Она взяла тяжелый инструмент.
— Правильно. Что это за стена?
Молодой человек моргнул.
— У тебя нет отправной точки?
— О, я? У меня есть отправная точка. Конечно. — Бетани повернулась по кругу, кувалда отскочила от ее икроножной мышцы. — Эта? — Она указала на поврежденную водой стену гостиной, краем глаза советуясь с Уэсом. Когда он едва заметно кивнул ей, она выдохнула, задержав дыхание.
— Да, она самая.
— Отлично.
— Значит, я должна просто воткнуть этот молоток в стену? — прошептала она Уэсу. — Просто… устроить беспорядок? Никакой точной науки в этом нет?
— Не для этой конкретной стены, нет. Там нет водопровода, газовых линий — я проходил через них на прошлой неделе и пометил их. — Он указал на оранжевую краску из баллончика X на кухне и в столовой, которые она до сих пор не замечала. — У нас есть три несущие стены: одна в гостиной, одна в задней спальне, а другая в коридоре.
Несущие стены? Газовые магистрали? Если бы здесь не было Уэса, она могла бы устроить пожар или обрушить крышу в первый же день. О чем она думала, соглашаясь на трансляцию этого процесса? О чем она вообще думала, принимая это предложение? Бетани поборола охватившую ее панику и попыталась сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас.
— Хорошо. Что, если я ударю стену, а она даже не треснет?
— Бетани, ты, наверное, могла бы щелкнуть резинкой по этой стене, и она прогнется быстрее, чем моя племянница, когда я обвиню ее в краже печенья.
И все же…
— Может быть, тебе стоит демонтировать стену?
Уэс повернулся спиной к комнате, полной людей, и закрыл ее от посторонних глаз. — Ты хотела испачкаться, Бетани. Возглавь свой собственный проект. Вот почему мы здесь. Теперь, когда пришло время начинать, у тебя появился страх сцены? Стряхни это с себя.
Грубому ковбою легче сказать. Никто не ожидал, что она пройдет по жизни без единой ошибки. Люди возлагали на нее большие надежды, и она не могла просто игнорировать свою потребность их оправдать.
— Когда я приняла решение сделать это… я… я не ожидала, что так много людей увидят меня грязной.
— Посмотри сюда, дорогая. Это ты решила посоревноваться со Стивеном. Это дерьмо с реалити-шоу на твоей совести.
Жар пробился вверх по задней части ее шеи.
— Тебе действительно кажется, что сейчас подходящее время напомнить мне об этом?
— Вообще-то, самое подходящее время, — сказал он без колебаний. — Тебе не повредит немного разозлиться, когда ты будешь размахивать этим молотком.
Бетани наклонила голову.
— Так вот почему ты разозлил меня, не так ли? — Она ждала, но он ничего не сказал. — Ты сделал то же самое, когда я была слишком эмоциональна на репетиционном ужине Джорджи и Трэвиса. Раздражал меня до тех пор, пока я не перестала плакать.
— Я раздражаю тебя, потому что это весело, — сказал он, посмеиваясь. — Никакой другой причины нет.
Она сузила глаза от странного тона Уэса. Казалось, он почти нервничал из-за того, что она верила, что в его подколках может быть что-то большее. Однако у них не было времени слишком глубоко анализировать реакцию Уэса, потому что режиссер нетерпеливо наблюдал за ними у стены, которую они обозначили как первую.
— Хорошо, Бетани. Наш производственный график очень плотный. Давай сделаем так, чтобы это был хороший дубль.
С кувалдой в руке и защитными очками на месте, она сглотнула и шагнула в ярко освещенное пространство. Через преломленную линзу она могла видеть две дюжины пар глаз, устремленных на нее, от неподвижности тел у нее в животе все перевернулось. Они ждали. Наблюдали, как она делает то, что не довела до совершенства. О Боже. Они будут свидетелями того, как она использует непроверенные навыки в течение двух недель. Они должны были понять, что она была не в своей тарелке, мошенницей, начиная с этого момента. У нее не было ни навыков развлечения, ни идеального наряда, к которому можно было бы прибегнуть. Там были только она и молоток — и две камеры, фиксирующие каждое ее движение.
