Она выразилась довольно ясно. Всю эту ситуацию усложняет еще и то, что я не могу быть вдали от нее, хоть я и знаю, что она его девушка, а я ей не нужен. Я ненавижу быть ей просто другом, но я бы предпочел быть ее другом, чем вообще никем. Я думал это лето пойдет мне на пользу, что я смогу выбросить ее из головы, вместо этого, я чувствую как умираю каждый день, находясь вдали от нее.
Папа снова на мгновение замолчал.
— Ну, я никогда не испытывал этого притяжения, о котором ты говоришь. Но я не думаю, что ты сумасшедший. Единственный совет, который я могу тебе дать — это не сдаваться. Если ты уверен, что хочешь ее, тогда ты должен бороться за нее.
— Но она с Тайлером. Если бы это был кто-то другой, я бы так и сделал. Но Тай?
— Это немного усложняет твою ситуацию. Ты говорил о ней с Тайлером?
— О да, сначала он разозлился, что я не перестаю смотреть на нее, но однажды ночью, он наконец сказал, что отступит и позволит нам быть вместе. На следующее утро, она накричала на меня и сказала, что не хочет меня видеть. Это тяжело, потому что хоть я и уверен, что она не влюблена в Тайлера, и, честно говоря, я не думаю, что они вообще вместе, она не может его бросить. Так же, как и он не может бросить ее.
— Я просто предположу, что ты собираешься объяснить мне подробнее. Потому что это маленькое заявление чертовски сбивает с толку.
— Ну, поскольку ты, вероятно, никогда с ней не встретишься, я думаю ничего страшного не произойдет, если я расскажу тебе о ее детстве. Ее отец умер, когда она была совсем маленькой, на ее день рождения. Это действительно подкосило ее мать, она превратилась в алкоголичку и вышла замуж за какого-то парня. Со дня смерти отца, Кэссиди приходилось самой заботиться о себе; ее мать перестала кормить ее, стирать ее одежду и даже разговаривать с ней. А ей, между прочим, было всего шесть лет. Затем, после того как к ним переехал отчим, они начали избивать ее. Вплоть до того дня, когда Тайлер собрал ее вещи и увез ее в Техас.
— Тебя тоже иногда били, сынок
— Нет, пап, это не похоже на то, как меня шлепала мама, когда я был маленьким. Они не просто били ее ремнем или деревянной ложкой, когда она провинилась. Они могли убить ее. Тайлер рассказал мне о некоторых случаях, я видел фотографии после нескольких сеансов такого "воспитания", этого достаточно, чтобы тебя стошнило. Иногда дяде Джиму приходилось накладывать ей швы, а иногда она была так избита, что не могла даже ходить. Я никогда не видел таких синяков, какие были на ее теле, когда она только переехала. Вся ее спина и бока были черными, синими, зелеными и желтыми. Сейчас они, очевидно все уже исчезли, но Тай сказал, что она очень тщательно выбирает, что надеть, когда появляется на людях из-за шрамов, которые у нее остались после некоторых жестоких побоев.
— Ума не приложу, как люди могут так обращаться с собственными детьми. Таких людей нужно арестовывать или расстреливать. Я уверен, у нас найдется несколько канав. Он улыбнулся из-под своих пышных усов.
— Клянусь, я хотел поехать туда и устроить им разговор с моим дробовиком. Это чуть не убило меня; она самый милый человек, которого ты когда-либо встречал. Она не позволила Тайлеру сдать их. Ее мать бессердечная сука и все же Кэссиди, никогда бы не сделала ничего против нее.
Папа просто покачал головой и расслабился, прислонившись к дереву.
— Не отказывайся от нее, Гэйдж. Ты не просто так чувствуешь все это. Что скажешь, если мы прекратим болтать и закончим работу? Тебе нужно объяснить своей маме, что происходит. Возможно, у нее есть совет получше, чем у твоего старика. И тебе лучше извиниться перед ней. Она изводит себя переживаниями.
Я кивнул.
— Прости, что заставил вас пройти через это. Честно сказать, я не осознавал, что так явно показываю это.
— Ты прощен. Пойдем, я голоден, а твоя мама и сестры готовят чили и кукурузный хлеб.
Я скучал по стряпне Кэссиди. Я скучал по попыткам помочь ей готовить, пускай даже в большинстве случае я все портил. Я скучал по ее смеху и улыбке, по тому, как она ощущалась в моих объятиях каждое утро. Я просто скучал по ней. Боже, я ныл как гребанная девчонка.
Мы починили сломанные части забора и уже через десять минут мы были на пути к дому. Мы медленно ехали обратно, и я рассказал папе больше о Кэссиди и нашей совместной жизни с Тайлером. Мы не проехали и половину пути, когда моя сестра Аманда написала мне, чтобы сообщить, что Тай, его родители и девушка, находятся в главном доме и ждут нашего возвращения. Мне не нужно было спрашивать, что это была за девушка; больше не было никого, кого они могли бы взять с собой.
— Гейдж, что такое?
Я понял, что я остановил своего коня Медведя и просто уставился в направлении дома. Подняв на него глаза, я смог произнести лишь одно слово.
— Кэссиди. Если бы я пустил Медведя галопом, мы бы вернулись минут через пятнадцать, но даже это время казалось слишком долгим. — Пошел!
— Гейдж!
Я не стал оглядываться на отца. Я слышал, как его лошадь мчалась позади меня, и я знал, что он разозлится на меня за то, что я так сорвался с места, но она была здесь. Когда мы подъехали к дому, я увидел перед входом джип Тайлера и простоял там почти целую минуту, пытая решить, позаботиться ли о Медведе или пойти к ней.
— Она все еще будет там через пять минут. После того, через что ты только что заставил пройти Медведя, возможно, ты хочешь заняться им в первую очередь.
Я хмыкнул в знак признательности и спрыгнул с лошади, чтобы отвести в конюшню. Поле того, как мы сняли с него всю экипировку, мы опрыскали его и папину лошадь из шланга и выпустили их в поле. Папа положил руку
