Внезапный звонок в дверь как спасительный гонг разорвал тишину, царящую в кухне.
- О! Кто-то к нам в гости пришёл! – оживился сынок и, схватив Лосиныча, выбежал вместе с ним в прихожую. – Кто там?
- Открывай, старичок. Свои.
Вот, чёрт!
- Мам, это Матвей, - озарилось солнечной улыбкой Ванино лицо. – Давай, открывай.
- Даю, открываю, - нехотя направилась к двери, зачем-то бросила взгляд в зеркало и поправила прическу и одежду.
Боже, Литвинова! Ещё губы накрась и укладку сделай.
Приоткрыла дверь и встретилась с озорным блеском темных глаз.
- Привет, - сказал Матвей.
- Привет, - отозвалась я эхом, чувствуя, что рядом протиснулся сын.
- Ты так спешила утром от меня удрать, что оставила в машине косметику, - протянул он на ладони тушь, тоналку и помаду. – И вот ещё, - в другой руке показалась расческа.
- Спасибо, - сгребла свой скромный багаж из его рук в свои и застыла, не зная, что еще следует сказать.
Ситуацию «спас» Ваня.
- Матвей, а пойдём кушать? Там мама овощи приготовила. Невкусно, но мама говорит, что полезно. Хочешь?
Вот, спасибо, сыночек! Такую рекламку маме сейчас сделал.
- Если для меня осталась порция, то я с удовольствием, - робко улыбнулся Матвей и прочесал пятерней затылок.
- Осталась, - заверил его Ваня. – Я тебе свою отдам.
- Вот ты жук маленький, - щелкнула смеющегося сына по носу и открыла дверь шире, пропуская Козырского в квартиру. – Проходи, проходимец. Отравлю тебя полезным ужином.
- Звучит многообещающе.
Глава 25
- А это что такое? Брокколи-альбинос? – тихий шёпот моего соседа за спиной заставил насторожиться и навострить уши. Даже поток воды из крана чуть убавила и замерла с недомытой тарелкой в руках.
- Цветная капуста, - после секундной заминки ответил тем же шёпотом Ваня. – Не нюхай и не дыши, пока не проглотишь.
Поджала губы, чтобы не прыснуть. Эти двое уже минут пятнадцать пытаются умять ужин, который все окрестили полезным. Неоднократно прошлись по всем продуктам, лежащим в тарелках и вывели отдельные методики для поедания каждого.
- А это кукуруза. Она вкусная, - шепнул Ваня, а я порадовалась тому, что хоть что-то, из лежащего в его тарелке, оказалось ему по вкусу. – Сосиску бы сейчас сюда. Да?
- Так, заговорщики! – отложила тарелку на сушилку, обрубила поток воды и повернулась к ним, вытирая руки кухонным полотенцем. – Во-первых, я всё слышала, во-вторых, быстрее доедайте. Не ночевать же мне у раковины, дожидаясь ваших пустых тарелок.
- А мы уже всё, - втолкнул в себя сын ненавистную им цветную капусту и, в самом деле, не дыша, и почти не жуя, проглотил её. – Спасибо, мама. Всё было очень вкусно, - сгрёб свою тарелку и прихватил пустую тарелку Матвея. Поставил их в раковину и, обтерев губы тыльной стороной ладони, спросил. – Можно мы теперь поиграем?
- Может, Матвею нужно отдохнуть после работы? Он, наверное, тоже устал, - предположила я.
- Но у меня там… - начал сын возмущенно, слишком явно выискивая повод для того, чтобы Матвей остался у нас. – Я там вагончик не могу прицепить. И овца постоянно падает.
- Ну, раз овца постоянно падает… - начала я.
- Серьёзное дело, - хмыкнул вместе со мной Матвей, встав плечом к моему плечу.
- Не то слово, - иронично подметила я. Прочистила горло и чуть отступила в сторону от мужчины.
Слишком много тепла и ауры, укутывающей спокойствием, исходило от него. Не нужно обманываться. Он, всё равно, уйдёт.
- Ну, можно? – круглые синие глаза смотрели на меня с мольбой, но в то же время с упрёком.
За этим «ну, можно?» без труда можно было расслышать: «мать, не тупи. С Козырским дружу я, тебе с ним дружить необязательно».
- Хорошо, - капитулировала. – Но только потом, чтобы собрали все игрушки и разложили по полочкам и коробкам. Ясно?
- Да, мам, - широкая улыбка расцвела на лице сына. – Мы всё уберём. Да, Матвей?
- Да, старичок, - кивнул ему мужчина. – Ты иди пока раскидай всё, а я сейчас приду.
