права.
Отпустил мои запястья и повернул к себе спиной. Прижался, показывая моей попке, как возбуждён.
Его ладонь накрыла мою левую грудь, сквозь алые кружева нащупала сосок. Другая рука медленно спускалась по животу, пока не пробралась под трусики и не накрыла лобок.
Я невольно застонала. Душа хотела убежать от сюда… А тело… Оно хотело остаться. Даже, если будет грубо, даже, если ничего не получит…
Его указательный палец скользнул в меня.
Услышала хриплый стон мужчины.
– Понадобилось полгода, – шептал он, – Чтобы ты была влажной с первого раза. Неужели влюбилась?
Во рту пересохло, но всё же пробормотала:
– Не дождёшься.
Ксавье вынул палец из меня.
– Значит то, что я сделаю, тебя не сильно обидит.
Что он сделает? Как это связано с его вопросом?
Делакруа обошёл меня и сел на кровать. Похлопал по коленям:
– Ложись, – приказал он, – И ни звука.
Прикусила язык. Если что-то скажу, будет только хуже. Знаю это.
Легла к нему на колени так, что попа едва свисала с них. Было жутко неудобно и страшно.
– Я не люблю, когда трогают моё, – вкрадчиво проговорил Делакруа, проводя ладонью по ягодице.
Напряглась.
Шлепок. Вскрикнула и сжала губы.
– Ни звука Шелли. Это наказание. Ты не должна была позволять ему больше, чем нужно…
Мне кажется, или он не логичен? Говорит то одно, то другое…
– Сам же хотел…
Снова шлепок и я прикусила язык. Из глаз хлынули слёзы.
– Я не велел тебе обмениваться с ним чёртовой слюной, – рычащий голос мужчины, словно тысяча игл вонзался в кожу, проникая глубоко под неё. – Ты зашла слишком далеко!
Не выдержав необоснованных обвинений, я резко перекатилась и упала на пол, сильно ударившись локтем. Не позволила крику боли вырваться из груди.
– Я зашла далеко? – прошипела я.
Медленно поднялась. Чашечка бюстгалтера сползла с одной груди, полностью обнажая ту. Я быстро поправила лифчик и невольно всхлипнула. Мне было больно от его слов, действий. Хотя, собственно, чего я ждала?
– Это ты привёл меня на маскарад, – проорала я, – Это ты показывал фотографии, ты одел меня как элитную шлюху. И на что ты надеялся? Что ни один зрящий мужик не будет на меня похотливо смотреть?
Ксавье молчал и смотрел на меня. Что происходит в его черноволосой голове? Какие тайны скрывают его леденящую душу глаза?
Мужчина поднялся, подошёл ко мне. На его лице ни один мускул не дрогнул. Казалось, он застыл в своей непонятной ревности.
– Просто молчи, – хрипло прошептал он, беря меня за руки.
– Я не хочу…
– Давай хоть сегодня не будем говорить о деньгах, – выдохнул он мне в губы, перед тем, как нежно коснуться их.
Закрыла глаза. Почему я позволяю ему это делать со мной? Почему просто не плюну и не уйду? Дело уже не только в Армане, но и во мне… Медленно я влюблялась в этого человека. Несмотря на страх, в который он меня вгонял, несмотря на шлепки, горькие обвинения… Нежно поцеловал и я растаяла. Будто и не было ничего. Ни горьких слёз, ни отречения от жизни. НИЧЕГО.
Его пальцы скользили по моему телу. Мужчина оторвался от моего рта, и я заглянула ему в глаза, словно в душу. В них светилась жажда обладания. Шмыгнула носом.
Делакруа чертыхнулся и отстранился.
– Одевайся. Джинсы, блузка и босоножки.
Непонимающе на него посмотрела.
– Мы пойдём гулять, – проговорил он, – У тебя полчаса.
Мужчина быстро вышел из комнаты, оставив меня наедине с собственными эмоциями, мыслями… Почему он остановился? Понял неправоту?
Невольно хмыкнула. Ксавье не из тех, кто так легко признаёт ошибки. Что-то здесь не так. Но что?
Сердце быстро пропускало удары. Подошла к постели и села. Попа слегка горела после опытных рук Ксавье, но в данную минуту меня волновало другое. Почему он не продолжил? Сказал одеваться, чтобы погулять. Где? Что он задумал?
Закрыв глаза, досчитала медленно до десяти встала и пошла в ванну. Надо смыть с себя косметику.
Через сорок минут я спускалась по лестнице. На мне были узкие джинсы с заниженной талией, бледно-розовая кофточка с оголёнными плечами. Поверх неё красовалась новёхонькая коричневая кожаная куртка. Ноги обула в удобные чёрные балетки с большим красным бантом в виде украшения. Волосы свободно падали на плечи густым каскадом. Я не красилась, лишь увлажнила губы бальзамом.
– Ты опоздала на десять минут, – улыбнулся Ксавье, вставая с дивана.
– Извини, – ответила ему.
Делакруа полностью оглядел меня. Казалось у него вместо глаз рентген. Чувствовала, как щёки залил румянец.
– Идём, Шелли. Я покажу тебе Париж.
Его голос, словно журчание реки, грело мои уши. Я отбросила все вопросы, которые вертелись, как в голове, так и на языке и просто позволила ему взять меня за руку. Как свою девушку, а не как содержанку.
Не буду анализировать сегодня. Просто нет сил. Оставлю на завтра. Лишь оно клином висит над головой.
Мы вышли на улицу. Я не увидела машины.
– А где машина?
Ксавье загадочно улыбнулся.
– Мы ведь вышли погулять, а не кататься, не правда ли? Не бойся, Шелли. Ты со мной в безопасности, – усмехнулся он, после чего пробормотал, – А вот в своей, я сильно сомневаюсь.
Я услышала. К чему это он? Если на нас нападут, то единственное, на что я буду способна – завизжать.
– Хорошо, – выдохнула я, не зная чего ещё ожидать.
Я посмотрела в сторону, рассматривая сверкающие витрины ночных магазинов. Странный вечер, но единственный, когда он был со мной таким. Другим. Человеком, а не потребителем. Меня это пугало и одновременно подвергало в нежный трепет.
Ночной Париж был изумительным. Я любила свой город, страну и ни разу не хотела жить где-то ещё. Его красота завораживает, а маленькие улочки будоражат воображение. Богатая история государства просто воодушевляла. А сколько написано романов о Франции! Я искренне восхищалась Анн Серж Галлон, которая написала серию книг об Анжелике. Сколько талантливых поэтов влюблены в город.
Мы с Ксавье ходили по тем самым улицам, которые впитали в себя историю Парижа.
Яркие витрины ночных магазинов освещали нам путь. Мужчина не отпускал мою руку, крепко сжимая ее. Словно боясь, что я исчезну. Мне было приятно, хоть и странно это неведомое ощущение близости. Душевной. Не было острых фраз, приказов, или жалости. Я чувствовала себя женщиной. Если не любимой, то определённо желанной. Звучит довольно безумно. Но и отношения у нас нестандартные.
– Эйфелева башня ночью особенно красива, не находишь? – раздался голос Ксавье.
Он был мягким и игривым. В нём не было раздражения, скорее наоборот,
