— Ого! — подтвердила Горянова. — А моей Эльке понадобилось секунды три, чтобы вытащить его из вороха моих украшений. Спасибо Оле Завирко, она тогда сразу сориентировалась и забрала его из Элькиных загребущих рук, сказав, что я подарила его ей. Так что Вань, теперь, когда она познакомилась с тобой, боюсь, ее следующим лотом станешь ты…
Пименов отреагировал совсем не так, как ожидала этого Горянова. Он развернул девушку к себе и молча скользил взглядом по ее глазам, губам, лицу, а потом смущенно немного выдохнул:
— Это значит, что я так дорог тебе?
Его вопрос прозвучал как — то слишком пафосно что ли, а Горянова ужас как не любила патетику в любых ее проявлениях и поэтому только буркнула:
— Спать давай! — и небрежно, что с ней редко случалось, сгребла свое богатство и отправила обратно, не раскладывая по ячейкам, в сундучок.
Одним движением пульта выключила свет. А через минуту, тихо сопя, снова уткнулась носом Ване в плечо, попутно устраивая руку на его голом, теплом и мускулистом торсе.
Глава 17
Ваня в Даринкином доме приживался с трудом. Ее полупустая, стильная, белоснежно-бежево-капучиновая квартирка, оснащенная последними достижениями всякой техники, приводила его в трепет. Случился даже вечерний казус, когда Ванечка, держа в руках тот самый, справедливо вожделенный дамами предмет, из которого то белая, то золотая струйка периодически течет или выстреливает, самозабвенно поливал достижения немецкой техники. В это время с аккуратной стеклянной полочки, располагавшейся за чудом германского санфарфора, прямо на оголенную, занятую естественным делом часть пшикнула белая ароматная струйка, то ли дезодоранта, то ли антисептика. Ванечка, юноша сдержанный, со стабильной психикой, от неожиданности пролил несколько капелек на сверкающий пол. Ничего страшного, с кем не бывает?! Но Пименов, кряхтя, так как развернуться в данном месте его тушке оказалось делом не простым, и вытирая ароматными салфетками сверкающий чистотой пол, приказал себе с особой осторожностью и вниманием посматривать по сторонам. К счастью, подобных штук в доме было немного. Но встречались.
Кроме того, было видно невооруженным глазом, что его напрягала стерильная чистота дома. Он все время, стараясь ей соответствовать, уничтожал невольные признаки своего присутствия. Дарина с удивлением замечала, как Ванечка скованно, полубоком, сидит на ее белоснежном диване, как старается не наступать на вязаный ковер, обходя его стороной, как боится свободно развалиться на ее новеньком кресле кожаном кресле. Как с совсем не свойственной ему педантичностью разглаживает складки на спальном покрывале.
Но почему — то особенно приводил Ивана в трепет чайный сервиз из отечественного Дулёвского фарфора. Да, он был, особенно чайные чашечки, необыкновенно легким, почти невесомым. Даринка очень любила его. Это была ее первая самостоятельная покупка. Но Иван… он словно боялся раздавить эту совершенную красоту своими лапищами, которые банально не пролезали в ажурную позолоченную ручку. Не выдержав этого тяжелого испытания, на третий день Пименов привез в Даринкин дом обычную китайскую кружку миллилитров на триста. Он долго искал для нее место и наконец пристроил на самый верх посудного шкафа.
Даринка каждый вечер просила Ваню расслабиться и чувствовать себя как дома, но он только мрачнел. Наконец Горянова махнула рукой, сказав и ему, и себе, что ремонт канализации скоро завершится и все снова пойдет своим чередом. И действительно… Через неделю Иван почти привык и впервые, забывшись, наступил тапком на край шикарного вязаного ковра. Это был серьезный шаг. Но самое главное, что ежевечернее сближение культур в спальне не прерывалось, а продолжалось в плодотворном для каждой стороны ритме.
— Даринела Александровна! — голос Николая Егоровича Маменко был немного насмешливым, и поэтому Горянова сразу подобралась: так он обычно сообщал гадости. — Мы перенесли предварительный осмотр помещений на сегодняшний вечер.
— А что так? Торопитесь?
