— А этих пусть Лис укладывает, — делает глоток из бутылки. — Его подопечные.
— Хорошо-то как! — качается на гамаке Люба. — Я прямо лагерь вспомнила. Спой еще чего-нибудь, Ванечка…
Марат подливает мне в кружку, чокается со мной бутылкой.
— Вы как завтра кросс по пересечённой побежите, м? — пытаюсь образумить их я.
Переглядываются, смеются.
— Грустно побежим.
— Уныленько, — протягивает мне Рома ещё одну зефирку.
— Но ночи того стоят, чтобы пообламываться утром, — шёпот в ухо.
Чуть приобнимая, сжимает моë плечо. Парни тут же отводят от нас взгляды.
Внутри бьются противоречивые чувства. Да, ночь пьянит и кружит. И хочется ей всë позволить. Но завтра будет утро. А я не так безбашенна и отважна, как они, чтобы «бежать свой кросс». Но так хочется уткнуться носом в шею моего большого котёнка. И просто пообниматься под этими заездами. И губы его…
Яшин опять выдаёт на гитаре что-то очень романтичное.
— Пойдём купаться? — скользят губы Марата по моему виску.
— Там полкорпуса без присмотра, — вяло сопротивляюсь я.
— Да что им будет? Они и под присмотром ровно тоже самое натворят.
— И всë же.
— Да мы окунемся просто, допьем вино и будем сворачиваться.
Черт с ним. Окунуться очень хочется. Допиваю до дна.
— Тушите костёр. Нина Михайловна узнаёт, конец света будет. Она ж Бессо загрызет потом.
Скинув тунику на пустой шезлонг, захожу в воду по пояс. Тарханов делает пару шагов следом.
— Марат… — шёпотом одергиваю его. — Нет.
Ещё подводной охоты мне и не хватало!
— Эй, бро, телефон твой… — отвлекают его парни.
Сердце моë сжимается. Кто будет ещё названивать парню ночью? Только девочки…
Я ревную Тарханова?? Боже, зачем я чувствую это?!
Но спазмом в горле перехватывает дыхание и внутри всë горит. Ложусь на воду, в попытке расслабиться.
— Да? А чего не спим, Тёма, я не понял? — с претензией. — Чего? Какой мля обход? Нина Михайловна?! Где? Как у бассейна? Понял! Шухер, пацаны!
Люба быстренько слетает с гамака. Подхватив бутылки, они сбегают в темноту деревьев.
Я растерянно стою в воде, слыша голос приближающегося начальства. Отлично!
Подхватив с шезлонга мою тунику, Марат тихо заходит в воду. Поднимает еë над головой вместе с телефоном. Второй рукой подхватывает меня за талию. Тянет вглубь.
— Нам надо выйти!
— Тихо, — вжимает в стену, в тень.
Шаги…
Здесь глубоко, и я рефлекторно хватаюсь за его шею.
Голоса прямо над нашими головами. Охранник и Нина Михайловна.
— Завтра же буду звонить, жаловаться! Опять Бессо Давидовича команда. Хулиганьë! То на озеро бегают, то по кустам с их же персоналом зажимаются…
Дергаюсь, вспоминая, как она застала нас с этой рубашкой.
— Вы можете себе такое представить — чтобы с персоналом? Вот и я не могу… Понабрали не пойми кого…
Марат успокаивающе прижимается губами к моей брови.
— Что это там? Угли?! — вскрикивает Нина Михайловна.
Не успели потушить?!
Пока она буянит там у потухшего костра. Марат тихо подтягивается вверх. Мои руки скользят по его рельефному торсу. Кладёт на борт телефон и тунику. И также беззвучно погружается в воду обратно.
Тянет меня в темноту ещё глубже. Под неработающий стальной навес фонтана. Да, здесь нас никто не увидит.
Тёплые губы неожиданно ловят мои. Пальцы несдержанно впиваются в ягодицы, втрамбовывая меня в крепкое тело. Его член обжигает даже в прохладной воде через ткань. И давит мне на живот.
Сходила на минуточку… И слова Нины Михайловны очень цепляют за живое! Но Марат так трепетно нежен и горяч, что его эмоции сметают мои. Это просто поцелуй… Он уже ничего не изменит. И я сдаюсь его губам, обещая себе, что этот точно последний!
От того хочется снова рыдать. Отчаянно впиваюсь в него в ответ, пытаясь запомнить это ощущение расплавленного мёда, текущего по венам, вкус этого страстного мальчика, как ощущаются его откровенные стоны — кожей, языком, губами, горлом…
Нахальные пальцы ныряют под перешеек моих трусиков. Пискнув, пытаюсь увернуться.
