Она благодарила режиссера, на автомате произнося какие-то дежурные слова. Все ее мысли были только об Арсении. Он здесь! Он вернулся! Несколько минут и она, наконец, обнимет любимого.
Ермаков сидел за столиком и не сводил с Яны глаз, пока она пела. Сегодня она хороша, как никогда. Беременность сделала ее только красивее. Глаза блестели еще ярче, грудь налилась и стала еще соблазнительней и в каждом движении сквозила новая, неуловимая женственность. Она была его идеалом, его Галатеей. Он жаждал обладать ей. Он хотел ее до дрожи, до боли в мышцах. Но только не силой. Не по принуждению. Не теперь, когда она так по-детски любит своего летчика. Виктор вдруг кожей почувствовал чей-то взгляд. Неведомая сила заставила его обернуться.
Не может быть. Нет, только не сейчас… Он не должен был появиться сейчас. Слишком рано. Письмо просто не могло дойти, это ведь не телеграмма. Или… или он не получал никакого письма? А это меняет дело. Ну что ж. Раз он уже здесь, придется держать оборону. Хорошо хоть, успел переговорить с Владеленовичем. Старик точно не подведет.
Когда счастливый режиссер наконец отпустил Яну со сцены, Ермаков заботливо подал руку. Она все равно оступилась — ступеньки были слишком крутыми и Ермаков поймал ее, придержав за талию.
— Виктор мне… Мне надо срочно идти…
— Подожди секундочку, я только добавлю от себя пару слов к нашему поздравлению. А то Константин Владеленович столько хорошего о тебе сказал, неудобно ничего ему не ответить.
— Ну хоть на минутку…
— Пять минут и можешь быть на сегодня свободна, — высказал свое предложение продюсер.
Яна нервно кивнула. Она видела, что Арсений уже договорился с секьюрити, стоявшим у входа и тот, похоже, согласился его пустить, при условии, что летчик оставит верхнюю одежду в гардеробе. Она с замиранием сердца следила, как он торопливо снимает плащ и почти не слушала, о чем говорят режиссер и продюсер.
— Спасибо, что согласились пойти нам на встречу, — говорил тем временем Виктор. — Я знаю, какие это создаст сложности для проекта и очень Вам признателен.
— Ну что ты, Витя. Дети — это такое счастье. Ни с чем несравнимое. Мои уже выросли, и знаешь, если бы меня заставили выбирать между ними и славой… Вот не задумываясь отдал бы все регалии и звания. А тебе давно пора остепениться. Не мальчик уже. А по срокам… думаю, нагоним потом.
Арсений стоял уже рядом с ними. Но Ермаков, казалось, не замечал его и цепко держал Яну за локоть.
— Я Вас поздравляю, ребята, — громко сказал Константин Владеленович, обращаясь к Яне и Виктору. — Вы будете замечательными родителями! Витя, давай за это выпьем! Нам обязательно надо выпить за здоровье малыша!
Яне показалось, что она ослышалась. Он что, бредит?
Арсений смотрел ей в глаза. Он был бледен, как полотно. Яна рванулась к нему, но хватка продюсера стала только крепче.
— Пустите, пожалуйста. Там мой жених…
— Шампанского! Принесите нам шампанского! — требовал юбиляр.
Виктор выпустил, наконец, руку Яны.
Арсений шагнул к ним.
— Поздравляю! — серьезно сказал он. — Надеюсь, ты будешь счастлива.
Развернулся и пошел прочь.
Яне казалось, что ей это снится. Такого просто не может быть.
— Стой! Стой, ну куда ты… Ты что… Ты все не правильно понял! Константин Владеленович, он перепутал…
Яна бежала за ним, но Арсений и не думал останавливаться. Он не поверил министерским сплетницам, хотя они были довольно убедительны. Не поверил родной матери, хотя та ни разу не давала повода сомневаться в себе. Но сейчас… Все очевидно. Яна не просто полюбила другого, у них практически семья. Ребенок скоро родится. О чем тут разговаривать? Не о чем. Незачем мучить ее объяснениями. Так вышло. Так бывает… Наверное.
Он шел очень быстро, почти бежал. Он не мог позволить себе обернуться. К счастью, прямо у ресторана скучал таксист в ожидании подвыпивших гостей юбиляра.
