закрепленному на стене крюку и требует, чтобы я подала ей руку. Я делаю, как мне велят, протягиваю правое запястье, и она приковывает меня цепями. Вздохнув, я опускаюсь в пузырящуюся ванну, зашипев, когда обжигающая вода касается всех моих чувствительных мест.
― Джай не монстр, ― говорю я, чувствуя необходимость защитить его. ― Не такой, как Череп.
― Убьешь ли ты одного человека или сотню, конечный результат будет один и тот же.
Она подцепляет пальцами стринги и стягивает их вниз по ногам, обнажая голые гениталии. Я отвожу взгляд. С каких это пор две взрослые женщины могут купаться вместе?
Лаура опускает пальцы ног в воду и втягивает воздух сквозь зубы. Я шарахаюсь к краю ванны, не желая быть слишком близко, чтобы не послать ей ложные сигналы. Однако в моем мозгу иная идея. Я не могу избавиться от мысли, что вижу ее полностью обнаженной.
Ненавижу этот наркотик. Ненавижу всё, что связано с этим наркотиком. Я никогда раньше не испытывала сексуального влечения к женщине, но мысль о том, чтобы быть с Лаурой, засела у меня в голове.
Мы сидим в тишине, пока наполняется ванна. Я закрываю глаза, чтобы меня не затошнило от вихря красок, но с закрытыми глазами все так же плохо.
― Не могла бы ты передать мне эту губку, пожалуйста?
Открыв глаза, я замечаю фиолетовую губку на краю ванны. Наклонившись вперед, я протягиваю ее.
― Спасибо.
Я с любопытством наблюдаю, как она намыливает губку мылом и придвигается ближе. О, это для меня? Я с трудом сглатываю, мои мышцы напрягаются, и она прижимает горячую губку к моему плечу.
― Ты боишься меня, Эмили? ― спрашивает она, поверх звука льющейся воды.
Я не отвечаю ей. Почему? Потому что в этот момент я оцепенела от ее… ее намерений. В основном, я оцепенела от своих намерений.
Я не поднимаю головы, пока она намыливает мне плечи. Проводя мыльной губкой по моей ключице, Лаура касается предплечьем моей груди, и я задыхаюсь от этого ощущения, выпрямив спину. Наркотик действует в полную силу, и я возбуждена, как никогда — даже больше, чем в тот день, когда меня заковали в цепи и заткнули рот кляпом.
― Я помню эту потребность, ― бормочет Лаура, разместив свои руки под моей грудью. ― Я была первой подопытной для этого наркотика.
Я подняла голову и посмотрела на неё.
― Добровольно?
Я стараюсь не отрывать взгляда от её глаз, но продолжаю скользить к её губам.
― Не сразу, но я пристрастилась к нему ― не к ощущению кайфа, а к оргазмам, которые мне доставлял Череп.
Вспышка лица Черепа, приоткрытые губы, прикрытые веки, обожгла мой мозг, и я почти задыхаюсь.
― Как ты можешь позволять ему прикасаться к себе? Он отвратителен.
Она сердито смотрит на меня.
― Не то, чтобы это имело для тебя значение, но он спас мне жизнь. Я сделаю для него все, что угодно.
Вон ото что.
― Он прикасается ко мне, ты же знаешь, ― говорю я ей. ― Ему на тебя наплевать.
Лаура хихикает, её красивые губы легко изгибаются.
― Дэмиен заботится обо мне. Может быть, мы и не принадлежим друг другу исключительно, но мы всегда рядом, когда нам это нужно.
Мне требуется секунда осознать, что она называет Черепа Дэмиеном.
― Что ему может понадобиться от тебя, если он получает всё отовсюду?
Она прижала губку к моей груди, и мои соски встали.
― Я поддерживаю порядок в его доме, веду баланс его счетов, кормлю его армию и даю ему нормальную жизнь там, где ему ее не хватает. Он не может получить это больше нигде.
Я сплюнула:
― Ты пиздец чокнутая.
― Может быть. ― Уронив губку, она скользит руками вверх и вниз по моему животу, вызывая дрожь в моем теле каждый раз, когда она опускается ниже моего пупка. ― Но и ты тоже. Черт возьми, ты, наверное, еще более сумасшедшая, чем я. Я бы никогда не последовала за незнакомцем с поезда на заброшенную промышленную зону.
Черт. Это правда.
Лаура ласкает моё бедро и тянет свою руку к другой, скользя ещё ниже, проводя по моему животу. Каждый раз мое тело болезненно сжимается.
Она хихикнула.
― Ты хочешь, чтобы я дотронулась до тебя там, детка?
Стиснув зубы, я качаю головой. Как и в прошлый раз, внутри меня нарастает сексуальный ураган. С каждой секундой я все ближе и ближе подхожу к тому, чтобы сдаться. Я ничего не могу с собой поделать. Это такая же сильная потребность, как голод, жажда. Я просто могу вырвать себе волосы, если облегчение не придет в ближайшее время.
― Нет?
Она просовывает свою руку между моих ног, и я задыхаюсь, толкаясь достаточно сильно, чтобы высокая вода пролилась через край ванны. К счастью для них, это бесконечная ванна. Я крепко сжимаю ноги, и она вырывает свою руку. Господь. Ее руки были такими мягкими и скользкими.
― Ты беспокоишься о своем маленьком парне? ― Она шепчет мне на ухо. ― Я не скажу ему, Котенок. Ты можешь мне доверять.
― Не прикасайся ко мне, ― говорю я ей, ненавидя отчаяние в своем голосе.
Ухмыляясь, Лаура толкает меня влево, и я соскальзываю, чуть не утопая. Дерьмо. Она намного сильнее, чем я ожидала. В мгновение ока она проскальзывает мне за спину, подхватывает ноги под колени и раздвигает их.
― Я знаю, что ты хочешь этого, ― говорит она, целуя меня в затылок. ― Но если ты хочешь, чтобы я сделала это, дабы ты не чувствовала себя виноватой, я тоже не против.
Я борюсь с ней, но она сжимает лодыжки, и я не могу пошевелить ногами. Какого хер…
― Это не первое мое родео. ― Лаура обхватывает мою грудь и сжимает. ― Моника очень любила
