Слезы текли по ее лицу.
– О Коул, клянусь, я не знала. Откуда мне было знать? Я бы никогда… Ты понимаешь, я бы наверное не выгнала их…
– Летти, после всего, что я узнал за последние дни, ты меня ничем не удивишь.
Какое-то время он молча изучал ее. Казалось, она состарилась лет на десять и совершенно сникла. Отныне ей предстоит жить с сознанием содеянного. Так же, как и ему. С той разницей, что на нем – грех неведения.
Коул встал, подошел к двери и прежде, чем открыть ее, обернувшись, сказал:
– Я пригласил Эллисон и Тони приехать на ранчо, как только кончатся занятия в школе. Нужно, чтобы ты на это время отправилась в какое-нибудь длительное путешествие, желательно за пределы штата или даже страны. Мне все равно, куда ты поедешь. Твоя поездка будет оплачена. Я хочу, чтобы летом тебя здесь не было. Когда вернешься в сентябре, поговорим. У нас будет больше времени разобраться в ситуации. Я хочу иметь сына. Не знаю, простит ли меня Эллисон за то, что я допустил ее изгнание. Не уверен, смогу ли я тебя простить. Видишь ли, я полностью доверял тебе, потому что ты – Коллоуэй. В результате ты лишила меня собственной семьи, которую я всегда хотел иметь.
Коул открыл дверь и, выйдя в коридор, тихо закрыл ее за собой. Он пошел на конюшню и оседлал свою любимую лошадь. Он знал, что если где-то может обрести сейчас покой, то только среди холмов.
– Мам.
– Да, дорогой.
– Что-нибудь случилось?
Эллисон внимательно посмотрела на Тонн, сидевшего в кухне напротив нее.
– Нет. Конечно же нет, а в чем дело?
– Не знаю. Но просто с тех пор, как я вернулся, ты почти со мной не разговариваешь. В галерее все в порядке?
– Абсолютно. Извини, я такая рассеянная.
– Ты, наверное, скучаешь по Эду? – осторожно высказал Тони свое предположение.
– По кому?
Он широко раскрыл глаза.
– Да по Эду. Ты же с ним уже целый год встречаешься.
Эллисон почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и поняла, что это может ее выдать. Она знала, что ей предстоит объясниться с Тони, но еще не решила, что и как много надо ему сказать. Она не удивилась, что Тони заметил ее озабоченность. Они тонко чувствовали друг друга.
– Отгадай, кто у нас был в галерее в пятницу? – весело спросила она.
Тони с подозрением посмотрел на нее. Наигранно веселый тон не мог его обмануть.
– Кто же?
– Коул Коллоуэй.
Он уронил вилку в спагетти и удивленно взглянул на нее.
– Неужели тот самый? Которого я встретил на Падре?
– Да, тот самый.
– Вот это да! Так он приезжал в Мейсон? А почему ты мне не позвонила? Мы бы с ним встретились. Может быть, вместе поужинали бы или сходили бы куда-нибудь. А может…
– У него было мало времени, – парировала Эллисон. – Он проезжал мимо, а когда заметил галерею, вспомнил о встрече с тобой и зашел поздороваться.
– А ты что, его знаешь?
– Да, знаю.
– А почему ты мне никогда не говорила?
– Да мне и в голову не приходило, Тони. Я не думала, что тебе это имя известно.
– До недавнего времени так и было, – сказал он. – Мы говорили о нем в школе на уроке после той шумихи в газетах. Помнишь, он добивался принятия закона о разработке нефтяных месторождений на побережье. Мне тогда задали подготовить на эту тему доклад. Пришлось разобраться.
На этот раз была очередь Эллисон удивиться.
– А почему ты мне никогда не говорил об этом?
Он ухмыльнулся:
– А мне и в голову не приходило. Я не думал, что тебе это имя известно.
Только тут до нее дошло, что он с иронией повторил ее слова, и она пробормотала:
– Ничья.
– Ну так откуда ты его знаешь? – спросил он, не отрываясь от еды.
Помолившись про себя, она ответила:
– Ну, в общем, мы росли вместе.
– Правда?
– Твой дедушка работал управляющим на ранчо его отца.
– Так Тони Альварес, которого он знал, был мой дед?
– Именно так.
– Это же здорово!
Стараясь говорить как можно ровнее, она продолжила:
– Кстати, он пригласил нас с тобой приехать к нему в гости на ранчо, когда у тебя в школе кончатся занятия.
– Ты серьезно? – не поверил Тони своим ушам.
– Абсолютно.
– Мама! – завопил он и вскочил со стула. – Неужели это правда? Он действительно хочет, чтобы мы поехали к нему? Он хочет… – Он вдруг осекся, не договорив, и испытующе посмотрел на нее. – А с какой стати?
Вздохнув, она улыбнулась:
– Видишь ли, жизнь развела нас в последние годы. Он решил, что само провидение столкнуло вас с ним тогда на берегу. От тебя он узнал, где мы живем, и подумал, что есть шанс восстановить нашу дружбу. К тому же ты посмотришь места, где я росла.
– А я думал, что ты выросла в Сан-Антонио.
– Ну, мы там жили некоторое время.
– А почему ты никогда не говорила, что росла на ранчо?
Она пожала плечами.
– Потому что я пыталась забыть прошлое. С ним связано слишком много печальных событий. Мне не хотелось бередить душу рассказами о детстве.
Тони уселся в кресло и кивнул.
– Понимаю. Сначала умерла твоя мама, потом мой отец, за ним дедушка. Так что тебе пришлось совсем не сладко, да?
С застывшим взглядом она накручивала на вилку спагетти. Вилка уже была обернута ими выше зубьев.
– Да-да.
– Ну так мы поедем?
– Если хочешь.
– Еще бы я не хотел. А когда?
– Окончательно мы еще не договорились.
Он сказал, что позвонит через несколько дней, и мы тогда решим.
– А когда он позвонит, я могу поговорить с ним?
– Если будешь дома, то конечно.
Но получилось так, что Коул позвонил в следующую пятницу, когда Тони еще не вернулся из школы.
Сняв трубку, она тотчас узнала его глубокий голос.
– Извини, что не смог позвонить тебе раньше, – сказал он после того, как без всякой необходимости назвал себя. – Мне пришлось решить несколько проблем. Они отняли больше времени, чем я предполагал.
– Ничего страшного. Мы не договаривались о конкретном дне.
– Да, но мне не терпелось скорее спросить тебя, обдумала ли ты мое предложение.
– Не только обдумала. Я сказала о твоем предложении Тони. Так что теперь все зависит от него. Он тут же собрал вещи и был готов ехать в любую минуту.
Наступила пауза, и ей показалось, что он растерялся. Когда Коул заговорил, Эллисон поняла, что была права. Он не ожидал, что вопрос об их приезде на ранчо, хотя бы на короткое время, решится так просто.
– А как он воспринял повод?
– В подробности я не вдавалась. Мне еще не ясно самой, что со всем этим делать. Он считает, что его отец умер. Пока не вижу причин вносить в его душу сумятицу.
– Понятно.
Снова наступила долгая пауза.
– Слушай, Коул, я знаю, что тебе тяжело, но и мне нелегко. Узнать, что ты никогда не получал моих писем, для меня было ударом. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты никогда ничего не знал. Я хочу сказать, что долгие годы я жила в уверенности, что тебе просто нет до этого дела, и вдруг узнаю… Ну, понимаешь, очень трудно перестроиться, когда много лет думал одно, а на самом деле оказывается, что все было совсем не так.
