Больше я ничего не чувствовала. Ничего, кроме стыда и тяжести своего чемодана.
Теперь же, спустя пять лет, старые воспоминания вновь колыхались во мне мутными грязными волнами. Прекрасный принц-брошенка угадал, и было бессмысленным отрицать это. Намеренно или случайно, но он уловил самую суть моих сомнений, нащупал тот дремучий, бессмысленный и оттого еще более пугающий женский атавизм, от которого мне было никак не избавиться сияющей силой разума. Предстояло взглянуть правде в глаза и признать: нет дыма без огня, и я действительно не становлюсь моложе. Комфортное свободное плавание далее невозможно. Тридцатник — это буйки. Мне нужен спасательный жилет, или я пойду ко дну, и рыбы обглодают мне ноги.
Однако, к чести моей, белый флаг в виде анкеты на крупнейшем сайте знакомств в Интернете я вывесила не сразу. Сначала мы немного побарахтались.
— Алена, привет, сегодня мы идем тусить и искать приключений! — Мы с Иришей решили тряхнуть стариной и пойти по привычному пути — двинуть в ночные клубы.
— Выезжаю, — лаконично ответила Алена.
Я и не помню, в какой именно момент время начало заглатывать меня, и я перестала активно, как на работу, ходить на танцы. Моя тусовочная жизнь всегда была очень бурной. Началось все еще при царе Горохе, с бесплодного сопровождения Ольги, но понемногу я втянулась, распробовала удовольствие и вскоре стала настоящим дискоголиком. В свете зеркального шара все проблемы куда-то испарялись. Я чувствовала себя настоящей звездой, да и стоило это удовольствие совсем недорого. Взяв какую-нибудь подружку, я приходила в клуб, и мы отплясывали до упаду. Нехитрое развлечение даже заменяло мне фитнес. Правда, на период замужества пришлось взять перерыв, но потом я наверстала упущенное ударными темпами. Стыдно признаться, но пару раз я даже отплясывала на барной стойке. И почему я решила, что время танцев прошло? Наконец-то все стало на свои места, и сегодня ночью девочки едут развлекаться!
Садясь в такси, мы чувствовали себя абсолютно счастливыми.
Клуб «Вермель» на набережной вновь приветливо принял трех веселых подруг. Даже запах застоявшегося никотинового смрада сегодня был мне мил и приятен. Все было так же, как и всегда: полутемный зал, неприхотливая обстановка, кошмарный туалет, невнятная музыка, только вот танцевальный партер почему-то был забит какими-то подростками.
— Может быть, мы перепутали и тут утренник в детском саду? — удивленно спросила Алена. Кажется, она тоже давненько не устраивала себе танцевальных марафонов.
— Интересно, это платье ей купили родители? — Я с ужасом смотрела на полуголую девушку, которой на вид едва-едва можно было дать шестнадцать. На ней было что-то среднее между откровенным купальником и недошитым кимоно. — Сейчас они нагрянут сюда и положат всех из берданки!
Настороженно потоптавшись перед потной толпой, состоявшей из мальчиков в футболках с остроумными надписями (вроде «Скажи своим сиськам, чтоб перестали пялиться мне в глаза»), мы решили не терять времени даром. Может быть, первое впечатление обманчиво, да и потом, на часах только половина двенадцатого. Сейчас включат свет и попросят школьников отправиться в их уютные кроватки к теплому молоку и плюшевым мишкам. Да и потом, как-то странно взрослым, самостоятельным девушкам пасовать перед малышней. Переглянувшись, мы сплотили ряды и начали зажигательные танцы уверенных в себе женщин. Которым было немножечко страшно. Самую малость.
— Привет, как тебя зовут? — К Ирине, которая с перепугу начала выделывать кренделя почище самой Шакиры, плавно пританцевался юноша из ближайшей тусовки. На вид ему было чуть больше двадцати.
— Ирина, — улыбнулась она.
Мы заметно приободрились. Видимо, возрастная разница, которую мы надумали себе, войдя в зал, вообще призрак, рожденный больным воображением. Нет ее, где она? Нам не отказали на кассе, да и тусовка, судя по всему, приняла нас как своих. Современное общество давно изжило идиотские ограничения вроде прописки, расовых предрассудков и мнений, что девушки после тридцати превращаются в неуклюжих матрон. Улыбки на лицах больше не казались нам издевательскими, и мы больше не чувствовали себя как пионервожатые на детских танцах. Внезапное счастье охватило меня: время исчезло, как морок, все вернулось на свои месте, и вот мы отплясываем втроем, как в былые времена. Да и песня та же самая — «Sex bomb».
— Что, мужья отпустили потусить с молодежью? — широко улыбаясь, продолжал маленький негодяй. — Ну что, поехали ко мне, я давно хотел попробовать со зрелой женщиной. Можешь и подружек прихватить, — осклабился он.
На этих словах начался пророческий медляк «Killing me softly with his song»[5].
Ира замерла, как от удара. Я новыми глазами посмотрела в зал. Больше эти молодые люди не казались мне такими уж милыми. Дешевые майки, дешевая выпивка, запах дезодоранта Old Spice. Сплошной потенциал, с неизвестными перспективами. Мы-то пришли сюда, чтобы развлечься, а вот для многих присутствующих происходящее явно было серьезным делом. Худенькие и сутулые юноши, невзирая на сменившуюся музыку, продолжали отплясывать с таким остервенением, как будто боролись за олимпийское золото. Они напоминали мне механических кукол, а танец их, судя по отрывистым движениям рук, отражал суровую действительность — длительное отсутствие полового партнера.
— Давай потанцуем, чё стоишь! — Ирин молокосос ловко извернулся, пытаясь схватить «добычу» за задницу. Однако на сей раз его ждала неудача — может быть, подруга и была недостаточно молода, чтобы веселиться на студенческой дискотеке, однако еще вполне в состоянии двинуть гаденышу коленкой между ног.
— Уходим! — быстро сориентировалась Алена.
Остаток вечера мы провели без сна. Ирина полезла в журнал Cosmopolitan выискивать новинки в области кремов от морщин и пластической хирургии; Алена смотрела тот сезон «Секса в Большом городе», в котором героиням было уже за сорок; я же выпила полбутылки шампанского и, ответив на ряд унизительных вопросов, вроде «Ваши предпочтения в сексе: анал, орал, связывание — выберите не больше двух», опубликовала анкету на «Мамбе».
Через пять минут у меня было уже сорок писем; а через три недели я познакомилась с Василием.
Глава тринадцатая, или «Come on, baby, light my fire!»[6]
Он оказался младше меня на два года, что в свете последнего нокдауна в клубе казалось мне смелым вызовом судьбе. Мне было уже двадцать девять, а ему всего лишь двадцать семь. Василий не утруждал себя особыми ухаживаниями, однако быстро распаковал свой ноутбук у меня в спальне. Кажется, он продолжал отвечать на письма барышень с «Мамбы», однако меня это не очень волновало. Мое одиночество потеряло пугающую фундаментальность, в квартире весело копошился и шлепал настоящий живой мужичок, да и мама сделала перерыв в телефонном терроризме. Как ни крути, кругом были плюсы — Вася представлял из себя хоть и весьма странный, но не самый на — слова из песни группы The Doors («Двери»). прягающий меня вариант для поддержания обрушенной в «Вермеле» самооценки.
