попала ему под ворот рубашки спереди, хорошо еще, не оставила следов на черной кожаной куртке.
– Обязательно было обсыпать меня попкорном? – спросил он, отряхивая рубашку и брюки.
– Я просто испугалась, – протянула Полина боязливо и зыркнула в сторону выхода.
– Поль, не надо меня бояться, пожалуйста. Посиди со мной в кафе полчаса, мне нужно поговорить с тобой о важном.
Она замялась, забегала взглядом по коридору, снова посмотрела на выход, потом на Максима.
– Без разговора не отпущу, – заявил он со всей серьезностью.
– Полчаса, и только? – спросила она, сдаваясь.
Он кивнул, довольный этой маленькой победой, и повел ее в кафе, которое располагалось в правом крыле здания.
Кафе было популярным по вечерам, но днем здесь, так же, как и в кинозале, было практически пусто.
Максим повел Полину к столику в углу, расположенному максимально далеко от барной стойки, за которой скучали официантки. В то самое место, где они с ней время от времени ужинали раньше, наслаждались общением друг с другом.
Он отодвинул для Полины стул, проследил, чтобы она удобно устроилась. Сел напротив.
Когда официантка принесла меню, спросил:
– Ты что-нибудь хочешь? Пообедать? Или, может, мороженое?
– Нет, – покачала она головой и добавила мягче: – Я не голодна.
Тогда Максим заказал ее любимый облепиховый чай и вернул меню официантке.
Пока ждали заказ, Максим без зазрения совести разглядывал жену. Какое же это удовольствие – просто сидеть и смотреть на нее. Ласкать взглядом каждую ее черту, впитывать эмоции.
Сколько раз он сидел вот так напротив нее раньше? Множество. И каждый раз пробирало…
Вот и теперь пробрало.
Эти ее губы, такие мягкие и нежные на ощупь… Они манили его как прежде. Сколько раз он их целовал? Тысячу? Две? Как же ему хотелось смять их пальцами, прямо как при первой встрече. А еще лучше накрыть ртом, сунуть между ними язык, попробовать Полину на вкус.
– Ты сказал, что хочешь поговорить о важном, – напомнила она. – Говори, я тебя слушаю…
– Ты скучала по мне? – наконец выдал он.
Собирался начать не с того, но вылетело изо рта.
Сказал и замер в ожидании ответа.
Полина одарила его своим фирменным обиженным взглядом.
– Нет, Макс, я не скучала! – сказала она чересчур резко.
Тут же осеклась, теперь уже снова смотрела на него с опаской, даже, кажется, сгруппировалась, готовая при случае сбежать.
Такая реакция жены очень ему не понравилась.
– Почему ты меня боишься? – спросил он напрямик. – Я хоть когда-нибудь что-то плохое тебе делал?
– Тебе перечислить все? – возмутилась она.
Вот как, у нее целый список.
– Перечисляй, – кивнул он.
– Ты устроил в доме обыск, выпотрошил даже подушки! Ты кухню разгромил, чуть меня стулом не зашиб…
– Так, стоп, – резко перебил он ее. – Если бы я хотел зашибить тебя стулом, зашиб бы. А по поводу кухни, как, мать твою так, я должен был отреагировать на твои слова про ребенка? Любой нормальный мужик на моем месте отвесил бы тебе люлей. Заметь, я не отвесил.
Полина язвительно прищурилась.
– Мне тебе в ножки кланяться за то, что не побил? Или сказать спасибо, за то, что выставил на ночь глядя в чем была?
– Я собрал тебе чемоданы… – напомнил он ей. – Мог вообще выставить голой, и был бы прав.
– Серьезно? – фыркнула она. – Ты считаешь себя правым?
В этот момент в их сторону направилась официантка с подносом.
Оба замолчали, не желая делать разговор достоянием общественности.
Максим сидел с каменным лицом, скрипел зубами, наблюдая, как официантка расставляет чашки, устанавливает подставку с маленькой свечкой внизу и ставит на нее пузатый стеклянный чайник.
Насыщенный запах облепихи, исходящий от чайника, будто бы чуть отрезвил Максима. Заставил мысли работать в нужном направлении. В конце концов, он ведь не ругаться сюда пришел.
Он еле дождался, когда официантка отойдет на достаточное расстояние, вперил в Полину серьезный взгляд и сказал:
– Ты не так должна себя сейчас вести. Разве не понимаешь?
