Но, схватив трубку, Косима услышала неспокойный, заметно лишенный уравновешенности голос Дейла.
— Кос? Ты дома? Наконец-то!
— Я услышала телефонный звонок на лестнице.
— Я звонил тебе каждые пять минут последнюю пару часов. Послушай, Кос, у тебя еще есть виды на этого исполнителя сентиментальных песен? — Он хихикнул, и Косима поняла, что Дейл пьян. — А может, это просто блеф? У меня было достаточно времени поразмыслить.
Девушке пришлось уклониться от ответа, но это было нелегко. Твердым голосом она заявила:
— У меня нет причин блефовать, Дейл. С какой стати ты…
— Парень, стоящий в твоих дверях, выглядел слишком удивленным.
Разговор принимал опасный оборот, и Косима посчитала, что его вообще не стоит продолжать. Поэтому холодно спросила:
— Как поживает миссис Бэннинг?
— Все еще злишься на меня? Послушай, милая. Я сейчас приеду, если хочешь, я докажу, что Пиджин для меня ничего не значит.
— Нет, — отрезала Косима.
— Но ты же не можешь все время так относиться ко мне. Я же говорил. Эта свадьба была только…
— Нет, — снова ответила Косима, на этот раз громче, и положила трубку.
Позже, лежа в кровати и глядя в потолок, — эта часть комнаты в последнее время стала для нее такой знакомой и родной, — девушка осознала, и это немного удивляло ее, что любовь к Дейлу Бэннингу бесповоротно исчезла. Его голос, услышанный ею по телефону, вовсе не ранил ее. Наоборот, вызвал отвращение. Чувство свободы принесло любопытное ощущение пустоты. Почему? Что с ней происходит? Косима закрыла глаза и попыталась посчитать овец, чтобы поскорее пришел сон. Но не помогло.
Я что, буду лежать здесь, спрашивала она себя, пока не настанет время? И слова, которые были где-то у нее в подсознании, начали отбивать ритм: «Пока звезды на небе будут сиять…» Это была песня Перри. И чего ради она пришла ей в голову? Она же не влюблена в него или в кого-то еще… Точно не влюблена!..
Утром, в очередной раз заставив себя собраться духом, по пути на работу Косима остановилась у задней двери квартиры Кимо Нухи, проживающего на первом этаже. Спустя какое-то время после ее звонка Кимо, управляющий жилым зданием, открыл свою снаряженную сеткой от насекомых дверь, так широко зевая, что даже немаленькая, пухлая рука едва ли могла прикрыть рот целиком. Один его глаз — второго, как рассказывали Косиме, он лишился во время какого-то мятежа, поднятого при строительстве доков много лет назад, — равнодушно уставился на девушку.
— Вы хотеть?
Косима почувствовала необходимость сразу изложить суть дела.
— Нухи, как насчет моего сломанного замка на кухне? Ты обещал починить.
— Я починить. Я починить скоро. Завтра, может быть.
Кимо обладал легким, живым, ритмичным полинезийским голосом, из-за которого создавалось впечатление, что перед вами стоит человек умный и с юмором. Но впечатление было ошибочным. Стоит только повнимательнее всмотреться в неуклюжее, туповатое, одноглазое лицо, чтобы понять, что это выражение лица отображало если не слабоумие, то, по крайней мере, такую вялость и апатию, что можно было засомневаться в его принадлежности к роду человеческому. Он носил выцветшую рубаху, на которой отсутствовала последняя пуговица. Пухлые пальцы, почесавшие огромный, коричневый от загара ори, некоторым образом скрывали это.
— Я вам беча, сестра Арнольд. Я чинить довольно скоро.
— Мне нужно, чтобы замок был исправлен сегодня же, Нухи, — строго сказала Косима. — Сегодня же. Ты понял? В последнее время здесь развелось много воришек. — Это была достойная причина для управляющего. Девушке и думать не хотелось о том, что однажды Дейл Бэннинг снова сможет воспользоваться сломанным замком.
— Сегодня, — рассеянно пробормотал Кимо. — Я вам беча. Сегодня.
— Если по возвращении домой я обнаружу, что замок по-прежнему не работает, я пожалуюсь владельцам. — Угрожать кому бы то ни было, даже такому тупице, как Нухи, не входило в привычку Косимы. Просто звонок Дейла прошлой ночью немного испугал ее. — Замок не работает два месяца. А это уже слишком.
— Я вам беча, я вам беча… — Бессмысленное бормотание осталось у Косимы за спиной.
К автобусной остановке Косима шла, гордо подняв голову, что придавало ей неприступный вид. Если бы пару недель назад кто-нибудь сказал, что она будет настроена так решительно на то, чтобы починить замок, тем самым огородив себя от самого Дейла Бэннинга, Косима, вероятно, попыталась бы заставить этого человека обратиться к психиатру. Единственное, о чем она мечтала, когда прочла о его свадьбе, чтобы он скорее вернулся назад, к ней. Мысленно она умоляла, кричала ему через целый континент и два океана: «Вернись, Дейл! Вернись и скажи, что это неправда!»
Что ж, он вернулся. И действительно сказал ей, что это неправда. И что в результате? Она подгоняла Кимо Нухи починить замок!
Косима не могла сказать, трудный выдался день или нет. Она просто выполняла свои обязанности. Во-первых, дала Ито Кашиваги дополнительную дозу ультрафиолетового излучения, назначенную Амосом Уоли. Во-вторых, занималась внезапным растяжением лодыжки у Дейзи Палмер, из-за чего она могла лишиться роли в новом лондонском мюзикле. И чтобы решить вопрос положительно, обеспокоенному Тиму Неирну пришлось сделать ряд международных телефонных звонков. В-третьих, она смягчила боль новому пациенту в одиннадцатой палате от предоперационной анестезии. Немало времени провела девушка и с Дорис Даймелинг, проверяя и перепроверяя списки заказов и накладные, для работы с которыми машину еще не изобрели. Косима смущенно осознавала, что сестра-хозяйка оценивала ее способности, с тем чтобы переложить на нее часть своих обязанностей.
К вечеру, поднимаясь к себе в квартиру, она снова почувствовала дикую усталость. Усталость, из-за которой без причины хотелось разрыдаться. Она вяло повернула ключ в замке и распахнула дверь.
У окна, ухмыляясь, стоял Дейл. Его присутствие было одним из тех повторяющихся ночных кошмаров, с которыми вновь и вновь пытается бороться спящий человек.
— Я же просила Нухи починить этот замок, — в отчаянии произнесла девушка.
— Он починил. — Дейл подмигнул ей с довольным видом. — Он действительно починил. Правда!
— Тогда какого черта ты здесь делаешь?
— Добрый старик Фатсо! Он помнит, какими сентиментальными мы были до моего отъезда в Англию. Он также вспомнил, как ты всю ночь проплакала, когда я уехал. Я дал ему пять зелененьких баксов.
Стоящий перед ней красивый, с пустым, бессмысленно сияющим взглядом человек, за спиной которого расстилалось мягкое гавайское вечернее небо, казалось, ожидал аплодисментов его гениальной выходке. Он походил на актера, ждущего шквала аплодисментов. Но Косиме было не до веселья.
