ложь…
Это было разбитое зеркало. Конечно, он впечатал меня в него, однако это не было похоже на то, что он намеренно рассек мне щеку.
Не так, как ты поступила с ним.
Я до сих пор чувствую боль в руке, когда стиснула осколок. Все еще вижу, как острый край прижимается к его горлу, как красная жидкость просачивается вниз.
— Господи, Би, что, черт возьми, с тобой происходит? — спросила она, отрывая меня от воспоминаний. — Ты как будто в миллионе миль от меня. Что случилось прошлой ночью?
На этот вопрос нет хорошего ответа.
О, да, Мэллори. Я позволила незнакомцу раздеть себя догола на карнавале, как в прямом, так и в переносном смысле. Он трахал меня по всему этому гребаному месту. Унижал меня, связывал, запирал в клетке и таскал по полу, как человеческую куклу. И знаешь что? Мне это чертовски нравилось.
Здравый смысл подсказывает мне, что признание, скорее всего, не пройдет. Вместо этого я выбираю полуправду.
— Мы разговаривали, узнавали друг друга. Я была очень… уязвима с ним. Джексон умеет разрушать стены, полагаю.
Ломать их. Разрушать их, как строительный шар. С ног на голову, с головы на ноги.
— И что, ты просто выложила ему все, как на духу, за попкорном, а потом пошла домой? Да ты просто полна дерьма. — Мэллори смотрит на меня, как расплавленная лава, и жар, исходящий от ее взгляда, ошеломляет. — И дай угадаю, ты обо что-то споткнулась, идя к своей машине, и этим испортила себе лицо. Боже, я не могу в это поверить.
Я поставила латте на маленький столик рядом с нами и вздохнула.
— Мэл, я люблю тебя, но отвали. Хорошо? У меня нет сил на эту инквизицию. Мои мысли и так выходят из-под контроля, и последнее, что мне нужно, это чтобы ты меня допрашивала.
Она сужает глаза, и я понимаю, что она не намерена меня отпускать.
— Слушай, я пойду домой. Мне нужно многое сделать, и у меня голова раскалывается. — Я делаю шаг к ней и обхватываю руками ее напряженное тело. — Позвоню тебе позже, хорошо?
Не дожидаясь ее ответа, поворачиваюсь и ухожу.
Не могу объяснить, что произошло прошлой ночью, когда и сама этого не понимаю.
Сделка была на одну ночь. Только одну. Но Джексон украл у меня кое-что. Разрывая меня на части, он вырвал кусок и оставил его у себя. Я почти чувствую, как он разминает его в своих мозолистых руках.
Впервые в жизни одной ночи может оказаться недостаточно.
Его слова эхом отдаются в моем сознании.
Кажется, я тоже украла у него часть.
Эпилог
Месяц спустя…
Я провожу пальцами по шраму на щеке. Ощущение слегка выступающей линии уже стало в какой-то степени комфортным.
Казалось бы, любое напоминание о ночи с Джексоном я должна была бы вытеснить из памяти как можно дальше, но по какой-то странной причине все происходит с точностью до наоборот.
Я цепляюсь за эти воспоминания, хотя их не так уж и много. Только шрам и его толстовка. Толстовка, которую я не стирала с той ночи, потому что она пахнет им.
Когда натягиваю ее на себя и сворачиваюсь калачиком в постели, мне кажется, что он здесь, со мной. С той лишь разницей? Эта гребаная толстовка не может вонзить свои когти в мой разум и скрутить меня, как крендель. Она не может разрезать меня своими жестокими словами, а потом прикосновением зашить обратно.
Это может сделать только он.
Я не должна хотеть его таким. Он не должен быть тем, что поглощает все мои мысли и кошмары.
Все, что могу подарить тебе, — это одна ночь, но мы можем сделать так, что ты никогда ее не забудешь.
Почему я должна довольствоваться одной ночью? Почему Джексон устанавливает все правила?
Черт, он нарушал свои собственные столько раз, сколько я не могу сосчитать.
Мои ноги уносятся вперед прежде, чем я успеваю переключиться и включить рациональную часть своего мозга.
К черту правила и к черту последствия. Что самое худшее может случиться? Он скажет "нет"? Тогда мне будет не хуже, чем сейчас.
По крайней мере, смогу увидеть его снова, даже если это будет достаточно долго для того, чтобы он сказал мне, чтобы я убиралась к черту.
Что могу сказать? Я просто жажду наказания.
Колесо обозрения
Мой желудок переворачивается, когда в поле зрения попадают яркие огни нависающего колеса обозрения. Я не уверена, что это нервы из-за того, что снова увижу Джексона, или из-за того, что я ничего не ела с завтрака.
Ведь не планировала садиться в машину и ехать четыре часа до какого-то маленького городка в соседнем штате. Я также не подумала о том, чтобы остановиться и перекусить по дороге.
От запаха, доносящегося из каждой тележки с едой, у меня пересохло во рту, но у меня нет времени останавливаться. Я — женщина на задании, и в это задание не входит корн-дог длиной в фут.
Схема карнавала похожа, хотя и не совсем такая, как в моем родном городе. Это место больше похоже на открытое поле, чем на место проведения мероприятия. Пробираясь по дорожке, внимательно слежу за каждым из аттракционов.
Карнавальщики кричат, чтобы я подошла и бросила дротики в стену из воздушных шаров или выстрелила из водяного пистолета в спиральную мишень, чтобы получить шанс выиграть мягкую игрушку. Я смотрю прямо перед собой, не обращая внимания ни на кого из них.
Когда в поле зрения появляется "Шифти", сердцебиение учащается.
Прямо перед входом стоит пустой металлический стул. Я вполне ожидала увидеть там Джексона, откинувшегося назад в черных армейских ботинках, скрещенных на лодыжках. Его руки вытянуты за головой, на греховно-красивом лице написано выражение чистой незаинтересованности.
Я достаю из заднего кармана пачку красных билетов и отрываю два, потирая пальцами тонкую бумагу в ожидании его возвращения.
Пожилой мужской
