Они шли по тихим, пустынным в этот ранний час улочкам, направляясь к площади Вогезов. Лучи солнца освещали сводчатые галереи домов, придавая им сходство с соборами. В раннем утре есть своя прелесть, и Тилли не жалела, что встала так рано.
Она посмотрела на часы: еще нет и восьми. Значит, в Англии около семи. В одних трусиках она стояла в дверях очень дорогого магазина, торгующего всякого рода безделушками, позволяя Эмме и Лорану осторожно надевать на нее платье.
Внезапно зазвонил мобильный телефон Мика.
- Да, - услышала она его голос. - Да, она здесь и, конечно, не может подойти к телефону. Она, черт возьми, на работе. Вам известно такое слово - «работа»? За это мы платим ей десять кусков в день. Это черт знает какие деньги. Скажите мне, и я передам ей. Что? Срочно? Хорошо, но только быстро. Договорились?
Он передал телефон Тилли.
- Тебя. Скажи своим приятелям, чтобы больше не звонили тебе на работу.
- Пошел к черту, - ответила Тилли, расправляя шелковые розочки на вороте платья. - Кто говорит?
- Это некий Руфус. На тебя большой спрос, дорогая.
- Да, это так. Что случилось?
Звонкий, хорошо поставленный голос Руфуса, в котором чувствовалось беспокойство, нарушил мирную тишину солнечного утра.
- Тилли, прости, что отрываю тебя от дел, но мне нужно срочно поговорить с тобой. Случилось нечто ужасное, просто кошмар. Мы с Манго провели целую ночь с Оливером. Он говорит… он говорит, что не хочет жениться. Манго пришла в голову мысль позвонить тебе. Тилли, скажи, что нам делать?
Сюзи. Восемь часов утраСюзи любила просыпаться. Будучи в ладу сама с собой, она с радостью встречала новый день. Лежа в постели, она планировала на день дела, которые ей предстояло сделать, встречи с людьми, которых она хотела повидать.
Она обычно лежала, улыбаясь, настраивая себя на хорошее настроение, как учил ее тренер, затем наливала в чашку из стоящего на прикроватной тумбочке термоса горячей воды, добавляла туда два ломтика лимона и, облокотившись, пила ее мелкими глоточками. Покончив с этой процедурой, она вставала, надевала купальник, теплый тренировочный костюм и кроссовки и, выбежав на улицу, садилась в стоящий у дома «мерседес» серебристого цвета.
Она жила с мужем и двумя детьми - Эннабел семнадцати лет и Томом пятнадцати - в необыкновенно красивом доме на Чисвик-Молл, расположенном неподалеку от Спортивного центра, где она обычно плавала в бассейне. Сюзи возвращалась домой, принимала ванну и к семи тридцати была готова выслушивать бесконечные жалобы Эннабел, что ее будильник опять не звонил, что у нее болит голова (желудок, спина), что кто-то взял ее колготки, что прыщ на подбородке стал еще больше, и кряхтенье Тома, готовящего уроки за кухонным столом и пытающегося сделать за пятнадцать минут то, что требует по крайней мере двух часов усидчивой работы.
Когда дети наконец уходили в школу, Сюзи выпивала большую чашку крепкого чая с двумя кусочками сахара и поднималась наверх будить мужа. Нежно его целуя, она сообщала ему, что ванная наполняется.
Сюзи была необыкновенно внимательной к мужу, восполняя своей нежностью отсутствие любви. Она сделала его счастливым, а он взамен дал ей все блага жизни, что, по ее мнению, было вполне справедливо. То, что все эти двадцать девять лет замужества у нее была любовная связь с другим мужчиной, совершенно ее не беспокоило. Угрызения совести не терзали ее. О ее связи никто не знал, а внешне все выглядело респектабельно. Ее жизнь была спокойной и безоблачной.
Но сегодняшний день по целому ряду причин не был безоблачным. И пробуждение не было, как всегда, приятным, так как с самого начала дня ее голова была полна тревожных мыслей и воспоминаний. Сегодня ей не надо планировать свой день, так как все уже решено за нее, как, впрочем, и еще за двести девяносто девять человек, которые будут присутствовать на свадьбе Крессиды Форрест и Оливера Бергина. Сегодня не будет бассейна и привычной приятной суетни, которая отвлекла бы ее от тревожных мыслей, а впереди ее еще ждет телефонный звонок. Она в который раз пожалела, что не настояла на своем, чтобы приехать на свадьбу сегодня утром, а не оставаться ночевать у Бомонов, соседей Форрестов. Сумей она настоять, то чувствовала бы себя гораздо лучше и избежала бы многих проблем. Но Алистер посчитал, что им лучше начинать день здесь, а не тащиться все утро по забитой машинами дороге. Эннабел боялась измять в автомобиле свое нарядное платье, а Том сказал, что уж коль скоро его вынуждают ехать на эту дурацкую свадьбу, то он хоть поиграет там в теннис. Слава Богу, что их старшая дочь Люси сейчас в Нью-Йорке, а то было бы еще одно мнение.
И ей пришлось сдаться, как она всегда сдавалась, не желая нарушать покоя в семье. Только один Руфус поддержал ее, сказав, что ему все равно, где начинать свой день, главное, чтобы он закончился в Лондоне, в компании Манго.
- Дорогой, - сказала Сюзи, - вы можете делать что хотите, главное для вас - доставить Оливера в церковь к назначенному времени.
Руфус поцеловал ее и сказал, что Оливер никогда не опоздает на свою свадьбу, что он очень дисциплинированный и обязательный и, пожалуй, их задача сводится к тому, чтобы проследить, как бы он не пришел в церковь слишком рано.
- Его холостяцкая вечеринка была самой короткой из всех, на которых мне довелось побывать. Мам, нам пришлось даже отправить стриптизершу домой раньше времени. Он хороший парень, и я его очень люблю, но временами мне кажется, что мы люди разных поколений. Уж слишком он правильный.
Сюзи посмеялась и сказала, что тогда ему не о чем беспокоиться.
Так или иначе, но им пришлось уехать из Лондона накануне свадьбы, и вот теперь она проснулась в большом и, несомненно, красивом, но крайне неудобном доме Бомонов, в их еще более неудобной комнате для гостей. И самым худшим из всего было то, что им с Алистером пришлось делить одну комнату и более того - одну постель, что создавало массу неудобств. Они уже много лет спали в разных комнатах, что, однако, не отражалось на их сексуальной жизни, скромной, но приятной. Они стали спать отдельно, так как Алистера часто будили по ночам телефонные звонки, когда требовался его совет юриста-международника и, кроме того, он страдал постоянной бессонницей, хотя сегодня, как отметила Сюзи, спал хорошо. А вот она заснуть не могла и, терзаемая неопределенностью, пыталась читать, что ей никак не удавалось.
Она заснула только около четырех утра и сразу увидела во сне искаженное душевной мукой лицо Джеми, именно таким оно стало, когда вчера вечером в розарии она сообщила ему неприятную новость.
