душат мой мозг, но это бесполезно. Никакая сила воли не остановит наркотик и она завладеет моим телом.
За моими веками вспыхивают цвета, и напряжение, которое давило на меня, становится легким… бессмысленным.
― Ах, ― произносит Лаура. ― Я скучаю по этим первым максимумам. Они самые сильные.
Я качаю головой, тяжело сглатывая, не в силах сдержать прилив жара, который разрывает мое тело.
― Мне не нравится.
― Потому что ты не умеешь ценить.
Я открываю глаза, когда Череп распахивает дверь спальни и выходит из комнаты, захлопнув за собой дверь.
― В чем его проблема?
― Джай Стоун. ― Ее губы дергаются.
При упоминании его имени, с её губ срывается красивый лазурный вихрь, и моё сердце не знает, затрепетать ему или ухнуть вниз.
― Джай?
У меня кружится голова, будто я выпила целую бутылку водки, а перед глазами пляшет все больше красок. Лаура кивает и соскальзывает с кровати. Улыбаясь, она протягивает руку к спине и быстрым движением расстегивает молнию на платье, сбрасывая его с плеч, обнажая маленькие упругие груди. Я отвожу взгляд. И почему она раздевается?
― Мне не следовало бы говорить тебе об этом, но по улицам гуляет слушок, что твой любовник присоединился к Испорченным Сыновьям.
Мои глаза расширяются.
― Он вступил в банду?
Она отбрасывает платье в сторону и пересекает комнату.
― Ага.
Я стараюсь не смотреть на притягательные изгибы ее спины, на которых так красиво сидят черные кружевные стринги, пока она берет маленький белый тюбик с туалетного столика. Эту мазь Череп использует, чтобы обработать мою рану.
Нет. Джай не мог. Он прирожденный лидер, отказывающийся подчиняться приказам собственного брата, не говоря уже о ком-то вроде Джокера.
― Я так не думаю, ― говорю я ей, и она выгибает бровь, направляясь ко мне.
Как ленивая кошка, Лаура забирается на кровать и вытягивается, изящно полёживая на куче мягких подушек цвета красного дерева.
― Я могу заверить тебя, что информация, которую получает Череп, на сто процентов точна.
Но даже в этом случае должно быть объяснение, почему он сделал что-то столь радикальное. Надежда вспыхивает в моей груди. Джай идет за мной, и он приведет армию.
― На сто процентов? Я в этом сомневаюсь.
― А Джай знает, что ты не можешь иметь детей?
Её вопрос бьет меня под дых.
― Откуда ты это услышала?
― Говорю же. ― Она подвинулась ближе. ― Информация Черепа точна.
Стиснув зубы, я закрываю глаза. Лаура ёрзает на кровати, и я знаю, что она ползет ближе ко мне. Матрас прогибается, и я зажмуриваю глаза. Может, если я буду игнорировать ее, то она уйдет.
― Так он знает? ― Лаура прижимает влажный палец к моей ране, и я вздрагиваю, резко открывая глаза.
Она оказывает большее давление на рану, чем Череп. Кто бы мог подумать.
― Да, он знает.
Кивнув, Лаура замолкает, втирая антибактериальный крем в мою израненную плоть. Казалось бы, она хмурит брови в раздумье. Когда белый крем стал прозрачным, она бросила тюбик с кровати и прыгнула на колени.
― Хочешь узнать секрет? ― спрашивает она, опускаясь вперед на руки. Она подползает все ближе и ближе, пока ее руки не упираются в матрас по обе стороны от моей талии, а гладкий плоский животик не касается моего бедра. ― Я тоже не могу иметь детей.
― Не можешь? ― Взгляд Лауры скользит с моих глаз к губам, и это вызывает странное чувство внизу живота.
Вздохнув, она достает из-за пояса своего черного кружевного нижнего белья самый маленький в мире серебряный ключик.
― Я стерилизована.
Мое сердце сильно ёкнуло.
― Как…
Она тянется к моим наручникам и освобождает запястья. Я тру злополучные красные отметины.
― Это было одним из условий Черепа, если я хотела быть с ним. Он боится иметь детей.
Я морщусь.
― Ты сделала это ради него? Чтобы быть с ним? ― Она кивает. ― Как ты могла так поступить?
Пыхтя, Лаура хватает меня за запястье и стаскивает с кровати, заправляя мои наручники в свои трусики. Я шиплю, когда ставлю ногу на пол, и мои мышцы напрягаются. Не говоря ни слова, она тащит меня за собой в ванную. Я бросаю взгляд на окно, из которого вылезла несколько дней назад, и вижу, что поперек него прибита тонкая деревянная дощечка, не позволяющая мне снова сбежать.
― Залезай в ванну, ― выпаливает она, и эхо ее голоса расходится желтыми линиями по всей комнате.
Наверное, я ее обидела. Лаура отпускает меня, и я покачиваюсь на ногах. Свободными руками я обхватываю грудь, прикрывая ее от посторонних глаз. Я не знаю, почему Даура хочет, чтобы я залезла в ванну. Она пуста.
Лаура щелкает пальцами, глядя на меня.
― Я сказала, залезай в ванну.
― Ты мне не ответила, ― замечаю я, переступая через край большой гидромассажной ванны. Я сажусь на край и поворачиваюсь, медленно поднимая больную ногу. ― Как ты могла так поступить?
― Как я могла так поступить? ― Она наклоняется и бьёт по крану. Вода хлещет о белый фарфор, обдавая меня холодными каплями. ― Я люблю его.
Я вздрагиваю и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на неё. Она смотрит на прозрачную жидкость, от которой начинает подниматься пар и наполнять ванну.
― Как ты можешь любить чудовище?
Низко наклонившись, она вставляет металлическую пробку в слив, а затем пригвождает меня самодовольной ухмылкой, наклонив голову.
― А как ты можешь?
Как я могу это делать?
― Джай не чудовище.
― Ох, дорогуша. ― Она нажимает кнопку на стенке ванны, и из неё начинают вырываться пузырьки. ― Не соглашусь.
Лаура приковывает один конец наручников к недавно
