не ощущала. Вот так. Кожа к коже. С себя одежду уже стащила сама, тут же прижавшись своей грудью к его.
— Опоздаем, — прошептал Артём, но вопреки сказанному продолжил меня целовать, попутно лишая остатков одежды.
А мне уже было абсолютно всё равно, на то, опоздаем мы или успеем. Плевать. На всё плевать. Хочу чувствовать его. Хоть разочек. Мне это просто жизненно необходимо. Если не получу, точно умру.
Наверное, это было глупо и неправильно, а ещё бешено и громко, но кто смотрит на недостатки ситуации в подобные минуты? Главное, чувствовать как можно дольше это единение. Растворяться в нём как в последний раз. Наслаждаться дикостью и быстрыми, глубокими толчками любимого. Вот так правильно. Только так. С ним.
— Ещё. Артём, — повторяла на выдохе то и дело.
Просила и получала. И даже, когда всё закончилось, продолжала шептать ему что-то бессвязное и малопонятное. А Артём просто прижимал меня к себе, почти до боли. Знала, что он сейчас чувствует. То же, что и я. Потому что испытанная эйфория на деле едва ли принесла удовлетворение, а реальность слишком больно бьёт.
— Вот теперь нам точно пора, — проговорила я, когда более-менее совладала с эмоциями.
— Да. Предложил бы тебе совместный душ, но не уверен, что мы тогда вообще вернёмся сегодня в университет. А надо Аньку сменить. Вряд ли Егоров также будет слеп к подмене, как его охрана.
А я только теперь задумалась о том, что, если подмену обнаружили… то Стас мог из принципа дождаться нашего возвращения. Так сказать, показательная "порка". Или "казнь".
— Тём…
— У вас сегодня все пары в одной аудитории, — без лишних слов понял меня он. — Так что Аня просто из неё не выйдет, пока не закончится учебный день. Не волнуйся. Мы всё продумали. Олеська страхует. Она бы уже позвонила, случись что.
— Как в каком-нибудь фильме, — рассмеялась я.
Артём меня поддержал.
Дальнейшее посещение душа и сборы прошли в каком-то гнетущим молчании. По крайней мере, мне оно именно таким и показалось. Пока Артём мылся, я убралась на кухне, с сожалением выкинув обычную маленькую белую чашечку с толстыми стенками и круглой ручкой. Ничего особенного, но я в этом видела плохое предзнаменование. А может, просто накручивала себя, как знать. Но в туалет через окно лезла со страхом быть застигнутой. И лишь увидев довольную Аньку смогла вздохнуть свободно.
— Вы опоздали, — укорила она беззлобно. — Я здесь уже полчаса. Представляю, что охрана подумала. Про студентов вообще молчу.
А я… в очередной раз рассмеялась.
— Вот всегда бы так, — довольно отреагировала подруга на мою реакцию, переодеваясь. — Вечность не слышала, как ты смеёшься.
Я на её слова лишь шире улыбнулась и тоже стала переодеваться. А так хотелось уйти с ними. Этот глоток свободы одновременно придал сил, но и в очередной раз напомнил о том, о чём я никогда не забывала, чего лишила сама себя.
— Ладно, береги себя, родная, — выдохнула Аня едва слышно напоследок.
Мы крепко обнялись и расстались. Артём же задержался. Вновь и вновь целовал меня, не желая отпускать. Или это я его не отпускала. Но в итоге охрана не выдержала и начала стучаться.
— Надо на них пожаловаться, чтобы премии лишили, — проворчала я, вынужденно отпуская любимого.
Тот на мои слова ухмыльнулся, одарил коротким поцелуем и выпрыгнул в окно. Я же вновь осталась стоять, где была, стараясь не обращать внимания на давящее ощущение накрывающего с головой привычного одиночества. Надеюсь, наша выходка, и правда, останется неизвестной Стасу. Иначе даже думать не хочу, чем это аукнется Артёму и сыну. И снова с головой накрыла вина и сожаление, что так бездумно кинулась в омут с именем любимого, наплевав на будущие последствия. Я ужасная мать...
Стас ничего не узнал, на счастье всех. А ещё у меня даже получилось избежать нашей с ним близости, сославшись на больной желудок. Не зря же я так долго торчала в туалете университета! И даже на охрану жаловаться не пришлось. Наоборот, похвалила их за понимание и бдительность. В общем, выдохнула свободно.
Артём заявился в университет снова только через два дня. На этот раз прямо в аудиторию.
У нас должно было как раз состояться практическое занятие, когда в нашу группу пришёл какой-то старшекурсник и сообщил, что меня вызывает препод по основам рекламы, Людмила Ивановна. Строгая и в то же время понимающая женщина. Честно говоря, удивилась, но послушно отправилась куда сказано.
Аудитория сто шесть встретила меня тишиной и прохладой. Похоже, её недавно проветривали. Впрочем, не это меня волновало сейчас, а то, что, как только я вошла в неё, дверь за мной тут же закрылась с тихим щелчком. Испугаться не успела, как мне на талию легли мужские ладони. И мне даже оборачиваться не надо было, чтобы знать, кому они принадлежат.
— Ты окончательно спятил, Акимов, — выдохнула я, прикрыв глаза, и самым бесстыдным образом наслаждаясь его близостью.
— Спятил я уже давно, когда одна наглая малолетка ворвалась в спортивный зал, подобно ветру в окно, и замерла, глядя на меня с немым обожанием и восхищением.
Я от его шёпота чуть на пол не осела, благо меня держали. Пришлось впиваться ногтями в ладони, чтобы хоть немного привести сознание в рабочее состояние, а то тело-то уже в считанные секунды предало свою хозяйку.
— Зачем ты здесь? — задала я главный вопрос. — И где Людмила Ивановна?
— Её Олеся заняла. Но это ненадолго. Только на этот большой перерыв. У нас не так уж много времени, малыш, — меня резко развернули к себе. — Здравствуй, — поздоровался Артём запоздало, гипнотизируя своим невероятным взором.
— Здравствуй, — улыбнулась я ему против воли.
Просто ему невозможно не улыбаться. От него всегда исходило столько света. Он мне ещё с первой встречи в школьном холле показался самим божеством. Ангелом, спустившимся с небес и теперь вынужденным жить на Земле вместе с обычными людьми. Или священным зверем. Тигром. Его лукавые кошачьи глаза прямое подтверждение тому. Не удивительно, что все девчонки тогда как с ума посходили. И я в их числе.
— Если будешь на меня так смотреть, я забуду, зачем пришёл, и наплюю на мораль. Вечность уже не таскал девчонок в аудитории.
— Акимов! — гневно ударила я кулаком по его плечу.
—
