Кэти мне сказала, что никакого массажа в русской банье нет. И тут ты мне солгал, а после ещё надеялся, что я ублажать тебя в душе буду! Подумать только! Если тебе такое поведение девушек кажется нормальным, то мне — нет. Уж прости, но не привыкла я удовлетворять малознакомых наглецов, у которых нет ни стыда, ни совести. За этим ты точно пришёл не по адресу! – заканчивает Мили и протяжно вздыхает, словно только что не воздух сотрясала, стоя на месте, а стометровку бежала.
– Ну что, полегчало? – невозмутимо спрашиваю я, любуясь заведённой милашкой.
– Нет! – пылко отвечает она, но ещё через несколько глубоких вдохов и выдохов добавляет: – Не знаю… Может быть. Тебе-то какая разница?
– Мне? Ты права. Никакой. Просто спрашиваю.
– И я ответила. Так что покинь мою комнату.
– И ты не хочешь послушать меня?
– А тебе разве есть что сказать?
– Мне всегда есть что сказать, Мили, – в шаг сокращаю между нами расстояние и касаюсь пальцами её пылающей щеки, желая убрать прилипшую тёмную прядь волос за ухо. Но Мили быстро реагирует. Тут же бьёт меня по руке и порывается сделать шаг назад.
Такая смешная, когда дуется. И наивная, раз думала, что у неё выйдет отодвинуться. Мне ничего не стоит быстро уместить одну ладонь на её поясницу и прибить худышку к себе.
Марк
– Марк, – пищит Мили и вбивает ладони в мою грудь, словно тысячи микроразрядов тока запуская по венам.
Сжимаю зубы и замираю. Кажется, даже дыхание торможу, наблюдая, как девчонка округляет свои фантастичные глаза, в полной мере ощущая мой каменный стояк, на который всё это время боялась опустить взгляд.
– У тебя там… он… там… – заикаясь, блеет она.
– Кто у меня там?
– Ты сам знаешь.
– Мили, говори нормально. Кто у меня там?
– Зачем ты меня так мучаешь?
Издаю нервный смешок. Кто бы говорил о мучениях? Мои яйца-страдальцы скоро лопнут от перевозбуждения.
– Я не мучаю, а хочу, чтобы ты научилась говорить открыто и чётко. Разве так сложно член назвать членом?
– Нет… Несложно, но я просто не понимаю, почему он стоит, – сдвигает брови к переносице, словно о квантовой физике размышляет, и я не сдерживаюсь от смеха.
– Тебе серьёзно нужно объяснять, почему у парня стоит член на девушку? Ты вроде сказала, что просветлённая.
– Да, но, судя по твоему сегодняшнему поведению, я решила, что я тебе неприятна.
– Неправильно решила, Мили.
– Вот этого я и не понимаю.
– Чего?
– Нравлюсь я тебе всё-таки или нет?
Усмехаюсь.
– Что за глупый вопрос? Сама же чувствуешь ответ или мне его поближе показать нужно?
– Нет! Не надо ближе, – нервно скулит Мили. Несколько раз вдыхает и выдыхает, стараясь успокоиться, а затем поднимает на меня донельзя грустный взгляд. – Тогда почему ты так себя вёл со мной весь день? И почему ни разу не позвонил мне?
Я вздыхаю. Правда ей не понравится, но она необходима.
– Не звонил, потому что не хотел тебя видеть. И сегодня игнорировал тебя по той же причине.
Ожидаю, что Мили помрачнеет, расстроится ещё больше и расплачется, но крошка снова ломает все шаблоны поведения влюблённых девочек, не делая ничего из вышеупомянутого. Она сужает веки в задумчивом прищуре и скрупулёзно разглядывает моё лицо.
– А сюда ты сейчас пришёл из-за спора? – спустя полминуты молчания выдаёт она, и я непонимающе хмурюсь. – Ну… Ты опять поспорил с парнями, сможешь ли что-нибудь сделать со мной?
– Нет. Таким бредом я занимался в школе. Я и в бане не знал о споре. Парни организовали его без меня.
– Тогда почему ты пошёл со мной в банию, раз видеть меня не хотел?
– Потому что не собирался позволять кому-то другому идти туда с тобой.
– Но я же ходила потом с Кэти.
– С Кэти можно.
– А с кем нельзя? С Вильямом? Анри? Коулом? Джаредом? А, может, с Лукасом?
– Ни с кем из них, Мили! И хватит об этом! – чересчур резко отрезаю я от внезапно вспыхнувшей злости. Мысль о Мили с другими парнями опять чертовски бесит, а вот её, по ходу, моя бурная реакция веселит.
– Ты ревнуешь, – с улыбкой констатирует она, а я и не собираюсь отрицать очевидное.
– Да, ревную. И что?
– Это ты мне ответь, что это значит?
– Это ничего не значит, Мили. Даже не начинай надумывать того, чего нет.
– А разве ничего нет?
– Нет.
Мой уверенный ответ задевает её. Причём сильно. Понимаю это по быстро исчезнувшей улыбке и блестящему от влаги взгляду, но всё это меня не трогает. Только если самую малость. Однако это не помешает мне сейчас же объяснить Мили, с кем она имеет дело, разложив всё по полочкам.
– Ты должна уяснить, что нормальные отношения, которые вы, девочки, все так любите, не для меня. Кроме секса, я ничего не могу тебе дать, Мили. Не могу и не хочу.
– Почему? У тебя был печальный опыт?
– Нет, не было. Как раз-таки именно потому, что я никогда не ввязывался в отношения. У меня с девушками всегда всё просто и без заморочек. Мне они ни к чему. Да и девушкам тоже на хрен не сдался такой ненормальный парень, как я.
– А что в тебе ненормального? Я всё понять не могу.
– Разве твои подружки ещё не обваляли меня дерьмом? Если не Кэт, то Никс уж точно должна была описать меня во всех красках.
– Мы с ней не виделись после боёв.
– И хочешь сказать, в тот вечер она не успела меня помоями обложить?
– Успела, но она говорила общими фразами. Ничего конкретного. И в интернете я не нашла о тебе ничего сверхвозмутительного, что могло бы меня напугать, – произносит пташка и прикусывает губу, быстро сообразив, что сболтнула лишнего.
Но, нужно отметить, чем-чем, а своей любознательностью она нисколько меня не удивила. Я догадывался, что Мили будет искать обо мне информацию и ничего не найдёт.
– Статьи о моих самых жутких выходках, что заканчивались в полицейском участке, люди папаши всегда сметали подчистую в первый же час после их публикации. В этом они спецы. Не прикопаешься, – не
