в журнале и индивидуальные съемки, количество которых множилось в геометрической прогрессии, спасали от одиночества и удручающих мыслей. Я чувствовала вдохновение, отдаваясь работе на двести процентов.
А пару дней назад мы созвонилась с Ассоль и вместе выпили кофе в кофейне рядом с жилым комплексом, в котором проживали. Жена Гвидона по секрету рассказала, что редактор журнала хочет пригласить меня в штат, что означало увеличение заработной платы. Это известие не могло не радовать.
* * *
– Ну вот, а говорила, что не умеешь позировать! – Лена, штатный фотограф, одобрительно улыбнулась, пряча камеру в сумку, а я наконец перевела дух, после двух часов непрерывной съемки.
– Я правда не умею… И согласилась на это последний раз! – вновь придирчиво оглядела себя в большом передвижном зеркале.
Прямо перед съемкой рекламы новой коллекции одежды популярного бренда одной из моделей стало плохо. Девушку увезли на скорой, а меня попросили ее заменить. И опция «отказаться», разумеется, отсутствовала. Пришлось импровизировать.
Еще раз посмотрела на себя через плечо и встретилась в зеркале с его греховными зелеными глазами. Сердце забилось раненой птицей.
Миша стоял, привалившись бедром к двери, и сверлил меня взглядом.
– Вики… Тебе не кажется, что нам надо объясниться?
– П-привет… – у меня перехватило дыхание и появилось ощущение, что плавятся коленки.
– Поехали. Я подвезу тебя до дома. Заодно и поговорим?
Миша застал меня врасплох. Я все еще не была готова к этому разговору. Никогда не буду к нему готова…
– Хорошо, – улыбнулась, стараясь казаться беспечной и не обращать внимания на мускулистый торс под белоснежной футболкой с V-образным вырезом. Выглядел парень потрясающе: белый цвет одежды лишь подчеркивал ровный бронзовый загар.
А вот я на его фоне больше походила на сникшую бледную поганку.
Молча преодолев расстояние от студии до автомобиля, Царев галантным жестом распахнул передо мной дверцу, и вскоре мы оказались в прохладном салоне его иномарки. Вот только обещанный разговор явно не клеился… Водитель, лихо маневрируя в потоке других авто, смотрел прямо перед собой. Нахмурившись, я внезапно обнаружила, что мы едем в противоположную от дома сторону…
– Эй, вообще-то мы так не договаривались! Куда ты меня везешь? – стиснув кулачки, почувствовала, как напряглись мои скулы.
Миша тихо засмеялся и, проигнорировав вопрос, лишь сделал музыку громче и прибавил скорость…
– Миш? Мне нужно домой! – нервно ерзала на сиденье, теребя ленту ремня безопасности.
Не сбавляя скорости, Царев открыл бардачок, вынул и протянул мне сложенный трубочкой журнал. На обложке под его фотографией с котом красовалась подпись «Одинокий холостяк желает познакомиться…»
– Пришлось вырубить телефон. Слишком много желающих познакомиться с «одиноким холостяком». Вся тусовка ржет. У братьев просто истерика. Кринж. Причем конкретный, – похрустев костяшками, Миша, наконец, посмотрел на меня и снова уставился на дорогу.
– Мне жаль… Прости, что втянула тебя в эту авантюру…
– Я выкупил почти весь тираж. Вернее, его остатки. Журнал раскупили за считанные дни… – Я рассеянно почесала переносицу, глядя, как задвигались желваки у Миши под кожей. – Если мне не изменяет память, ты обещала выполнить любую мою просьбу? М? – парень вновь повернул голову, впиваясь в меня пристальным взглядом.
– Да. Но…
– Никаких но, Вики. Я тебя выручил, когда согласился сняться в этом дерьме. Теперь ты, будь любезна, помоги мне…
На некоторое время в салоне установилась гнетущая тишина. Сделав глубокий вдох, я поинтересовалась:
– Чего ты хочешь?
Дьявольская улыбочка растянула пухлые губы близнеца, однако, перестав улыбаться, он вдруг тихо сказал.
– Поедешь со мной на день рождения Агаты.
Я фыркнула:
– Ни за что! Да она меня терпеть не может! Собственно, как и я ее.
От воспоминания об их тройничке на позвоночнике вмиг выступила испарина.
– Ты поедешь со мной, – ровно заключил Царев. – Вернее, мы уже туда едем.
– Что?!
– Только заедем в магазин купить тебе платье. Дресс-код – total white.
