мягок. Мой дед реально бы утопил не своего ребёнка, да и родиться бы ему не позволил. А я позволил твоему не просто жить, но и остаться при тебе. И ты не права насчёт клетки. Всё, что я делаю, ради твоей безопасности. А клетка у каждого своя. Просто всё дело в том, кем ты себя позиционируешь в ней. Нравится быть жертвой, кто я такой, чтобы мешать? — ухватился за ручку и уже собрался выйти, как снова обернулся ко мне. — Чуть не забыл. Сегодня, так и быть, ты спишь одна. Можешь пока морально подготовиться к очередному будущему материнству. Я приду завтра, — развернулся и всё же вышёл из комнаты, оставив меня одну, переваривать дальнейшие перспективы, но прежде чем я успела успокоиться и хоть как-то разложить мечущиеся мысли по полочкам, мой мучитель вновь вернулся. — И ещё, маленькая, не делай глупости, — одарил он меня тяжёлым взором холодных голубых глаз. — Не стоит никого подставлять из-за своего сиюминутного каприза или эмоционального срыва. Помни, по итогу расплачиваться будешь не только ты, но и тот, с кем ты решишь встретиться. Ты же не хочешь этого? — усмехнулся и снова ушёл.
В дверь полетела подушка, а за ней комнату огласил мой полный ярости и бессилия крик.
Прохладная вода не помогала унять ту агонию из ярости и боли, что бурлила в крови, грозя вылиться в настоящий скандал. Будто мало мне проблем с мужем, ещё и сокурсники сегодня с утра пораньше решили достать. Староста отчитал за прогулы в ядовитой форме, прямо намекнув, что я себе купила место в универе. И плевать, что я закончила школу с отличием и сдала ЕГЭ лучше многих, набрав максимальное количество баллов. Конечно, я же жена богатенького парня, а значит, непременно, как любят выражаться в таких случаях, насосала. Или ножки хорошо раздвигала. Невольно рассмеялась. Да не дай бог, кому-то так же… А ведь на моём месте мечтала оказаться каждая вторая студентка. Знала. Видела, как они провожали взглядом Стаса, когда тот приезжал за мной. Слышала потом разговоры в туалетах, какой он замечательный и заботливый, романтичный. Ну да, каждый раз с цветами и ласковой улыбкой. Со стороны, наверное, и правда, выглядит всё очень до жути красиво. И Стас, надо отдать должное, довольно привлекателен внешне. Светлые волосы, осветлённые на два тона, яркие голубые глаза, похожие на бирюзу, обаятельная улыбка с ямочками на щеках. В такого действительно легко влюбиться, до потери разума. Вот только у меня своя красота. Тёмная и хищная. От которой дух захватывает и ноги подкашиваются. Со взглядом зверя. И при этом тёплый-тёплый. Бог солнца, не иначе. Вот зачем мне какой-то ледяной айсберг, когда я уже отдала своё сердце жаркой пустыне?
При мыслях об Акимове на душе стало легче. И вместе с тем тяжелее.
— Какая же ты всё-таки дура, Добровольская, — обратилась шёпотом к своему отражению над умывальником. — Променяла любовь на деньги. Теперь терпи.
Болезненно скривившись, я резко ударила ладонью по зеркалу и отвернулась, тяжело дыша. Запустила руку в карман и достала оттуда мелкую бумажку, на которой почерком Артёма была написана просьба прийти в женский туалет на первом этаже правого крыла здания. Честно говоря, сама не понимала, почему согласилась, когда самым правильным было отказаться от этой встречи. Если Стас узнает, то я могу ещё долго не увидеть своего мальчика. А мне теперь ещё предстояло забеременеть от него. Вот и куда я лезу? Зачем ворошу прошлое? Зачем мучаю нас обоих? Ведь уже ничего не исправить. И о сыне не рассказать. Стас слов на ветер не бросает. Сказал, что я останусь без сына и брата, значит, так и сделает. Но и продолжаться так больше не может. И ладно я, но у Артёмки должна быть настоящая любящая семья, а не её суррогат. В любом случае, рассказывать сейчас не вариант. Артём сразу кинется убивать Егорова, а по-хорошему лучше бы дать Стасу время успокоиться и потерять бдительность. Тогда можно будет начать действовать. Или я снова ошибаюсь. Как понять только, что лучше...
Из размышлений вывел звук открывающегося окна, в которое влезла сперва Анька, а после Артём. Уставилась на них в откровенном шоке.
— Вы… спятили? — покосилась я на дверь, за которой меня ждала охрана.
— Ага, — рассмеялась подруга едва слышно, дыша, как после забега. — Ты даже не представляешь, насколько он спятил, — указала на Акимова.
— Потом мне дифирамбы петь будешь, — хмуро отозвался любимый. — Переодевайтесь, — скомандовал следом.
И если Анька тут же стала раздеваться, то я совсем растерялась. Особенно, когда девушка сняла шапку, а по её плечам упали окрашенные в светлый цвет волосы. Точно такой же цвет, как у меня. Нехорошее подозрение закралось в мою голову и подтвердилось, когда Артём, не дождавшись моей хоть какой-то реакции, принялся меня сам раздевать.
— У нас не так много времени. Так что будет лучше, если ты сейчас просто сделаешь, как мы говорим, а после я тебе уже всё объясню.
Последующие пару минут я молча снимала с себя свою одежду, надевая вместо этого Анькину: белую блузку с длинным рукавом, безрукавку, короткую джинсовую юбку, тёплые колготки, белую зимнюю куртку и высокие сапоги на толстом каблуке. Ей же достались мои брюки в обтяжку, тёмно-оранжевая водолазка и зелёный кардиган. Итогом стало, что подруга достала из моей сумки очки и надела их, став полной копией меня.
— Не волнуйся, я помню все твои привычки, так что никто не заподозрит подмены, — успокоила, распустив волосы, скрыв различия наших лиц.
— А-а… ага, — кивнула бестолково я.
— Ровно в час дня здесь же, — вновь заговорил Артём.
— Ой, да помню я всё. Валите уже, — махнула Аня на окно, подмигнув мне, и сунула в руки свой серебристый небольшой рюкзачок.
Меня, пребывающую всё в том же шоке, банально выкинули из окна, а после потащили в сторону стоянки. Едва успела накинуть капюшон на голову, пряча в нём лицо.
Полный абзац!
— А если охрана заметит разницу? — поинтересовалась я нервно, когда мы уселись в чёрную двенашку. — Чья это машина?
— Олеськина. Она недавно права получила. Отец ей купил эту, пока та не наберётся опыта вождения.
— Ну да, эту разбивать не жалко.
— Именно, малыш, — улыбнулся Артём, выезжая со стоянки университета. — Мы