— Тороплюсь, — не стал отпираться Маменко, — хочу поскорее запустить в работу бар, новый проект нарисовывается, так что хочу этот завершить ударными сроками… Поэтому и предупреждаю. Время по конкурсу соответственно тоже будет смещено.
— Без ножа режете, Николай Егорович! Или так специально задумано? Под новых любимчиков дорожку стелете?
Маменко рассмеялся:
— Не стелю… Хотя стимулирую, так сказать, здоровую конкуренцию. А вас, Даринела Александровна, я из своих фавориток не выгонял, поэтому и звоню лично. Остальные же будут читать данную информацию на нашем сайте… В общем, сегодня в четыре можете подъезжать, там Александр Семеныч на вахте, все откроет, все покажет. Будете первой… Удачи!
Горянова уронила голову на руки и резкими, расстроенными движениями растрепала свои волосы, сделав на голове воронье гнездо. «Ужасно! — мысленно поморщилась она. — Будет не хилый аврал, если не сказать грубее!» Все складывалось не так, как ей хотелось бы. У нее вообще Пашка Волков, лучший в фирме дизайнер, пока был занят, а если осмотр назначен на сегодня, то и срок сдачи конкурсных работ будет за две недели до Нового года. Такой проект сделать за месяц? Вернее, за какой месяц? За две недели! Es ist unmöglich!!! — не вовремя вспомнились Горяновой скудные познания в немецком языке. Волков вообще, гад упертый, обещал приступить к проекту только к декабрю. Das ist Wahnsinn! И Горянова, выражая всем своим видом вселенскую скорбь и безнадежность, стала, правда без большого энтузиазма, ритмично биться лбом об стол. «Может, сразу отказаться?» — мелькнула в голове здравая мысль и пропала.
В офисе народу было мало — все разъехались по делам, так что из зрителей Даринкиного представления в стиле декаданс осталось человека три, включая секретаршу Савелова. Но Ирка была человеком много повидавшим и даже бровью не дернула. Расстроенная Горянова поплелась в дизайнерский. Но Пашка был занят под завязку и на осмотр поехать не мог.
— На телефон все сфотографируешь, Дарин, по-другому никак! Размеры помещений давно на сайте, инженерные коммуникации они прислали, задержали только системы теплоснабжения, но обещали в конце недели после установки вентиляции и кондюков все прислать. Так что шагай без меня! А то я и к началу декабря со своими делами не разделаюсь. Все! Не зли! Ну, что застыла?
— И зачем я с тобой, Волков, гад креативный, связалась?
Он улыбнулся:
— Потому что я лучший! А ты перфекционистка, и у тебя, Дарин, талант связываться со всякими гадами вроде меня.
— Это факт! — не стала она спорить.
Горянова вздохнула и поняла, что ехать все — таки надо. Сев в свою малышку, она испытала приступ материнской гордости, погладила почти новую панельку и тут же, помрачнев, мгновенно соскребла с дальней правой стороны дурацкую наклейку розового цвета — и когда Элька успела приобщиться?! Вот же мелкая! Везде оставит свой неизгладимый след!
Через полчаса Горянова уже аккуратно парковалась перед новым зданием бизнес-центра, в котором на пятнадцатом этаже располагался гастробар. Она немного поспешила и приехала к пятнадцати тридцати пяти, но Александр Семенович ее пустил, объясняя тем, что монтажники уже уехали и фотографировать можно. Горянова все фиксировала самозабвенно. В разных ракурсах, с разных сторон. В голове мелькнула мысль, что как — то маловато помещеньице.
— Александр Семенович! — спросила охранника Даринка. — А дамская комната где здесь? Что — то я пока данных удобств в ближайшей видимости не наблюдаю.
— Так на другом этаже…Повыше..
— Это как?
Александр Семенович подошел к стене, нажал внизу что — то, и она, как в шпионском фильме, отъехала, открывая взору резную лестницу, ведущую наверх.
— Это так и задумано? — удивилась Горянова.
— Сначала да, вроде бы. Николай Егорович хотел здесь что — то вроде детского приключенческого квест — зала сделать, но потом что — то там не пошло. Уж не знаю. Стену и лестницу оставили, а в туалеты гости будут на лифте подниматься.
