– Понятно.
Снова наступила долгая пауза.
– Слушай, Коул, я знаю, что тебе тяжело, но и мне нелегко. Узнать, что ты никогда не получал моих писем, для меня было ударом. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты никогда ничего не знал. Я хочу сказать, что долгие годы я жила в уверенности, что тебе просто нет до этого дела, и вдруг узнаю… Ну, понимаешь, очень трудно перестроиться, когда много лет думал одно, а на самом деле оказывается, что все было совсем не так.
– Я в таком же положении, Эллисон, поверь мне. Ночами я лежу и думаю, что надо было тогда что-то предпринять. Ведь я мог нанять кого-нибудь, чтобы тебя найти. Или заставить Летти сказать, куда вы уехали. Я понял, что пассивное страдание – самая бесполезная трата энергии.
– Ты прав.
– Мне хочется отбросить прошлое и начать все сначала. Пусть все будет так, как если бы я, скажем, встретил привлекательную вдову с четырнадцатилетним сыном И понял, что они мне очень дороги и мы можем…
У Эллисон защемило сердце.
– О, Коул. Не думаю, что это возможно. – И Эллисон кинулась объяснять. – Я в состоянии понять твое желание сблизиться с Тони. Это естественно. И, насколько я вижу, он тоже этого хочет. Не поверишь, оказывается, он готовил в школе доклад про тебя. Удивительное совпадение! Что же касается меня, то все в прошлом, Коул. Я встречаюсь с Эдом, и было бы не правильно…
– Эд? Какой еще Эд?
Она улыбнулась, уловив раздражение в его голосе.
– Человек, с которым я встречаюсь уже год. Помнишь, я упоминала о нем, когда ты был здесь. Его нет сейчас в городе.
– А у тебя с этим Эдом серьезно? Нет, чуть не вырвалось у нее. Но с Эдом ей было удобно и надежно. Он ничего не требует и ценит ее общество, когда бывает в городе, а это случается примерно раз в месяц. Но нужно ли ей, чтобы Коул об этом знал?
– Думаю, для тебя это не должно иметь никакого значения. Мы с тобой были друзьями очень давно. Давай посмотрим, как сложится наша дружба в дальнейшем. Хорошо? Коул стиснул зубы, чтобы не выпалить: ничего хорошего в этом нет. Дружба его мало устраивает. Черт побери, он бы хотел гораздо большего. Его однажды уже одурачили. Но на сей раз он настроен решительно и будет биться до конца.
Вместо всего этого Коул сказал:
– Конечно, Эллисон. Как скажешь.
Он слышал, как она с облегчением вздохнула.
– Спасибо за понимание, Коул. Я это ценю.
– Нет проблем. Да, кстати, сегодня я отвез Летти в Остин. Она на все лето отправляется с приятельницей путешествовать по Европе. Они совершат пару круизов мимо Шотландских островов и вдоль Ривьеры. Так что на ранчо ты будешь в обществе холостяков братьев Коллоуэев.
– Как дела у Камерона?
– Ему лучше. Злой как черт. Надеюсь, повеселеет, когда увидит тебя.
– Ты так думаешь? – с интересом спросила Эллисон.
– Уверен. Но не вздумай предложить ему свои услуги в качестве сиделки.
Потом они обсудили предполагаемую дату отъезда. Эллисон уже договорилась со Сьюзен, что та займется галереей в ее отсутствие. Перед тем как повесить трубку, Эллисон согласилась, чтобы Коул приехал за ними в Мейсон.
Положив трубку, Коул, довольный, улыбнулся. И хотя он знал, что ему придется всю неделю вкалывать вдвойне, чтобы выкроить время для поездки на ранчо в первой половине июня, его это не тревожило. Он должен сделать все, чтобы вернуть Эллисон в «Круг К».
Она всегда была упрямой. В этом есть свой шарм. По этой части у него явное преимущество с этим Эдом – уж кому-кому, а ему, Коулу, хорошо известны все ее слабости. Он знает, чем задеть ее за живое, как заставить быть самой собой.
Но где-то в глубине души Коул надеялся, что никакие уловки не понадобятся, что она все еще любит его. Эта надежда будет поддерживать его в предстоящие трудные и важные дни.
Эллисон решила сесть на заднее сиденье роскошного автомобиля, чтобы Тони устроился рядом с Коулом. Коул постарался скрыть улыбку, когда она предложила расположиться именно таким образом, заранее соглашаясь на любой вариант.
Не прошло и получаса, как Коул почувствовал себя не совсем уютно. Тони Альварес обладал острым умом и, казалось, решил оттачивать его, задавая кучу каверзных вопросов.
– Вы давно знаете маму? – начал Тони с самого безобидного.
Коул взглянул сквозь очки, которые он надевал за рулем, в зеркало заднего обзора: Эллисон листала журнал и, казалось, совсем не обращала внимания на их беседу.
Ну что ж, прекрасно. Ему доставит удовольствие посвятить сына в детали прошлого по его собственному выбору.
– Со дня ее рождения. Хотя какие у нас были отношения именно в тот момент, я не помню, – сказал он, поглядывая в зеркало назад, чтобы видеть реакцию Эллисон. – Мне было тогда всего два с половиной года. Что я хорошо помню с раннего детства, так это то, как твоя мама ходила за мной повсюду, как хвостик.
Тони засмеялся.
– Хотел бы я на это посмотреть.
– С того момента, как я стал самостоятельно одеваться, у меня всегда была на ранчо куча дел. И твоя мама во всем мне помогала. Ей это было не трудно, потому что она была хорошей спортсменкой.
Тони посмотрел через плечо.
– Теперь понятно, почему она все время заставляет меня заниматься хозяйством. Наверное, считает, что это закаляет характер.
По его тону можно было понять, что это ему не слишком нравится.
– Возможно, – согласился Коул, пряча улыбку.
– Как же вышло, что вы потеряли друг друга из виду, коли вы такие друзья?
Уф… Ребенок безошибочно нащупал самую болезненную точку, сам того не понимая.
Коул еще раз взглянул в зеркало. На этот раз Эллисон смотрела на него в упор, ожидая, что он ответит.
Для нее самой было бы лучше, если бы Коул сейчас сказал правду. Но он понимал, что еще не время взвалить на плечи Тони собственные грехи. Нет, пока он этого не сделает, как бы ему ни хотелось.
– В то время на нас обрушилось столько несчастий сразу. Ты же понимаешь, тогда мы были немногим старше, чем ты сейчас. – Только произнеся это вслух, Коул прочувствовал смысл своих слов. Бог ты мой, ведь Эллисон была всего на три года старше, чем Тони сейчас, когда забеременела! Она же, в сущности, была ребенком! – После того как мои родители погибли в автомобильной катастрофе, я вернулся в колледж.
– О, как это ужасно! Я вам сочувствую.
– Спасибо. Никто никогда не готов потерять родителей, да еще так внезапно. – Коул помолчал вспоминая. – Я был попросту раздавлен своим горем и только потом обнаружил, что твоя мама и дедушка уехали с ранчо. Больше я о них никогда не слышал.
– А вы знали моего папу?
– Твоего папу? – переспросил Коул и откашлялся.
– Ну да, мама никогда о нем не рассказывает. Ей, наверное, это больно, хотя и прошло столько лет. Я иногда думаю, это от того, что я ей его напоминаю. Она иногда смотрит на меня, и у нее такое смешное выражение лица, будто перед ней не я, а кто-то другой. Когда я был поменьше, я часто спрашивал о нем маму, но это всегда ее расстраивало, и я перестал.
