на Джиллиан.
– Мне нужно его имя и номер телефона, немедленно, – потребовала Мэдди.
– Отлично, – сказала Джиллиан, когда смех стих. – Значит, ты согласна прекратить эту бесперспективную авантюру с Тем Самым Мужчиной? – Попытка Мэдди уйти от больной темы провалилась. – Посмотри фактам в лицо. Его никогда нет рядом. Он женат. Он…
– Остроумный, талантливый и делает лучший куннилинг, причем не простой, а душем. – Тюрбан Джиллиан съехал на лоб и сбил солнечные очки с ее породистого носа, оставив на гвакамоле белый след. – Плюс он любит меня. – Джиллиан презрительно фыркнула. – Он действительно любит меня, – настаивала Мэдди.
– Я бы поверила тебе, дорогая, если бы увидела хоть какой-нибудь явный признак.
– Например?
– Ну, не знаю. Огромная до неприличия сумма, положенная на твой счет, вполне подойдет.
– А если он разойдется с женой, ты поверишь? Он сегодня ей сообщит об этом. Прямо сейчас говорит. В настоящий момент! Я не чувствую даже намека на вину. Я имею в виду, что он никогда не любил ее. Алекс рассказывал, что у нее всего два выражения на лице: «Климактерически пятнистый румянец» и «Послали далеко и надолго».
– Тогда почему же он женился на ней?
– Потому что им некуда было деваться. Потому что это была единственная альтернатива дележке. Жить вместе, пусть и под давлением клочка бумаги, оказалось предпочтительнее, чем решать, кто возьмет альбомы «АББА», а кто – цикл благовестов Вагнера. А еще он сказал, что, по статистике, женатые мужчины живут дольше.
– Если он обманул ее, – Джиллиан пристально взглянула на Мэдди поверх очков, – почему ты думаешь, что он не обманет тебя?
– Он говорит, что наша сексуальность очень глубоко переплетается с нашим разумом и эмоциями, что наши чувства принадлежат другому измерению, – затараторила Мэдди. – Он говорит, что наша моногамия – это тюрьма, в которой ограничения настолько приятны, что у нас не возникает желания перебираться через стену.
Джиллиан изумленно вылупила глаза, ее тюрбан снова съехал на лоб. Поправив свой головной убор и восстановив утраченное спокойствие, она сказала:
– Мэдлин, правило номер один. Откуда ты знаешь, когда женатый мужчина врет? Его губы двигаются одинаково и в том и другом случае. Все – все! – англичане имеют склонность к адюльтеру. В той же степени, что и к крикету, в национальном понимании. Поверь мне, моногамия в браке – это слух.
– Она права, милочка, – раздался бестелесный женский голос откуда-то из скрытой паром дали.
– Все мужики – лжецы, и это истина, – подтвердил другой голос.
Вокруг шеи Джиллиан образовалось пышное боа из клубов пара. Мэдди не понимала, как ей удается выглядеть шикарной даже с косметической маской на лице.
– О, власть! Власть, которую они имеют над женами. Власть скрытности. Что касается Алекса, то именно опасность придает его связям особую прелесть. Он не разведется с женой, поверь мне, дорогая. Пусть он отстаивает любовь, но мужчина заводит интрижку только для того, чтобы опять почувствовать себя живым. А ты, моя дорогая, не сильно отличаешься от электростимулятора.
– Только дешевле, – прозвучал еще один анонимный вердикт.
Мэдди почувствовала, что задыхается от запаха морских водорослей. То, что секунду назад было уютным помещением, превратилось в полуденную Сахару. Она резко рванула фольгу и выбралась из кокона.
– И откуда нам знать, одна жена у него или нет?
Проигнорировав очередной вопрос, как будто она была самой Хелен Келлер, [30] Мэдди растворилась в тумане в направлении к двери.
– Да! Вполне возможно, что твой Алекс – обычный Виглиотто. – Хотя Мэдди не спрашивала, Джиллиан пояснила: – Это один итальянский парнишка, который был женат сто сорок раз, причем одновременно.
– Единственное, что будет одновременного в нашем браке, – это наш оргазм, – высокомерно заявила «Хелен Келлер», поскальзываясь на мокрых плитках и натыкаясь на загородку из зеленых шариков, которые громко прозвякали нечто похожее на попсовое «Сдвинь-ка ноги, дай вдохнуть твой аромат». Это было последнее, что услышала Мэдди, прежде чем полетела в бассейн.
Но даже удар животом о ледяную воду не охладил ее. Правда заключалась в том, что Мэдди была влюблена не без надежды. Несмотря ни на что, она все еще боготворила «воду, по которой он ступал».
Конан-лектор
Во время их соития Мэдди больше всего нравилось смотреть на Алекса, когда он собирался кончить. Его взгляд устремлялся в космос, а на лице появлялось такое выражение, как будто он вспомнил, куда сунул ключи от машины, которые давным-давно считал утерянными.
– Ну? – спросила она, устраиваясь на его потной груди.
– Что ну? – проурчал он, чуть-чуть приоткрыв глаза.
Мэдди наматывала на палец волосы на его груди.
– Ну, и как она отреагировала?
– Реакция Фелисити будет зависеть от ее настроения. Она может быть разумной и великодушной или неразумной и алчной до чьей-то крови – как попадешь.
Мэдди приподнялась на локте.
– Ты хочешь сказать, что не говорил с ней?
– Мэдди, трудно придумать, что включать в акт о разделе имущества, когда живешь в мире, где вероятная продолжительность жизни три и две десятых секунды. Если эта проклятая гражданская война в Заире продлится, плащеносный павиан вымрет. Посмотри сюда. – Он перевернулся на живот и выставил на обозрение небольшой шрам на правой ягодице. – Если бы я стоял левым боком, а не правым, то сейчас бы у меня был голос кастрата.
– Да, да, – отмахнулась от него Мэдди, – я видела отснятый материал. – Спустив тенниску, которая во время любовной игры задралась до шеи, она встала и надела леггинсы. – В последние дни я тебя только там и вижу, в «ящике». – Мэдди успела заметить его косой взгляд. Она знала, что он не одобряет ее привычку носить одежду, в которой она спала прошлой ночью. – Зато, – пожала она плечами, – по утрам это экономит массу времени. – Она ожидала, что Алекс улыбнется. Но он не улыбнулся. – Итак, когда ты все же намерен расстаться с ней?
– Боже, я опаздываю. – Алекс подскочил и ринулся к комоду. – Я расстался с ней эмоционально и мысленно. Каждый из нас живет своей жизнью. Но ты должна понять… – Не найдя чистого белья, он вытащил грязную уставную – «для-преуспевающих-мальчиков-из-рабочего-класса» – майку из плетеной корзины и сморщился. – Мэдди, если ты в ближайшее время все это не перестираешь, то я…
– Александр? – Мэдди посмотрела на него, читая по его лицу, как в книге.
Алекс уклончиво дернул плечом.
– Послушай, мы с Фелисити вместе пятнадцать лет. Мы с ней, как стойки книжного шкафа, держим на себе полки друзей, домов, истории. Я не могу разрушить это одним…
– Тогда перепиши свою историю! – Мэдди подобрала с пола стеганое одеяло – ее единственный вклад в домашнее хозяйство – и бросила его в направлении кровати. – Это проверенная веками английская традиция. Англо-бурская война, Галлиполи, падение Сингапура…
– Между прочим, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты время от времени застилала постель. – Попытка Алекса расправить простыни была
