её попке ёрзает туда-суда.
Только не торопись, девочка моя. Не торопись. Дай насладиться этим видом. Дай почувствовать твоё возбуждение, твоё желание, твоё предвкушение.
Дай пройти этот путь с тобой от начала и до конца.
«От начала, – сжимаю я болезненно возбуждённый член у основания, – и до конца, – постанывая, скольжу к головке».
И я уже так близок к финалу, корчась на своём стуле, что боюсь её опередить.
Но нет. Она дёргается ровно в тот момент, когда и я выстреливаю в ладонь холостым. И дёргается ещё раз, когда выстреливаю вторым залпом. И не могу оторваться от экрана, хотя в глазах всё плывёт. Запрокидываю голову и блаженно вытягиваюсь только тогда, когда и она сползает на пол по стенке душевой.
Боже! Как же давно я не кончал, глядя на женщину. На живую настоящую женщину, что вчера сидела на моих коленях, устроив лёгкую встряску, а сегодня – целый фейерверк, засунув пальцы между своих ног.
Боже, как же это прекрасно, когда для того, чтобы кончить, не надо вызывать мысленные образы, не надо мучить прошлое, истязая воспалённое воображение и рабочий орган, чтобы снять боль в яйцах. Не нужно нырять в ледяную воду, чтобы отпустило. А можно просто взять и выпустить пар. Просто взять и победить, наконец, это психосоматическое расстройство, которое врачи назвали уникальным и в бессилии только развели руками.
– Мой Котёнок, – с умилением гляжу я на экран, где, намылив мочалку, она что-то напевает себе под нос. На полную добавляю звук и сквозь шум, целый тропический ливень, всё же слышу это:
«Yesterday… Love was such an easy game to play… Now I need a place to hide away… Oh, I believe… in yesterday…»
И глядя на неё, я, едва избавившись от мучительного возбуждения, чувствую, как мой «товарищ» начинает снова нетерпеливо подрагивать.
«О, нет, нет, нет», – встаю я из-за стола, чтобы больше её не видеть.
«Или да?» – замираю, когда горячая вода ручьями начинает течь по спине.
Всё же «да». И второй раз подряд кончаю, вспоминая её молочную попку, аппетитную, кругленькую, совсем девчачью.
А потом меня разбирает смех. Ну и чем я лучше тех Вялых Членов, что платят за то, чтобы каждый день смотреть на это? Хотя, пожалуй, за это… и я бы заплатил.
– Интересно, это чем же ты так доволен? – скептически поглядываю я на Эвана, когда, мурлыча что-то под нос, он приходит в сад на завтрак.
Честно говоря, я и сам в приподнятом настроении. Чудесное утро, полное свежести, запахов цветов, щебетания птичек, лёгкого ветерка, треплющего шторы беседки и нежданного-негаданного счастья.
Я потягиваюсь на стуле как упитанный ленивый кот, который не прочь изрядно подкрепиться.
– Ты прав, поводов особо нет, – бодро водружает Эван на стол свой неизменный ноутбук и сосредоточенно щёлкает по клавишам. – Но думаю, тебя это порадует.
– И что это? – нехотя поворачиваюсь я к столбикам цифр на экране, что он буквально суёт мне под нос.
– Бухгалтерские выписки. Это на тот случай, чтобы ты не подумал, будто я тебе вру.
– И что в них? – скептически кривлюсь я. Можно подумать, если бы он врал, я бы разобрался в этом десятичном коде, что изображён на экране.
– Отличная новость, Дам, – машет он официанту, чтобы нам налили шампанское. – Ты выплатил мне долг. И думаю, это неплохой повод выпить, – поднимает он свой бокал.
– Серьёзно? – ещё раз с недоверием кошусь я на экран. И там, в нижнем правом углу, вдруг действительно вижу семизначную цифру, подозрительно похожую на ту сумму, что он мне однажды занял.
– Ты заработал даже немного больше, – лыбится он.
– То есть я ушёл в плюс на сорок два доллара? – усмехаюсь я, присматриваясь.
– О, да! Так что можешь даже за свой счёт оплатить, например, эти зубочистки, – показывает он на стол. – За тебя!
Глава 16. Адам
– Подожди, подожди, – не тороплюсь я поднимать бокал. – Но я ведь вчера не работал. Как эта сумма могла увеличиться?
– Так деньги, дорогой мой, не лежат на месте. Что-то упало на счёт с прошлых разов, пройдя долгий путь по нашим оффшорным счетам. Что-то пришло предоплатой. Но, – останавливает он меня рукой, когда я непроизвольно дёргаюсь, – не надо резких телодвижений, Дам. Я взял предоплату за то, в чём тебе участвовать необязательно. Я сам доведу это шоу до логического конца.
– Что ты хочешь этим сказать? – недоверчиво прищуриваюсь я.
– Что ты свободен, мой мальчик, – лыбится он. – Свободен! Я тебя больше не смею задерживать. Так мы уже выпьем, наконец?
И выпить мы, конечно, выпили. Вот только свободным я себя пока ну никак не чувствую.
– То есть я могу прямо сейчас собрать свои вещи и уехать?
– Да, – кладёт он на колени салфетку, когда ему приносят его любимые яйца пашот, которые я не выношу даже на вид. – Словно гной из нарыва, – морщусь я, глядя как из разломленного им белого шара яйца на тарелку вытекает желток.
– Ты не испортишь мне сегодня аппетит и не пытайся, – отламывает он кусочек поджаренного тоста и макает в оранжевую лужицу.
– Что странно, – принимаюсь я ковыряться в своём хрустящем жареном беконе. – Ведь, во-первых, ты должен быть расстроен тем, что я вырвался из кабалы. А во-вторых, сегодня мамин день рождения. Я не помню ни одного раза со дня её смерти, когда в этот день ты был бы так доволен и расслаблен, а не сидел весь день на мамином месте под скалой, не пил и не бренчал на гитаре.
– Я тебе отвечу. Так же. По пунктам, – довольно облизывает он пальцы. – Во-первых, ты слишком преувеличиваешь своё значение для шоу. И я тебе тысячу раз говорил, но ты разве меня слышишь? – хмыкает он. – Основные деньги мы зарабатываем на подписках. А ВИП-доступ и желающие отдельно оплачивать твои акробатические этюды хоть и есть, но их вклад по сравнению с миллионами зрителей, что вносят по сотне долларов ежемесячно, не так уж и велик.
