Но у меня нет возможности подумать об этом хорошенько, потому что у меня едва хватает времени даже на то, чтобы прикрыться, когда дверь в ванную распахивается, и Майлз входит внутрь.
— Привет? — восклицаю я.
Он знает, что я здесь, но игнорирует меня. Он просто залетает внутрь и садится прямо перед ванной, спиной к плитке. По крайней мере, он смотрит в сторону, надеюсь.
— Все в порядке?
Он качает головой. Я слышу, как он делает глубокие вдохи, и каждый раз его вдох становится глубже, чем предыдущий.
— Скажи мне что-нибудь, — умоляет он. — Что угодно. Мне все равно, что это, просто скажи что-нибудь.
— Эммм… — соберись, Эмори, ты сможешь. — Мой агент сказал мне, что вышвырнет меня из агентства, если я не размещу фотографии.
— Почему? — спрашивает он.
Его голос напряжен, но не от гнева. Это что-то другое, но я не совсем понимаю, что это.
— Ну, они зарабатывают деньги на мне, верно? А если я ничего не публикую, они не зарабатывают. Ну, это немного сложнее, и я полагаю, что они теряют терпение. Поэтому я подумала, что мне нужно выследить нашего фотографа и попросить его предоставить необработанные кадры того момента, когда мы обменивались кольцами и прочее.
Он вообще слушает? Если нет, мне все равно, приятно выпустить эти мысли наружу.
— Конечно, я собиралась спросить тебя, могу ли я опубликовать их, но я не нашла фотографа, так что, думаю, мне придется вычеркнуть это из списка ближайших постов.
Теперь мне придется дожидаться отредактированных фотографий и только тогда я смогу их загрузить. В конце концов.
— Я не хочу использовать тебя, но ты привлечешь ко мне больше внимания. Люди сходят с ума от контента парочек и семейного контента. На самом деле, со всего, что выглядит идеально.
Однако семейный контент довольно странный. Я именно ввиду, это нормально, если это просто пара, но показывать своих детей в каждом посте, это не совсем правильно. Особенно, когда они молоды, и даже не знают, почему родители продолжают снимать каждую мелочь их жизни. Они так же не могут осознать тот факт, что миллионы людей увидят, как они делают постыдные вещи. Я имею ввиду, да, когда они маленькие, это мило и все такое, но это перестанет быть милым через несколько лет, когда они станут постарше и дети из школы увидят фотографии и видео, на которых они измазаны арахисовым маслом, или что-то вроде этого. Это повод для буллинга.
Использовать ребенка для славы — ужасно. И ничто не сможет изменить мое мнение насчёт этого.
— Ты можешь публиковать хоть мои обнаженные фотки, мне все равно, — говорит Майлз. — Только, пожалуйста, не публикуй фотографии Брук. Только не её лицо. Я не хочу, чтобы они попали на порносайты.
Да, и такое бывает.
— Я бы никогда не стала.
Это тоже одна из причин, почему ещё до того, как он сказал это, я всегда проверяла, чтобы её лица не было в кадре или, по крайней мере, было прикрыто. Люди нынче отвратительны. Мне даже пришлось дорисовывать ей одежду, для некоторых постов, потому что однажды Брук появилась в платье в моей сторис, и я получила тонну негативных сообщений только потому, что её ножки были открыты и они могли их увидеть. От-вра-ти-тель-но.
— Майлз, что происходит?
Майлз откидывает голову назад, кладя её на край ванны. Слабый вздох вырывается из его лёгких, когда он не решается ответить. Но он все равно отвечает.
— Айрис Декер вернулась. И она слышала, как я угрожал Мейв.
— Что?
Может быть я ослышалась, потому что я, черт возьми, не слышала, чтобы Майлз говорил о том, что эта женщина — социальный работник собирается появиться здесь в день нашей свадьбы. И Майлз никоим образом не угрожал Мейв.
— Ага, она была такая вся: «Нельзя угрожать людям», а затем начала вести себя как судья, когда увидела хаос на заднем дворе. Я сказал ей, что мы только что поженились, но хмурое выражение её лица никуда не ушло. А теперь она внизу разговаривает с Брук. Одна. Мне даже не разрешили быть там. Насколько я знаю, эта женщина похитила Брук, и я не увижу её больше никог…
Я привстаю, положив руку на его плечо.