Арсений сел в машину и велел:
— На Фрунзенскую набережную. Быстрее.
И только когда водитель рванул с места, он все-таки не выдержал, оглянулся. Она стояла под дождем. Виктор уже был рядом. Он открыл зонт и держал его над Яной. Она плакала и что-то кричала.
Хрупкая девочка в слезах у дверей ресторана. Одинокая и растерянная.
Такой она останется в его сердце. Прощай, малышка. Пусть твои мечты сбудутся. Пусть твоя звезда засияет ярче всех других звезд. Пусть твой малыш растет здоровым и счастливым в полной и благополучной семье. Прошу тебя об одном: пожалуйста, будь счастлива.
Глава 24
Первое время Арсению казалось, что жизнь идет отдельно от него. Будто он включил автопилот и доверил управление полетом технике. Он жил в своей комнате, ел любимые блюда, которые так старательно готовила для него Лидочка, играл в шахматы с отцом, добросовестно посещал все мероприятия, организованные его неутомимой матерью. Несколько раз навещал деда. Но все это он делал на автомате, душа его была далеко отсюда. И порой, посреди очередной светской беседы на его лице появлялось недоуменное выражение. Его взгляд будто спрашивал: "Что я здесь делаю?"
Он знал, что надо сесть и поразмыслить о дальнейшей жизни. Что, должно быть, правы дед и полковник Иващенко — ему надо пройти переподготовку, вернуться в небо в качестве пилота пассажирского лайнера и снова вздохнуть полной грудью. Но Арсений был к этому не готов. Деньги еще не кончились, а родители не требовали немедленно решить вопрос с трудоустройством. Казалось, что они просто наслаждаются тем, что сын вернулся домой, живой и здоровый. Папа, правда, несколько заводил разговор о том, что надо бы обратиться к психологу, потому что война — тяжелое испытание для нервов, но Арсений лишь качал головой. Не нужны ему душеспасительные беседы и антидепрессанты. Да они и не помогут.
Его мир только что рухнул. Он спас друга и его экипаж, но поплатился за это военной карьерой. Даже не так. Арсения выгнали из армии, несмотря на все боевые заслуги. Женщина, которую он любит больше жизни, ждет ребенка от продюсера, человека, способного осуществить ее мечты. Может, оно и правильно. Ну что мог бы дать ей Арсений? Мог бы он сделать ее звездой эстрады, устроить в фильм знаменитого режиссера вместо популярной актрисы, познакомить со всеми этими людьми, которых он прежде видел лишь по телевизору и на страницах журнала «Огонек»?
Без музыки Яна задохнулась бы, как рыба без воды, затосковала бы, как вольная птица с подрезанными крыльями, запертая в тесной клетке. Он хорошо понимал ее одержимость любимым делом, потому что сам столь же страстно любил небо. Потому сейчас в его сердце не было ненависти, обиды или презрения. Только тоска и печаль о рухнувшем счастье.
В конце декабря Ольга Павловна объявила, что новый год они будут отмечать на даче у папиного коллеги по министерству. Арсений не имел ничего против. Честно говоря, ему было все равно.
Это была одна из тех больших государственных дач, чести жить на которых удостаивались лишь первые лица государства. Большая столовая с антикварной мебелью и вторым светом, витая лестница, камины с просторных спальнях.
Хозяева встретили их на крыльце. Только в этот момент Арсений понял, что перед ним заместитель министра иностранных дел, его жена и дочь. Они познакомились на приеме в честь его возвращения из Афганистана, в тот самый день…
Девушка радушно улыбалась ему. Она немного изменилась с их последней встречи — коротко остригла блестящие темные волосы и такая прическа очень шла ей. «Марина, — припомнил Арсений. — Ее зовут Марина, кажется».
Оказавшись в гостиной, Арсений понял, что хочет чего-нибудь выпить. Домработница незамедлительно принесла ему отличный виски. Сделав несколько глотков, он подумал, что пожалуй даже рад, что поддался уговорам матери и оказался здесь. Морозный зимний день, приятная копания, дорогой алкоголь и треск дров в камине. Что еще нужно, чтобы встретить новый, восемьдесят девятый год?
Большинство мужчин были пожилыми и солидными, дамы хвастались друг перед другом французскими туалетами, будто дело происходило не в Советском Союзе, а в одной из европейских гостиных.
