чем.
Мне в этот момент все же удается чуть оттеснить Ваньку и встать перед ним:
— Послушайте… Я понимаю, что вы не вспомнили… Но мама Вани уверена, что вы — его отец…
— Мне плевать. В этом городе сотни баб могут быть уверены, что я — отец их детей, это не имеет никакого отношения ко мне.
— Да ты… — звонко кричит Ванька, пытясь прорваться к Хазарову, но я не пускаю.
Ванька не успокаивается и рассказывает Хазарову, кто он. С выражением и фантазией.
У меня краснеют уши, а Хазарову плевать, похоже.
Он смотрит на Серого, коротко кивает, и тот активизуется, прихватывая меня опять за плечо. Тут же выступает Ванька:
— Руки от нее!
Серый показательно поднимает ладони вверх:
— На выход! — командует.
Я в таком страшном раздрае, что даже не нахожу, что сказать еще. Почему-то именно такого сценария развития ситуации не виделось. Я настолько была уверена, что Хазаров знает про Ваньку или, если не знает, то вспомнит Тамару, все же, имя редкое, что и теперь не знаю даже, что сказать, как убедить его нам помочь.
От этой растерянности теряю время, и Серый уводит нас от хозяина клуба.
Обратно, через толпу молчащих все это время мужиков.
Ванька идет впереди, ножа уже в руках нет, смотрит по сторонам с вызовом, шаг печатает твердо. Защитник мой.
А я не выдерживаю и все же оглядываюсь перед тем, как выйти из зала.
Хазаров внимательно смотрит нам вслед.
И все. Все.
В предбаннике Серый открывает дверь и кивком приказывает покинуть помещение.
Ванька спускается первым, я — за ним.
Никто не говорит ни слова, дверь просто захлопывается за нашими спинами.
Звук хлопка ударят по голове, приводя в чувство.
Я смотрю на худенькую Ванькину спину и кусаю губы от отчаяния.
Что делать-то теперь?
Куда деваться?
На улице Ванька поворачивается ко мне, зло сверкает подозрительно влажными глазами:
— Я тебе говорил! Говорил!
Я не отвечаю, легко привлекаю его к себе, обнимаю.
Он пару мгновений пытается выбраться и что-то еще заявить, но затем затихает и сопит, то ли пережидая мой внезапный приступ обжиманий, то ли благосклонно принимая его.
А я ловлю себя на том, что мне эта тактильность сейчас нужнее, чем ему. Начинает трясти на отходняке. Я, оказывается, здорово напряглась, а, может, и испугалась там, наверху, среди этих тестостероновых мужиков, и, особенно, под взглядом Тагира Хазарова. Б-р-р… Невольно пробирает дрожью. Жуткий тип. Тяжелый такой, сразу понятно, что характер дикий и неприятный…
Может, и хорошо, что он не имеет к Ваньке никакого отношения? Ну какой из него отец? Он больше на серийного убийцу похож или на бандита, чем на человека, который может защитить…
Быть обязанной такому зверю… Нет уж, спасибо. Он в десять раз больше возьмет, чем даст, это прямо читалось во взгляде.
Осознав, что все, наверно, к лучшему, и мы уж как-нибудь без Хазарова, я отпускаю Ваньку, он поднимает на меня грустную мордочку, шмыгает, а я, впомнив кое о чем, сурово щурюсь в ответ и молча протягиваю ладонь.
— Чего? — отступает Ванька, и по лицу его понятно, что все он в курсе, чего, просто дурачка валяет.
— Давай!
Ванька отступает еще дальше, я наблюдаю за ладошкой, инстинктивно скользящей по карману, делаю шаг вперед:
— Давай, я сказала!
— Не дам! — оскаливается Ванька, мгновенно превращаясь из маленького несчастного мальчишку в злобного пацанчика с района. Меня эта метаморфоза ужасает, хотя не должна бы, учитывая его бэкграунд.
Выдыхаю, маню его к тем самым скамейкам, с которых он стартанул мне на помощь недавно, сажусь.
Ванька становится напротив, неуступчиво глядя на меня.
— Вань… — я пытаюсь подобрать правильные, убедительные слова, — ты понимаешь, что это опасно? Все наши беды только из-за этого ножика…
— Нифига! — вздергивает он подбородок, — если б не этот ножик, я бы уже мертвый был, возможно…
— Ну, не преувеличивай… — сомневаюсь я, внутренне холодея.
— Не преувеличиваю, а преуменьшаю, — говорит Ванька, — ты не слышала, чего эти дядьки говорили! А я слышал!
Так… Сжимаю зубы, сдерживая готовую вырваться ругань… Опять новая информация! Да что ж такое? Конец этому безумию будет, или нет?
— Что они говорили, Вань?
— Ничего… — тут же идет он на попятный, сообразив, что снова трепанул лишнего.
— Ванька! — не выдерживаю я, — с меня хватит уже! Ты постоянно врешь! И меня этим подставляешь! Неужели не понял до сих пор, насколько это опасно?
— Я не вру! — повышает он голос, — я не договариваю!!! Это две большие разницы!
— Все, — поднимаю я ладони вверх, — дальше без меня.
Разворачиваюсь и иду к остановке.
И вот нисколько не играю сейчас! Любому терпению приходит конец! И моему тоже!
Почему я должна думать о нем? Кто он мне? И без того вперлась в историю, не знаю, как и выкручиваться буду теперь!
Видно, в моей походке заметно, насколько все серьезно и насколько меня все достало, потому что Ваньку пронимает.
Слышу за спиной топот, потом мелкий засранец забегает вперед и движется задом наперед, просительно заглядывая мне в лицо.
— Ань… Ну, Ань… Ну чего ты? Да там реально нечего было говорить… Да я тупо забыл, и все…
— Как до этого забыл, что человека ножом ударил? — ровно уточняю я, не тормозя, — упадешь.
— Не упаду! Я долго так могу!
Так и тянет закатить глаза от неуместного ребячьего бахвальства. Блин, я постоянно забываю, сколько ему лет, обращаюсь, как со взрослым! А он же…
— Ну, Аа-а-ань… — кошачьи глазки из Шрека очень Ваньке идут, делают симпатичную мордашку еще умильней. — Ну вот честно… Ну, давай сейчас расскажу?
— Что именно?
— Все!
— А потом еще что-то найдется?
— Не-е-е-е…
Вздыхаю, останавливаюсь, оглядываюсь в поисках места, где можно присесть, потому что от лавочек мы уже порядочно так отдалились, и замечаю темный тонированный внедорожник, пугающей громадой тихо надвигающийся на нас…
Черт!
Хватаю Ваньку за руку, толкаю в сторону тротуара, себе за спину, кидаю взгляды по сторонам, прикидывая, куда рвать в первую очередь и у кого просить помощи в
