смотрел на девушку и совершенно ровным счетом ничего не понимал.
«Что эта девчонка опять натворила? Неужели она выпила?» — злясь на Лану, думал он. Еще минуту назад все было так хорошо и спокойно, а он сам, ничего не подозревая, направлялся за ней, чтобы уже уходить. А тут все это свалилось как снежный ком. И он был уверен, что без этой девчонки тут не обошлось.
— И о чем тут говорил Бен? — спросил ее Роджер строго, с трудом справляясь со своими эмоциями, а потому слова прозвучали жестче, чем хотел. Он ожидал получить ответ немедленно, но видя, что девушка лишь продолжает пыхтеть в ответ, даже не заметил, что чуть встряхнул ее, чтобы подтолкнуть к тому, чтобы все ему рассказать. Он отчаянно пытался понять, о чем вообще речь.
Лана больше не могла это терпеть. Ее все раздражало, ей было страшно, она испытала что-то очень неприятное, с чем не сталкивалась никогда раньше, потому что вдруг осознала, что если со сверстниками она еще умела и могла справиться, то со здоровым мужчиной, как Бен, все могло пойти совершенно по-другому. Внезапно липкое ощущение насилия над ее женской сущностью даже в такой мелочи наполняло девушку. И вдруг, осознав все это, и найдя в своем сознании однозначный и окончательный ответ, кто виноват, Лана, уже не сдерживаясь и забыв обо всем том, как намеревалась себя вести с Роджером, гневно сверкая глазами, практически закричала от эмоций и чтобы перекрыть голосом музыку.
— Ты! Это ты во всем виноват! Ты должен был знать, что твои дружки похотливые мерзавцы! Во всяком случае, этот! А ты оставил меня с ними! А еще друг называется! Я верила тебе!!
Лана вдруг почувствовала, что ее трясет от злости, а сейчас у нее начнется самая настоящая истерика, и старалась всеми силами сдержать ее, только тяжело дышала и смотрела на Роджера с такой злостью и ненавистью, которую сама от себя не ожидала.
Роджер же смотрел на девушку и не мог поверить, что эта фурия в его руках и есть та скромная наследница, которую он помнил на ужине в доме ее отца. Стоящая перед ним Лана, казалось, могла обжечь ему руки, которыми он сдерживал ее, от того, как смотрела на него.
— О чем ты вообще?! — шокировано спросил ее Роджер, зная, что Бен всегда вел себя с девушками наоборот очень мягко.
— Он лапал меня и хотел поцеловать! И намекал на всякие гнусности! — выплюнула она ему упрек, гневно сверкая глазами. — И я вылила на него пиво! — не без гордости собой добавила она.
Роджер слушал ее, словно она говорила о совершенно другом Бене. И сама она была совершенно не похожа на ту робкую девушку, которую он знал. Словно видел перед собой абсолютно другого человека. Но тут ему вдруг показалось, что он всегда был слепцом, а Лана опять что-то задумала, что это все ее игры. И наветов на друзей, которых знал со школы, лжи о них он не собирался прощать, но для того, чтобы принять решение, Роджеру нужно было знать точно, что произошло. А поэтому, не отпуская Лану, он отволок ее с проходной части в более уединенно место, где они оказались практически одни. Это был то ли коридор, то ли гардеробная часть, которая сейчас не использовалась, но здесь было достаточно изолированно и тихо, чтобы можно было более или менее нормально поговорить. Роджер, чувствуя, что все меньше контролирует ситуацию, а потому желая получить четкие и внятные ответы как можно быстрее, прижал ее к стене спиной, а сам навис над Ланой. Так и держа ее за предплечья, он требовательно спросил:
— Ты можешь толком объяснить, что случилось? Что ты такая бешеная?! Я совсем не узнаю тебя!
— Я уже все тебе сказала! А если ты глухой, то не моя в том вина! — почти прокричала она, смотря с горящей ненавистью ему в глаза, а Роджер еще ближе наклонился к девушке, пытаясь все-таки добиться от нее более детальной правды, поражаясь силе эмоций Ланы.
— Расскажи все подробнее. Пока ты просто кричишь обвинения, — стараясь успокоить ее, а заодно и себя, жестко приказал Роджер и замолчал в ожидании.
Но тут, в какой-то момент к его удивлению и недоумению ее глаза вдруг как будто стали меняться. А в первую очередь ее взгляд, которым она смотрела на него. Из гневно-черного и угрожающе-угольного цвета они стали преображаться в нечто другое. Постепенно в них начали сначала легкими, потом все более заметными всполохами, а затем все сильнее появляться огненные точки, которые постепенно увеличивались, все больше наполняя всю радужку девушки. А еще через несколько минут ему вдруг показалось, что в глубине ее глаз появилось что-то, затягивающее его куда-то внутрь них как в воронку, от чего Роджеру вдруг стало труднее дышать, а в голове начал образовываться туман. Парень чувствовал себя как загипнотизированный, не в силах отвести взгляд от глаз Ланы.
Лане было тяжело дышать от возмущения и гнева, когда она стояла прижатой к стене, и Роджер нависал над ней как коршун, ощутимо и сильно придерживая ее за плечи.
Она уже приняла и поняла то, что произошло с ней, когда Бен так неуклюже стал ухаживать, и свои чувства, которые испытала при этом. Это не было насилие в прямом смысле этого слова, но девушка теперь имела представление, как противно при этом себя чувствуешь. Думать о том, что она бы ощутила, если бы этот Бен все же поцеловал ее, Лане даже думать не хотелось. А тем более, чтобы было бы, сделай он что-то более интимное: схвати он ее, например, за грудь или того хуже. Девушку даже передернуло от одной этой мысли. А от одной только этой возможности, ей становилось тошно до почти физических симптомов. Лана вдруг четко поняла и осознала, что всегда была под опекой: то отца, то телохранителей, то Берта, что у нее даже не было шанса оказаться в подобной ситуации, когда мужчина бы навязывал ей свои сексуальные желания и волю таким образом. И вдруг она почувствовала благодарность к отцу, который как мог, старался уберечь ее от чего-то подобного.
«А Роджер не смог!» — подумала девушка с неожиданной злостью и посмотрела на него со всей жгучей ненавистью, которую испытывала в этот момент.
А он держал ее как загнанного зайца, грубо прижав к стене, словно это она была в чем-то виновата. Злость на него и его безразличие