– И как же я должна себя вести? – развела руками она.
Неужели ей вправду не очевидно?
– Ты должна попросить прощения, – сказал он, внутренне кипя. – Хоть немного покажи, что чувствуешь себя виноватой. Ты очень передо мной виновата, Полина. Ты обязана извиниться.
Максим вроде бы говорил понятные вещи, но Полины его не понимала.
Она отшатнулась от него, уперлась в спинку стула, шумно задышала.
– Зачем тебе мои оправдания, извинения? В тот вечер, когда я вернулась из больницы, ты все решил для себя еще до разговора со мной. Объявил, что все кончено, и теперь мы разводимся. Так что…
– Тебе очень нужен этот развод? – он наконец перешел к главному. – Мне вот нет.
Полина уставилась на него круглыми глазами, повела бровью, видно пыталась переварить полученную информацию.
Переварила, да не так, как следовало.
– С чего вдруг? – спросила она с доброй долей сарказма. – Ревновать некого? Соскучился по ручной девочке для битья? Я больше не такая.
– Что за бред ты несешь? – не выдержал он. – Я тебе о главном, а ты… Полин, ты хоть немного задумайся о будущем.
– Я о нем и думаю… – объявила она с важным видом.
– Правда, что ли? – усмехнулся он. – И какое оно, твое будущее? Растить ребенка без отца? Как твоя бабушка растила твою мать, и как выросла ты. Закономерность не наблюдаешь? Вспомни, Полин, сколько раз ты мне говорила, что мечтаешь вырастить ребенка в полной семье. Тебе больше это не нужно?
Он четко понял, что последними словами пробил ее защиту. С ее лица исчезла язвительная улыбка, взгляд погрустнел.
Максим продолжил мягче, медленнее:
– У нас все еще может получиться нормально, если ты наконец начнешь вести себя правильно.
– Правильно, это как? – спросила она.
– Правильно – это по-человечески. Я уважаю тебя, а ты меня. Это значит, что кому-то третьему в отношениях нет никакого места. Объясни, зачем тебе вообще понадобилось кому-то писать, смотреть налево? Тебе не хватало романтики?
Он сказал все это нарочито спокойным тоном, не хотел показывать ей, насколько последние вопросы для него важны. А сказав, вперил в нее испытующий взгляд.
Полина немного помолчала, еще больше погрустнела.
Громко сглотнув, она наконец ответила:
– Я могу объяснить про письма и остальное… Но скажи, где было твое уважение ко мне, когда ты устраивал обыск? Или когда ты установил дома камеру, бесконечно меня проверял…
Опять она об этом. Ей ли, вообще, что-то ему предъявлять после такого жирного косяка?
Максим мгновенно закипел внутри, но внешне не подал виду.
– Не педалируй эту тему, – отрезал он с равнодушным видом. – Давай поговорим мирно. Взаимные обвинения ни к чему не приведут. Ты же на самом деле не хочешь, чтобы ребенок остался без отца, так? Это нечестно в первую очередь по отношению к нему. Почему он должен страдать только из-за того, что мы не можем договориться?
Она посмотрела на него полным боли взглядом.
Не согласилась, но по ее лицу он понял – она признавала его правоту.
– Ребенок не должен страдать, – покачала она головой. – Я очень этого не хочу.
Наконец он до нее достучался.
Максим мысленно поздравил себя.
Он продолжил ее убеждать:
– Посмотри на меня, Полина, мы ведь были счастливы. Были?
– Были… – кивнула она. – Макс, я…
Он сразу перебил ее:
– Мы снова можем быть счастливыми, нам не нужно разводиться. Полина, ты согласна с этим?
– Ну, я… – Она замолчала, будто набрала в рот воды.
Просто сидела и смотрела на него с обомлевшим видом.
Слушала, внимала… Все, как он любил.
– Между нами, конечно же, все изменится, – объявил он с важностью.
– Изменится? – спросила она будто бы с надеждой.
– Обязательно изменится. На следующие год-два наш брак переходит в тестовый режим. Уж конечно, я не допущу повторения того, что было. Установлю камеры по всему дому, буду отслеживать все твои передвижения. Ты должна будешь отчитываться обо всех своих делах. Это не навсегда, тест продлится ровно до того момента, пока я снова не начну тебе доверять.
По мере того как он говорил, лицо жены вытягивалось все больше и больше.
