безрассудству победить.
– Мама, смотри, – хватает меня за штанину Юля и показывает мне маленького зайца с морковкой. – Это маленький брат моего большого кролика.
– Очень красивый милая. Пойди-ка их познакомь.
Она срывается в комнату, а я иду в кухню.
– Дина? – Артем следует за мной и садится за стол, когда я киваю ему на стул.
– Спасибо за подарок. Чай?
– А есть что-нибудь посерьезней? Не поужинал еще.
– Тебе повезло, – улыбаюсь его лицу, которое он сделал умоляющим.
– Ммм, рыбку я люблю.
– А, по-моему, ты просто любишь поесть.
– Это факт. Но рыбу я и правда люблю, – наклоняется над тарелкой и нюхает свой ужин.
– Приятного аппетита, – кладу ему вилку и лимон, а сама сажусь, напротив.
– Так, пока ем, у тебя есть время высказаться, потому что потом я начну тебя пытать.
– Артем, прекрати. Не сегодня.
– Почему? Может пока свежа память?
– Она у меня всегда свежа, но на сегодня разговоров достаточно.
– Ладно, тогда вечер тишины. Но если что, – направляет в мою сторону вилку и смешно угрожает.
– Я тебя поняла.
Вскоре прибегает дочка и начинает играть с ним, а мне становится все больней от этого всего.
Мое молчание не имеет оправдания, но раскрытие данной правды может усугубить положение. Если Подгорный решит что-то сделать? С ней? Со мной?
Нет! Это слишком рискованно. Расскажи я сейчас Власову правду, он будет пытаться ее забрать от этого обзора общественности и присвоить себе свою дочку. А реакция этих ненормальных может быть непредсказуемой.
Лучше потом. Немного позже.
Пока купала Юлю, Артема отправила выбирать нам фильм на вечер и сделать заказ к просмотру кино.
Сама тоже приняла душ и вышла к нему уже в халате.
Мужчина держал слово и молчал о больной теме. Да и вообще мало говорили мы в этот вечер.
Утром у него были дела, и он уехал до того, как проснулась малышка, а ко мне заявился сам отец семейства и вид его был мало похож, на доброго дедушку.
– Ну здравствуй, Дина, – прогремел его голос.
– Здравствуйте, Вячеслав Николаевич. Не рановато для визитов в гости?
Прошел в прихожую отталкивая меня плечом с прохода.
– Считаешь я должен предупреждать? Или быть может нам не о чем говорить с тобой?
– Разучились угрожать по телефону?
Ухожу подальше от него, а он, не снимая обуви проходит дальше в квартиру.
– Дедушка, привет, – улыбается Юля, но не встречает ответного тепла.
– Привет. Иди поиграй.
– Я сейчас приду, пойди в комнату свою, пожалуйста, – дочка обиженно уходит, а я тут же срываюсь.
– Она тут не причем. Совесть имейте, – шиплю на него.
– Рот закрой. Ты кем себя возомнила? Моль. Подо мной тут каждая собака ноги преклоняет, а ты тут пасть свою вздумала открывать? Забылась, дешевка? – наступает на меня с каждым словом. – Ну? Чего молчишь?
– Забылась? Да я просто слишком долго молчала. Вы, два ублюдка, сломавшие мне всю жизнь. Больные на всю голову идиоты, я вас ненавижу обоих. И если вы думаете, что все то, что было сойдет вам с рук то вы, сильно заблуждаетесь. Если раньше я пыталась прогибаться, и вы умело манипулировали мной, то сейчас нет. Хватит. Вы еще узнаете.
– Ты смотри, голос прорезался? Хочешь силами померяться, Дина? Попробуй. Но потом не плачь. Она, – тычет пальцем в сторону спальни дочки, – даже помнить о тебе не будет. А встретив на улице не узнает. Это я тебе обещаю.
– Не смейте угрожать мне дочкой, – чуть ли не кидаюсь на него, но останавливаю себя вовремя.
– Твое единственное спасение было в твоих руках, теперь даже нет альтернативы. И главное, что все это, что сейчас поднимется в воздух и понесется в общественность в итоге поможет мне стать губернатором.
– Какой же вы ненормальный человек и сына такого же вырастили.
– Костя такая же пешка в моих руках. Не думай, что ты избранная и весь мир ополчился против тебя одной. Просто у тебя такая роль и все, не более того, Дина.
– Поверить не могу. Вы вообще неадекватный? Что за бред вы несете?
– Власть опьяняет, девочка.
– Я буду бороться. Слышите? И у меня есть многое на вас и вашего сынка.
Мужчина начинает смеяться и видимо, моя попытка его запугать провалилась, и он не поверил в мои фальшивые угрозы.
– Ты не в блокбастере снимаешься. И щенку своему передай, что от его типографии я и камня не оставлю, а его в порошок сотру.
– Откуда вы… Откуда вы знаете кто он?
– И ты еще угрожать мне пытаешься? Лучшее, что ты можешь сделать, чтобы не травмировать ребенка, это согласиться на мировое.
– Какое еще мировое? Вы спятили? – кричу я, ощущая ярость и страх в одном клубке.
– Это мой тебе совет.
Он уходит, а изнутри, меня будто в космос утягивает черная дыра.
Значит все так просто не закончится?
В понедельник, когда я отвезла дочку в садик, я прогулялась по парку возле дома. Владимир вновь молчал, но и я сама не стремилась говорить с ним. Не до этого мне.
Лето в этом году прекрасное, хотя внутри меня самой слякоть осенняя. Знаю, что не время руки опускать и слезы лить, но я слишком долго была сильной, а сейчас, когда должна взять себя в руки, я просто расклеиваюсь.
Конечно, я не отступлю, но так сложно мне не было никогда. Истощение просто убивает меня. Слишком долго я нахожусь в этом аду, и сейчас я либо сгорю в нем, либо выйду победителем.
Возвращаюсь домой и у двери меня ждет государственный работник в форме. Страх хватает меня за глотку и не позволяет даже поздороваться нормально.
Вот и начинается ад!
– Здравствуйте, вы ко мне?
– Добрый день. Подгорная Дина Алексеевна?
– Да это я. А вы?
– Я федеральный курьер. Вам заказное письмо-извещение. Ознакомьтесь.
Беру в руки бежевый конверт с кучей печатей и вскрываю его.
Вытаскиваю белоснежный листок, на котором напечатан мой приговор. Начало моего персонального ада.
Повестка в суд. Через две недели.
– Две недели? – шепчу вопрос не знаю кому.
– Вам все ясно из документа?
Поднимаю на него свои глаза и не знаю, что ответить.
– Это повестка в суд? Что…что это значит… Зачем она? – возвращаю ему бумагу потому как сама не могу прочесть больше ни строчки, кроме первых двух.
Парень, сомневаясь берет ее и прочитав озвучивает:
– Судя по тексту, ваш бывший муж подал в суд на лишение вас опеки над ребенком. Через две недели, вы обязаны явиться в московский городской суд.
– И что это