До меня теперь вдруг дошло, почему он сегодня весь в белом.
– Тема праздника – Иван Купала. И угораздило же Агату родиться седьмого июля… По преданию, только в эту ночь раз в году цветет папоротник.
«И происходит всякая чертовщина!» – добавила я мысленно.
– Я не хочу!
– Я не спрашивал, хочешь ты или нет, – в его голосе звучали непоколебимые нотки. – Ты составишь мне компанию, Вики. Я не принимаю отказы.
Оставшуюся часть времени до дома Агаты я не произнесла ни слова, еще после магазина устроив молчаливую забастовку. К слову, и выбор платья я предоставила Мише. Конечно же, будто в наказание мне, он с первой попытки выбрал нереальной красоты струящееся полупрозрачное платье-сорочку в пол, не предполагавшую бюстгальтера.
Он явно провоцировал меня на эмоции, но после произошедшего между нами неделю назад я тоже поднаторела в незримой борьбе двух людей, которым не суждено быть вместе. Только, увы, жадный слегка поплывший взгляд близнеца, устремленный на меня в шелковой комбинации с разрезом до середины бедра, не предвещал нам ничего хорошего.
– Мне жаль, что все вышло так, как вышло, – произнес, когда мы въехали на парковку фешенебельного особняка и он заглушил двигатель. – Хотя нет, мне ни черта не жаль… Я еще ни разу…
– Хватит, Миша! Хватит! Зачем ты сейчас мне все это говоришь?! Что изменится?! – уставилась на него ожесточенно.
Боль предательства все еще клеймила душу изнутри. Я пообещала Льву расстаться цивилизованно, но снова находилась в опасной близости от его родного брата, эротические сны с участием которого до сих пор преследовали меня.
– Хочешь знать, что я сказал Льву?
– Нет. Я больше ничего не хочу знать. Все кончено.
– У вас с ним кончено… – Миша вложил мою руку в свои ладони.
Крупные. Теплые. Такие приятные на ощупь, что хотелось рыдать. А еще… гладить их. Гладить и целовать. Облизывать красивые длинные пальцы. А после ощущать их на каждом сантиметре моего безвольного тела. Внутри него. Глубоко внутри. Чтобы кричать так же громко, как та девушка.
– Вики… – он мрачно рассмеялся.
Перевела взгляд на светящиеся огоньки во дворе дома Агаты. Судя по музыке, доносящей из приоткрытого окна, и гулу голосов, праздник в самом разгаре.
– Пообещай, что мы еще увидимся? – приподняв мой подбородок, он заглянул мне в глаза.
Каждой клеточкой тела я чувствовала исходящее от Миши напряжение. Мы вместе напоминали счетчик высоковольтных проводов. Одно неловкое движение – и все взлетит на воздух.
– Я не могу этого обещать…
– Позже, когда ты будешь готова, – с вымученным смешком он откинулся на спинку сиденья и положил руки на руль.
– Как ты не понимаешь? Он всегда будет твоим братом…
– Мы это решим. Обещаю. – Миша вновь наклонился ко мне.
Его губы замерли в преступной близости от моих. Я изнемогала от желания к ним прикоснуться. Сплестись языками. И целовать его. Дико. Жадно. Неистово. Так долго, на сколько у нас хватит кислорода.
Ненормальная.
– Да, только я не переходящий из рук в руки приз. Пойми это.
– Ты не приз, – прошептал, задевая мою мочку кончиком языка. – Ты награда.
Я не видела его лица, но ощутила судорожный выдох на коже, слышала, как быстро и тяжело ходит его грудная клетка. Вверх-вниз.
– Вики. Поехали отсюда. Просто поехали…
– Мы уже приехали! – с трудом, на ватных ногах, я все-таки выбралась из машины.
Ведь я действительно пообещала ему все, что угодно за участие в съемке. Уж как-нибудь продержусь один вечер на празднике Агаты. Если бывшая участница их трио, конечно, пустит меня в свой дом. Хотя в глубине души я молилась, чтобы пустила, и мне не пришлось бы еще раз преодолеть весь этот путь до квартиры Льва. Наедине с Мишей. Вот уж точно пытка похлеще испанского сапожка.
Не глядя на меня, Миша поправил джинсы в районе паха, достал с заднего сиденья автомобиля букет роз и какую-то брендированную коробку, перевязанную красной лентой.
– Уедем, как только ты захочешь, – пообещал, стоило нам миновать пост охраны.
– А может, я хочу повеселиться? – выпустила пару ядовитых стрел прямо в его невозможные зеленые