— Тихо… Нас услышат… — улыбаются его губы, скользя на шею.
Пальцы врезаются в меня, проникая внутрь, втыкаются в самую чувствительную точку, вызывая дрожь и искры в глазах.
Наглец!
Кусаю его в ответ за шею. Тихо шипит, продолжая двигать пальцами. Выгибаюсь, сжимая его бёдрами.
А там, где-то недалеко, всё ещё звучит недовольный голос директора смены.
Ростовская… Стыд и позор!
Но мне сейчас плевать. Настойчивые пальцы Тарханова, отправляют меня в какое-то другое пространство, где ничего этого не существует. Только он, я и невыносимое ощущение приближения к оргазму. Я задыхаюсь, втыкаясь в его плечи коготками.
— Мм… Ааа…
— Тихо… Ччч… — затыкает он мой бестыжий рот поцелуем.
Взрываюсь, нечаянно царапая ему спину. Его губы улыбаются, сбиваясь с поцелуя. А мне через мгновение уже хочется погрузиться в воду с головой, и утонуть там к чертям. Потому что это снова случилось!
И единственное на что меня хватает, это спрятать глаза, уткнувшись ему в шею. Рвано дышу, плавая в эйфории.
Марат выносит меня из воды, мы тормозим на ступенях.
— Всë… Отпусти…
— Отпустить? — возбуждённо шепчет он, усмехаясь. — Это негуманно, Алёна Максимовна… А как же я?!
Плавно подцепляет мою ногу своей, заставляя осесть на ступени. Опускается сверху.
Оооо…
Оскорбилась гостиницей, да, Ростовская? Этот тестостерон теперь тебя в каждом углу и на всех ступенях трахнет! Но эта идея кажется мне оскорбительной ровно до тех пор, пока горячая головка не растягивает меня там, где до сих пор пульсирует и всë ещё требовательно ноет. А потом только звезды… звезды… звезды… — на небе, в глазах, внизу живота… и пока весь мир не взрывается сверхновой, оглушая и ослепляя…
Дрожа, мы прижимаемся губами. И дышим, выдыхая кислород по очереди друг другу в рот. Его становится всë меньше в каждом вдохе… Дышим друг другом. От удушья сладко кружится голова, я пьянею ещё сильнее, ощущение оргазма слабеет, но никак не заканчивается. Одновременно отрываемся с шумом втягивая новую порцию кислорода. По телу ток… и короткие замыкания.
Он смотрит мне в глаза.
— Хочу с тобой спать сегодня. Пожалуйста…
Таким вообще реально отказать?
Вспоминаю его тёплые объятия и уютное дыхание в ухо. Надежные крепкие объятия.
Я не могу отказать! Ну сожгите меня теперь за это…
Глава 22. Большой мальчик
Непростая задача влюбить в себя Ростовскую. Но просто эффектно выщемлять её с двуспальной кровати к стенке точно не прокатит. Надо вставать… Кофе замутить, как минимум.
Тяну к себе ближе, отодвигая от стены. Мурлыкнув во сне, переворачивается. Тонкое запястье ложится мне на губы. Целую, чувствуя, как бьётся венка.
Сползаю ниже. Сонно трусь щекой о твердеющие под тонкой маечкой соски. Тяну лямку с хрупкого плеча, обнажая грудь. Прижимаюсь…
Шелест убаюкивает. За окном ливень?!.. Приподнимаюсь, чтобы убедиться в этом. Точно! Ну и как мы побежим, теперь? Грязь месить? Телефон тихо пиликает. Семь. Отключаю Аленин будильник.
Ооо… Как же не хочется просыпаться! Мне кажется, я только уснул. И ещё меньше мне хочется покидать эту кровать. Вернуться в неё не так просто! И поэтому я жадничаю, стараясь взять как можно больше. Затрахаю её… Ррр!
Перевернув на живот, усаживаюсь сверху. Мне так хочется еë рассмотреть во всех деталях. Насытить голодное тело и потом никуда не спешить, ни на кого не оглядываться. Кайфовать просто… Во всех позах! Но чтобы этого зверя насытить надо неделю из койки не вылезать.
Кожа у неё красивая, загорелая, идеально гладкая как бархат. Пахнет солнцем, парфюмом и нашим сексом. Веду пальцами по «лямочкам», которые не тронул загар, вдоль позвоночника, спускаясь к ягодицам. Обвожу ямочки на пояснице. Попка — вау! Сжимаю несколько раз, как подушечку антистресс.
