насколько этот мужчина помешан на сексе. Ему же ежедневно надо, а значит, и девиц здесь было не сосчитать. Более того, он свободный человек, не обременённый отношениями. Конечно, у него их было и не по одной. Вопреки, вроде как, пониманию, захотелось встать и уйти. Просто стоило представить, что он с ними… да хоть на этом же кухонном столе! Это же… Воображение тут же подкинуло массу картин самого пошлого содержания. И не со мной. Дышать стало тяжело. Резко подскочила с места и бросилась в прихожую со словами:
— Мне пора.
Правда, не успела сделать и пары шагов, как оказалась перехвачена за талию и прижата спиной к стене коридора.
Если на кухне из-за окна было светло, то здесь царил полумрак, навевая ещё худшие образы, а близость Артёма доводила меня до отчаяния.
— Отпусти, — попросила я его едва слышно. — Зря я вообще согласилась на эту прогулку.
— Эй, — ласково позвал меня Артём, обхватив моё лицо обеими ладонями. — Что случилось, медовая?
А я от его нежности едва не расплакалась (в который раз, интересно?). И промолчала, конечно же.
— Лина, — позвал он меня, вынуждая смотреть на него, попутно вытирая большими пальцами безмолвные слёзы с щёк. — Ну, что с тобой? Скажи, что не так? Я всё исправлю, обещаю, малыш. Только не плачь, ладно? Всё будет хорошо, вот увидишь. И Антошка с сыном останутся с тобой. Я всё для этого сделаю. Только не молчи.
А я вспомнила последнюю угрозу Стаса.
— Не надо, Тём. Не лезь в это. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты пострадал. А он тебя уничтожит, если решишь перейти ему дорогу. Пусть всё остаётся, как есть. Я справлюсь, честно.
И сама не верила своим словам, что уж говорить о любимом, который всегда насквозь видел все мои помыслы.
— Я верю, что справишься. Но я не хочу, чтобы ты справлялась, медовая. Я хочу, чтобы ты жила. И жила счастливо. И улыбалась. А не плакала постоянно.
— А если я пообещаю не плакать, оставишь всё, как есть? — отшутилась я вяло.
— Не оставлю, но попытка хорошая, — оценил он мою смекалку уйти от разговора.
В этот момент запищала кофемашина, сообщая о готовности напитка.
— Я полтора года не ела пончиков, — перевела я тему.
— Значит, это надо срочно исправлять, — ещё шире улыбнулся Артём и потащил обратно на кухню, где налил нам обоим кофе.
Себе, как всегда, обычный чёрный, а мне карамельный с апельсиновым соком.
— И как ты только пьёшь такое? — тяжко вздохнул он, усаживаясь рядом.
Я на это только улыбнулась и пожала плечами, делая мелкий глоток горячего напитка. Стоило поставить чашку на блюдце, как меня перехватили за талию и перетащили к себе на колени. Акимов уткнулся лицом в мою шею и шумно втянул в себя воздух.
— Мне не хватало этого, — признался он. — Тебя рядом.
Моя довольная улыбка преобразилась в горькую. Я чуть развернулась к нему лицом и запустила пальцы в тёмные кудряшки. За эти годы Артём их чуть отрастил и теперь можно было нагло его дёргать за волосы.
— Ай, — дёрнулся он в сторону. — Хулиганка, — рассмеялся и принялся меня щекотать.
Теперь пришла моя очередь смеяться, извиваясь в его руках.
— Всё! Сдаюсь! — закричала через минуту этой пытки. — Изверг!
Ответом мне стал поцелуй. Немного горький из-за кофе, но всё равно не менее сладкий, как и всегда. Такой желанный и необходимый, быстро переросший во всепоглощающий и жадный, заставивший позабыть обо всём на свете, даже о времени. Но то я. А вот Артём всё очень хорошо помнил, потому что вскоре отстранился.
— У нас осталось не так много времени, малыш, — виновато оправдался мужчина, усадив меня окончательно к себе лицом. — Я всё равно не отступлюсь, слышишь? Поэтому давай ты больше не будешь со мной спорить, а расскажешь, как и чем я могу тебе помочь, ладно? — посмотрел на меня долгим серьёзным взглядом.
— Мне нечего тебе рассказать. За мной постоянно следят. Стоит мне оступиться, как я тут же приговариваюсь к заточению. Так что если Стас поймёт, что ты решил меня вернуть, он просто увезёт меня из города куда подальше и спрячет так, что не найдёшь, — ага, или сдаст в психушку, а сына — в детдом. — К тому же, не в этом проблема, Тём. Я не могу от него уйти. Просто не могу.
И вот он… Идеальный момент, чтобы сообщить о сыне, да только язык не поворачивался, стоило вспомнить об открытой угрозе Артёму, высказанной недавно Стасом. Ну, как я могу его так подставить? А Акимова не остановит никто и ничто, если узнает об Артёмке. Наплюёт на собственную жизнь. И я не могу и не хочу такого исхода.
— Нам лучше вернуться, — выразила вслух итог своих мысленных метаний.
— И почему ты такая упрямая? — больше себя, чем меня, спросил он.
— Вот. Лучше бы нашёл себе менее упрямую, — грустно ухмыльнулась. — Чего тебя на мне зациклило? Честно говоря, я думала, что ты уже, возможно, женат даже.
— С тобой женишься, — проворчал Артём, крепче сжимая в своих руках. — Ты же в голове засела, не вытравить никаким дихлофосом, — опалил своим дыханием шею. — Таракашечка моя, — съехидничал, прикусив кожу.
Зародившееся от его обращения возмущение погасила резко нахлынувшая волна удовольствия. Ахнула и выгнулась в спине, откидывая голову назад, открывая больше доступа к действиям Артёма.
— Люблю тебя, — шепнул он, просовывая руки под кофту. — Как же я скучал, если бы только знала.
— Могу сказать тебе тоже самое, — выдохнула я, прижимаясь к нему ближе. — Умираю без тебя, веришь?
Губы тут же накрыли его губы, а властный поцелуй заставил позабыть обо всём на свете, кроме одного-единственного, от которого голова кружилась без всяких коктейлей.
Краем сознания уловила звук разбившейся чашки, но очередной глубокий поцелуй быстро вымел из головы всякие заботы. Мужские руки задрали короткую юбку и ухватили за бёдра, притянув ближе к себе.
— Да. Тём, пожалуйста. Я так хочу, — прошептала я в откровенной мольбе, стаскивая с него тонкий свитер сразу вместе с футболкой.
Стоило только коснуться обнажённого горячего тела, как у меня вырвался самопроизвольный шумный выдох напополам со стоном. Как же давно я его