Когда директор кашлянул, она повернулась лицом к стене и приказала своим рукам поднять кувалду. Но ничего не произошло. Ее руки на деревянной ручке начали дрожать, изо рта потекла влага.
Меня сейчас стошнит.
— Выключите камеры, — сказал Уэс.
— Прошу прощения? Я не…
— Я сказал, выключи их. — Чье-то присутствие согрело ей спину. Уэс. Его ладонь скользнула вниз по ее предплечью и остановилась на ее руке, где она сжимала рукоятку.
— Эй!
— Эй, — прошептала она в ответ.
— Что случилось? — спросил он в ее волосы.
Бетани не могла придумать, что бы такое соврать. Это была не просто стена, из-за которой она застряла, это была вся работа. Весь дом, который их окружал, и что это значило. Испытание ее мужества. Барьер, которого она обычно избегала, опасаясь, что столкнется с ним лицом к лицу. Это было так же, как ее отношения с мужчинами. Как только ее бывшие бойфренды начали подозревать, что она не Мэри, чтобы это выглядело легко, как личность, которую она им продала, она начала отступать. Уклонялась от звонков, отменяла свидания, пока они не сжигали ее, обманывая или расставаясь с помощью безличного сообщения. Это было почти облегчением, когда это происходило.
Она могла бы начать все сначала, с чистого листа, и притвориться, что последних отношений никогда не было. Но дом — это совсем другое дело. Это было навсегда. Это было зримое доказательство ее усилий и того, что они могли дать. Это нельзя было стереть, изменив ее статус на Facebook и удалив несколько фотографий.
— Я действительно боюсь быть плохой в этом, — сказала она сейчас, признание не сдержалось. — Ни в чем. Это пугает меня. Очень сильно.
— Отлично. Сделай это в любом случае.
Она фыркнула от смеха.
— Если бы у людей все получалось с первого раза, они бы не оценили путешествие к лучшему, — пробормотал он ей на ухо, его пальцы двигались взад и вперед по костяшкам ее пальцев. — Почему ты на самом деле здесь?
Она облизнула губы.
— Потому что я хочу доказать, что я могу… Я хочу знать, могу ли я сделать больше, чем просто делать вещи красивыми. Мне становится слишком комфортно оставаться на своей полосе и… У меня больше никогда не возникает чувства выполненного долга. Все всегда могло быть лучше. Всегда. Может быть, если я поднажму и сделаю что-нибудь большее… я почувствую это снова.
Каким-то образом она почувствовала его заботу. Было приятно, когда кто-то на несколько секунд взял на себя ее проблемы с неадекватностью. Даже несмотря на то, что она наверняка пожалеет, что рассказала ему об этих личных вещах в любой момент.
— Бетани.
— Да?
— Твой брат облажается.
Она оживилась.
— Что?
— Ты меня слышала. На нашей последней работе он неправильно измерил ход двери в ванную, поэтому она ударялась о унитаз каждый раз, когда мы ее открывали. Он, черт возьми, чуть не убил себя электрическим током, устанавливая дорожное освещение в подвале. Мужчина взвизгнул, как пудель, которому наступили на хвост. И сколько, по-твоему, переворотов он сделал?
— По крайней мере, тридцать.
— Правильно. У Стивена больше всего опыта, чем у кого бы то ни было, но он все равно все портит. Мы , я что-нибудь испорчу, детка, но любую ошибку, которую ты допустишь в этом доме, можно исправить, хорошо?
Давление в ее груди уменьшалось, медленно, но верно. Было ли безумием, что она… поверила ему? Он был таким непоколебимым. Так уверен. Он, казалось, совсем не был сбит с толку ее признаниями.
— Хорошо.
— Целься и замахивайся. Жестко. Пусть эти люди сделают снимки, мы проведем наши дурацкие интервью, а потом останемся только ты, я и два пожилых врача.
Смех застал ее врасплох, как и расслабленность в животе. Он сделал это снова. Ее заботы истончились, как тесто для печенья под скалкой. Чем чаще это случалось, тем меньше она верила, что его случайный героизм был ошибкой. Может быть, он просто был… героем. При случае.