— Она не заберёт Брук.
— Ты не знаешь наверняка, — он подносит руки к лицу, закрывая его.
Когда его плечи начинают трястись, я, честно говоря, не зная, что ещё делать, кладу подбородок ему на плечо, убирая руку, прислонившись щекой к его голове. Он даже не отстраняется, что говорит мне о том, как он опустошен.
Я даже представить себе не могла, что у меня могут отнять моего ребенка, особенно когда я знаю, что не сделала ничего плохого. И у меня еще нет ребёнка, чтобы точно знать, что он сейчас чувствует. Я могу только предположить.
Майлз, возможно, не самый лучший человек или самый идеальный отец, но он старается, и он точно лучший папаша, о котором Брук могла мечтать. Я имею ввиду, какой отец пойдет и женится на ком-то, только чтобы повысить свои шансы на сохранение ребенка, если всё-таки дело дойдет до суда. И он выбрал меня из всех людей, чтобы жениться. Майлз даже не любит меня.
— Слушай, эта женщина вполне может поговорить с Греем, учитывая то, что он тоже живёт здесь. Возможно, и с моими родителями, если это понадобится, и с другими твоими друзьями. Никто из этих людей не хочет, чтобы у тебя забрали Брук. Даже если бы они хотели, сама Брук уж точно не скажет Айрис, что ты её бьёшь или отталкиваешь от себя. Она может молода и наивна, но она точно знает, что ты любишь её всем сердцем. Она знает, что ты заботишься о ней. И так же, ты никогда не поднимал руку на Брук, так что не стоит об этом беспокоиться, хорошо?
В комнате стало тихо, он не отвечает. По крайней мере, не отвечает на то, что я сейчас сказала.
— Это так странно, — наконец бормочет он себе под нос. — Сегодня все было так чертовски странно, милая.
Милая. Он называл меня так все время, когда мы были помладше. Странно слышать, как он говорит это снова.
— Я согласна, но клянусь, если ты ещё раз назовешь меня так, я блевану на тебя ещё раз
— Ах, хорошо, я смогу жить с этим.
ГЛАВА 23
«Страхи, я никогда не могу в них поверить» — Lie To Me by Alessia Cara
Эмори
— Тебе лучше? — спрашивает Майлз, входя в нашу спальню с Брук на руках.
Прошла почти неделя со дня нашей свадьбы, а еда до сих пор не задерживается в моем желудке надолго. Я думаю, что подцепила какой-то вирус, но Майлз со мной не согласен. Он думает, что это что-то другое, потому что у меня все ещё достаточно энергии, чтобы бодрствовать весь день, во всяком случае, большую часть дней. Я сильно устаю, но не до такой степени, чтобы просто вырубаться. И я чувствую себя хорошо, это просто еда не хочет оставаться внутри меня.
Сегодня был один из худших дней. Вскоре после того, как я проснулась и меня попросили съесть хотя бы рогалик, я снова сгорбилась над унитазом. Я даже едва могла держать глаза открытыми. И поэтому я решила остаться дома, пропустив занятия.
— Тебе лучше, Мэмори?
Брук запрыгивает на кровать, подползает и прокрадывается вместе со мной пол одеяло. Она лежит рядом со мной, прислонив свою голову к моей.
— Немного.
Пока я не ем, я не блюю. По крайней мере, так было сегодня. Меня вырвало после завтрака, и теперь, когда я больше ничего не ела, тошнота не накрывала меня. Я расцениваю это как победу.
— Tu veux aller jouer avec Grey?[12] — спрашивает Майлз, явно не меня.
Я внезапно стала гораздо более благодарна ему за то, что он почти не говорит по-французски с Брук, когда я рядом. Если бы я не услышала имя Грея, я бы подумала, что он сказал что-то плохое обо мне. Это не удивило бы меня.
— Non, je préfère faire des câlins avec Memory [13].
— Но я уверен, что Грей тоже будет обниматься с тобой
— Да? — она садится.
— Да, он, наверное, плачет в своей комнате, потому что не видел тебя весь день.
Я высовываюсь из окна. Думаю, что он хочет избавиться от Брук на секунду, чтобы поговорить со мной. Может быть я ошибаюсь, но это мое предположение.