- Только ты не долго тут, ладно? – подпрыгнул Ваня на месте и жестом показал Козырскому наклониться к нему. – Если мама будет ругаться, сразу зови меня. Она у меня вот где, - показал он сжатый кулачок.
В безмолвном возмущении выпучила глаза и сдержала себя от того, чтобы дать обоим, тихо смеющимся друзьям, кухонным полотенцем по головам.
- Это что это такое? – всё-таки, вырвалось из меня. – Кто тебя этому научил?
- Дедушка, - ответил Ваня, нисколечко не уменьшая ширину улыбки. – Он сказал, что ты у меня здесь, - снова сжатый кулачок.
- Этот дедушка… - шумно вдохнула, но воздержалась от дальнейших комментариев. – Его ждёт серьёзный разговор.
- Ну, я пошёл в комнату. Матвей, приходи, - взяв Лосиныча, Ваня убежал к себе в комнату и почти сразу на пол посыпались игрушки.
- Слушай, - чтобы не смотреть Козыскому в глаза во время общения, увлеклась складыванием полотенца пополам. – Ты извини, что Ваня так наседает. У тебя, наверняка, есть свои дела.
- Всё в порядке, - прервал меня Матвей. – Дела у меня появятся, примерно, через час, так что пока могу поиграть.
- Хорошо. Спасибо, - как болванчиком кивала головой.
- Анют?
- М? – всё-таки, подняла на него взгляд и сразу увязла в темных омутах. – Что?
- Может, сходим куда-нибудь на днях? – спросил он. Вскинул руку и прочесал пятерней затылок.
Ух, ты! Кому-то неловко?
- Куда-нибудь? – выгнула брови. Скрестила руки на груди и уперлась бедром в столешницу. – И куда же?
- В тихое место. Нам нужно поговорить.
- О чём?
- О многом, - повторил он мою позу, встав напротив. – Двенадцать лет прошло, Анют.
- Когда?
- Когда захочешь.
- Хорошо. Я подумаю.
- Над положительным ответом? – уголки его губ приподнялись в полуулыбке.
- Я сейчас откажу, не думая, - сощурила глаза.
- Ушёл, - поднял он руки в примирительном жесте и сытым львом направился в комнату Ваня.
Покачала головой и прикусила нижнюю губу, чтобы остановить расползающуюся по лицу улыбку. Отбросила полотенце в сторону и почти сразу же подпрыгнула на месте, когда за спиной раздался сигнал входящего звонка.
Алёнка. Кто ж ещё?
- Да? – ответила на звонок. Устраиваясь на стуле, подмяла под себя ногу.
- Чего поделываешь? – как и всегда хитрый голосок.
- Ничего.
- Тогда фонд помощи людям, страдающим фигнёй уже летит к вам, - хохотнула подруга и фоном послышалось какое-то шуршание.
- И что будем делать? Чай пить с ромашкой?
- С рюмашкой, если только. Придумала она, с ромашкой! Я ехала через весь город, чтобы цветы попить? Кто, вообще, цветы пьёт?
- Господи! – закатила я глаза и шлепнула себе ладонью по лбу. – Тебя только тронь, и ты затопишь своей словесной диареей с головой. Приезжай уже. Ставлю чайник.
- В смысле «приезжай»? Я уже здесь. Открывай, сова. Медведь пришёл.*
Глава 26
- А я смотрю, Козырский прям прописался в твоей квартире, - кокетливо повела бровками Аленка. – Мёдом ему тут намазано, поди, да только язычок всё никак не достанет, чтобы хоть немного лизнуть. Да?
- Можешь пригубить чай так, чтобы на кружку весь рот натянулся? – поморщилась я, указывая взглядом на большую кружку горячего чая в её руках.
- Да, брось, Ань! Просто наблюдаю. Мысли вслух и всё такое.
- Всё такое, - закатила я глаза. – Если ты такие мысли выдаешь вслух, то страшно представить, что у тебя в голове творится. Твоих тараканов, наверное, и дихлофосом не возьмёшь.
- Какие тараканы, мать? Ты чего?! В моей голове хозяйничают исключительно пушистые белочки, которые всеми силами пытаются спрятать от меня маленький орешек моего мозга, но я всё равно его нахожу и пользуюсь им.
- Надо им подсказать, чтобы они его вытолкнули из уха.
- Тогда им точно могут завладеть тараканы. Поэтому пусть катают внутри черепной коробки пушистые белочки, - рассмеялась Алёнка и отхлебнула еще немного чая. – А завтра он тоже придёт?
