ещё кипит, плавится и взрывается, никак не в силах состыковать кусочки пазла, а итог никак не выводится. Это бесит. Так неимоверно дико, что я едва держусь, заставляю себя удерживать внимание на главном виновнике происходящего, хотя на самом деле пальцы судорогой сводит от желания сомкнуться на её хрупкой шее, а потом вытрясти всю правду – ту, что я сам пока не могу осознать.
За то, что обманула…
За то, кто она.
За всё то, что пробудила во мне.
И убила…
Самое худшее, та самая слабейшая часть меня, что ведётся на девчонку с первого мгновения, истошно хочет верить, что всё не может быть настолько паршиво. Но другая – та, благодаря которой я выживал все эти годы, истерично злорадствует и потешается над подобной беспечностью и легкомыслием.
Надо быть конченным дебилом, чтобы думать исключительно в направлении своего стояка, позабыв про здравый смысл.
Слишком хороша, чтобы быть правдой.
Впрочем…
Почему бы и нет?
Раз уж такая дичь всё равно случается!
В конце концов, у каждого из нас своя правда…
Никогда в действительности не задумывался прежде над тем, плохо или хорошо я делаю, совершая тот или иной поступок. Всегда выбирал то, что помогает выжить, чего бы то ни стоило. Ровно до тех пор, пока не встретил её. Ту, в чьих зелёных глазах целая вселенная – такая яркая, почти ослепляющая, словно грёбанная вспышка в царстве моей личной тьмы, которая окружает, сколько я себя помню. Понятия не имею, каким непостижимым образом возможно смотреть на мир, как она. И уж тем более не понимаю, почему это вдруг приобретает настолько весомое значение для меня самого. Может быть, потому, что не прошла мимо, оставив подыхать, хотя любой другой посторонний именно так и поступил бы. Помогла. Оставив внутри моих мозгов отпечатавшееся клеймо о том, что не все вокруг – циничные лицемерные твари, жаждущие наживы. С другой стороны, разве важно это теперь? Тогда, когда, оказывается, она не просто мой личный приговор, намертво вмуровавшийся в мозг с первого мгновения, толкающий на самые неуместные мысли и желания, несмотря на то, что цель в моей жизни всего одна, и эта девушка туда совсем не вписывается. Она – тот самый контрольный мне в голову, способный напрочь разрушить всю мою выдержку и меня самого. Иначе бы я не зависал до сих пор в раздумьях о том, как теперь быть дальше. Просто закончил бы то, зачем явился. А я не заканчиваю. Не могу. Будто меня в самом деле волнует, взять ли такой грех на душу, или же проявить… нет, милосердия и прощения Рейнард Вайс точно не заслуживает, а я сам и вовсе не имею ни малейшего понятия, что это такое. И, раз уж так выходит… вновь взглянув на алый цвет её губ, я точно знаю – если дальнейшее и грех, то этот грех совершенно точно будет моим.
Соответственно, всё дальнейшее опять становится просто и понятно:
– Ты изнасиловал мою мать, – произношу дотошно медленно и спокойно, словно не существует во мне той бешеной кровавой тьмы, что вожделеет крушить и уничтожать всё и всех подряд. – На глазах у моего отца. А затем убил их. Обоих. И, раз уж, оказывается, у тебя осталось кое-что ещё, что можно забрать взамен… – выдерживаю паузу и разворачиваюсь обратно к девчонке. – Угадай, что я в таком случае сделаю с твоей дочерью.
Всего один мой шаг к ней – она моментально шарахается, как от огня, в очередной раз подстёгивая во мне то самое животное, которого давно ничего в этом мире не интересует, кроме желания трахнуть её так глубоко и долго, чтоб ни один из нас уже не вспомнил ничего. Ещё один мой шаг – она запинается за Адема, поймавшего её ранее у порога. Тот всё прекрасно понимает и без дополнительных слов с моей стороны. Больше к ней не прикасается. Отступает в сторону. Я сам забираю её, подхватывая под руку, покидая дом, утаскивая за собой в машину, совершенно не обращая внимания на творящийся вокруг бардак. Почти предвкушаю тот момент, в который она начнёт сопротивляться в открытую, будет звать на помощь или выкинет что-нибудь ещё в таком духе, тогда у меня появится ещё один повод вышибить из неё всю дурь.
Её. Мою. Нашу. Общую.
Хотя, не стоит торопиться…
Так даже лучше.
Раз уж подворачивается такой шанс, воспользуюсь им сполна, насытив свою неумолимую жажду настолько, насколько хватит нас обоих. В конце концов, то, что я делаю сейчас – всего лишь отсрочка перед неизбежным для её папаши и её самой. Когда я закончу с ней, Рейнард Вайс всё равно сдохнет.
Эва
Моё сумасшествие всё ещё со мной. Набирает обороты. Порождает хаос. А я даже не пытаюсь упорядочить этот бардак в своей голове. Отказываюсь. И проблема вовсе не в том, что меня каким-то недоразумением бессовестно тащат в чужую машину, а я не сопротивляюсь. Ведь всё то, что сказано о папе, гораздо ярче хлещет по моим нервам. Не может быть правдой.
Только не мой отец!
Нет…
Он не такой!
Да, не отрицаю, не идеальный.
И в своей жизни в самом деле совершал многое…
Но чтобы убить собственными руками женщину?!
Не может быть…
Никогда подобного не сделает.
Или я не его дочь.
– Когда это произошло? – роняю глухо, едва внедорожник, в который меня запихивают, выезжает за ворота родительского дома, а затем выруливает на дорогу.
Водитель – мрачный и злой, как тысяча чертей, до скрипа, расходящегося по салону противным эхом, сжимает руль, уставившись в ветровое стекло, и не спешит отвечать на мой вопрос, ни разу даже не смотрит в мою сторону, будто не слышит.
– Когда? – повторяю с нажимом, разворачиваясь всем корпусом. – Когда погибли твои родители? – требую.
Не ради праздного любопытства. Я обязана доказать не только себе, но и сидящему рядом, что это всё – сплошная огромная ошибка, что он заблуждается, и совсем не должен творить все эти жуткие вещи, тем более, клеветать на моего отца.
Вот только…
– Семнадцать лет назад. Двадцать восьмого января.
Не ответ. Ещё один удар под дых для меня. Вышибающий кислород из моих лёгких. Безжалостно забирающий возможность свободно вдохнуть заново. Ведь Кай не просто временной промежуток называет. Ту самую дату, когда умерла моя мама.
Совпадение?
Почему-то так уже не кажется.
– Это всё какая-то ошибка, не может этого быть… – произношу ошарашенно.
На мужских губах расцветает презрительная ухмылка. Я же вспоминаю кое-что иное. То, как меня вообще угораздило с ним изначально
