Сцена вполне подходила для средиземноморского пляжа. Только это был не пляж. И солнце, под которым они нежились, было мощностью в восемьдесят ватт. Роль песка исполнял линолеум, а фона – угрюмо-серые стены Порстерских бань. Сегодня был женский день. Джиллиан уже успела посетить сауну и собиралась в косметический кабинет, а в перерыве пила чай и изучала распечатку счета по карточке VISA. К настоящему моменту она дошла до третьей страницы.
– Что, во имя Господа, за магазин такой – «Йокел-Окел»? Как они насчитали мне двести сорок семь фунтов? Эх, надо бы мне завести общий банковский счет с кем-нибудь богатеньким. И поскорее.
– А что с Майло? Он водил тебя в ресторан?
– Нет. – Джиллиан смяла счет и швырнула его через обнаженное плечо. – «Супы Сэлли Энн» был закрыт.
Мэдди рассмеялась.
– Разве ты не говорила, что он при деньгах?
– Говорила. Но он скуп, как кобель, метящий кусты. Он заставил водителя ездить кругами, пока не нашел счетчик, на котором еще осталось оплаченное время.
– Как Монтгомери. Зато мы знаем, как кончают эти скуполионеры. – Официантка наполнила их чашки теплой коричневатой жидкостью и удалилась на рыхлых, как чеддер, ногах. – Уж лучше бы ты тратила свою неуемную энергию на карьеру, чем на этих мутантов в штанах.
Джиллиан в ужасе отшатнулась.
– Деловая женщина, моя дорогая Мэдлин, страдает от сердечных приступов и облысения.
– Тебе известно, что ты напоминаешь атавизм из романа Джейн Остин? К твоему сведению, сейчас конец двадцатого века. Женщина должна твердо стоять на обеих шпильках от Мод Фризон.
– Меня воспитывали с мыслью о том, что я унаследую кучу денег и удачно выйду замуж. Больше я ничему не обучена. – Без макияжа Джиллиан выглядела значительно старше. Под безжалостным светом ламп и с близкого расстояния Мэдди видела шрамы от пластической операции. Джиллиан являлась последовательницей Пикассо. Ее вполне можно было назвать приверженцем кубизма. То, что раньше было внутренней поверхностью бедра, теперь стало верхней частью груди. То, что находилось под коленками, теперь переместилось на шею. Если вставить ее в рамку, она потянет на миллионы. – Кроме того, – продолжала она, – если бы Господь не предписал нам охотиться на мужчин, он бы не дал нам «Вандер Бра».
– Да ладно тебе. Ты умна и привлекательна. Что ты умеешь? Давай отталкиваться от этого. Что у тебя получается лучше всего?
Джиллиан сплела пальцы и закинула руки за голову. Она размышляла долго и напряженно.
– Итак, я отличаюсь тем, что всегда поднимаю категорию своего билета до первого класса. Умение пить шампанское – тоже достоинство, а также загорать без следов от бретелек и при этом не заниматься феллацией.
Мэдди посмотрела на нее с насмешливым укором.
– Ты чертовски коварна и изобретательна. У меня есть для тебя отличная работа, подруга. Политика.
– Гм, забавно, что ты заговорила об этом. В последнее время я довольно много времени провожу в окрестностях Палаты лордов. Тебе это известно? Там образовался своего рода поселок для престарелых.
– Доказательство тому, что жизнь после смерти существует.
– Вот именно. Что касается смерти, дорогуша, то о ней я и думаю. Из-за этого магазина – как его там? «Йокел-Окел» – мне придется выйти за какого-нибудь денежного старикашку, а потом прикокнуть его. Это одна из цивилизованных особенностей жизни в Англии. Предменструальный синдром является оправдывающим обстоятельством при убийстве.
– О да! А что, если они докажут, что убийство произошло не перед месячными?
– Тогда я буду настаивать на раннем предменструальном синдроме. – Джиллиан расцепила руки. – Или на постменструальном синдроме, тянущемся с прошлого месяца. Или…
– Не знала, что ты такая геронтофилка. – За время общения с Алексом словарный запас Мэдди заразился гигантизмом.
– До мозга костей. – Джиллиан допила чай и оставила на блюдечке щедрые чаевые для официантки. – Только я останавливаюсь на этой стороне могилы.
Мэдди завязала полотенце на талии и сунула ноги в пластмассовые шлепанцы.
– А как ты это определишь, если дело касается джентльменов высшего класса?
* * *
Вторая часть процесса обретения красоты состояла в том, чтобы лежать обмазанной чем-то, похожим на гвакамоле, [29] и завернутой в фольгу и обливаться потом в парной. Главная по косметике сообщила им, что это – «антицеллюлитная терапия на морских водорослях» и что с потом выводятся токсины.
– Кстати, о птичках, – заговорила Джиллиан, поворачиваясь к Мэдди и глядя на нее поверх очков «Рей-Бэн», – как Алекс?
Мэдди боялась этого вопроса.
– Ну, – ушла она от темы, – и как же тебе это удается?
– Что?
– Не заниматься феллацией?
– О, наши мамы так много скрыли от нас.
– Например?
– Например, тот факт, что в тридцать пять у тебя вдруг начинают расти волосы на подбородке. Видишь? – Она наклонилась вперед. – И что вкус спермы зависит от питания джентльмена. Или что она жжется, если попадет в глаз.
Мэдди энергично затрясла головой.
– Джил, что ты делала со спермой в глазу?
– Глотала. Эта часть нравится мне меньше всего. В стратегический момент я просто притворяюсь, будто у меня свело ногу. Но иногда я исполняю этот маневр недостаточно быстро.
Погруженное в полумрак помещение огласил веселый смех.
– Когда я впервые ощутила во рту сперму, – вмешалась лежавшая рядом женщина, – меня вырвало. Мой приятель свалился с небес прямо в ад. Хуже другое. Я перед этим съела карри.
– Надо это прекратить раз и навсегда, – предложила Джиллиан. – От этого вокруг губ появляются растяжки. Он такой огромный, что не помещается у меня во рту.
Все женщины, тоже намазанные гвакамоле и обернутые фольгой, с завистью уставились
