расслабленность. Интересно, что чувствует мужчина? Он делает это, чтобы загладить вину? Или чтобы побыть со мной вне постели?
Мы и правда, пока гуляли, дошли до башни. Я подняла голову, и посмотрела на возвышающуюся надо мной красоту.
– Безумно, – заворожено прошептала я.
Делакруа хрипло рассмеялся.
– Гуляла когда-нибудь по Парижу ночью?
Он заинтересованно посмотрел на меня.
Покачала головой.
– Ни разу.
Не было возможности просто выбраться и любоваться ночным городским пейзажем и архитектурой. Сначала учёба, потом безвылазная работа, мама и Арман… Не до этого было.
– Из-за брата? – резко спросил Ксавье.
Казалось, что этот факт его злил.
– Отчасти. Некогда было, – понуро ответила я, – учёба, работа и дом.
– Шелли, ты жалеешь?
Удивлённо посмотрела на мужчину.
– О чём?
Ксавье напрягся.
– О жизни? Что если бы не было твоего брата или он был бы здоров.
– Но он болен, – тихо сказала я, – Этого не изменить.
– И всё же?
– Я бы окончила университет, работала бы по специальности. Возможно, родители были бы вместе… Но нет, Ксавье, я не жалею, – выдохнула и поправила рукой волосы, – Я бы поступила точно так же. Они моя семья и я их люблю.
– Только вот они не ценят этого, – зло выплюнул мужчина.
– Не тебе судить о ценности, – выпалила я, чем заслужила строгий взгляд мужчины.
– Действительно, – растягивая слова, проговорил Делакруа, – Но я никогда не позволял сидеть у себя на шее. А твои родители спихнули всё на тебя. Хотя могли бы нанять сиделку и работать. А тебе позволить выучиться.
Я промолчала. Доля истины была в его словах, и от этого на сердце становилось всё тяжелее. Мама была работоспособной женщиной, как и отец. Мы могли бы позволить себе сиделку, если бы она пошла работать. Я бы училась и тоже подрабатывала… Мы бы смогли… Но нужно знать моих родителей, чтобы говорить о них. Отец не выдержал натиска обстоятельств и просто ушёл от нас. Мать погрузилась вся в Армана, и просто забросила жизнь, да и меня. А я… У меня просто не было выхода. Или бросить всё на самотёк, или стараться помочь вылезти из этой похоронной ямы.
– Никто не совершенен, – выдохнула я.
Делакруа повернулся и взял меня за руки.
– Ты не должна позволять манипулировать собой.
– А у меня есть выбор? – с горечью ответила я. – Он мой брат, моя семья. Я встала по ночам от его плача, сидела с ним, помогала с уроками, играла… Я не из тех людей, кто может повернуться к родным спиной. Я просто не могу этого сделать. Особенно, когда нужна.
Ксавье прикрыл глаза.
– Ты слишком добрая. Для этого мира, это качество огромная слабость.
– Для кого-то может и да, но сам посуди. Много ли осталось хорошего в этом нашем пропахнувшем гнилью мире? Нет. Да, на дураках воду возят. Пусть. Пусть я буду дурой, но в гармонии со своей душой. Хоть от этого частенько паршиво.
Ксавье долго смотрел на меня. Потом отпустил руки.
– Ты голодна? Здесь прекрасный бар недалеко. Там вполне приличные салаты и не столь приличное вино.
Резкая смена темы. Устал слушать мои оправдания? Что ж, я от них тоже устала, до тошноты.
– Да, пожалуй. На приёме я ничего не ела, кроме канапе.
– Идём. Тебе понравится.
Мы пришли в небольшой уютный бар примерно через пятнадцать минут. Он не был битком забит народом, что было просто прекрасно. Мы расположились за небольшим круглым столиком у окон. Ксавье еду заказал сам, не позволив мне взглянуть на меню. Что за диктаторские замашки? Я читать могу, да и откуда он знает, что именно я хочу отведать?
Но как обычно промолчала, не желая портить эту восхитительную ночь. Возможно, она будет единственной.
Официантка, в откровенной форме, принесла нам заказ, оставив Ксавье салфетку со своим номером. Я мысленно оскалилась ей, безумно желая засунуть клочок бумаги ей в декольте. Девушка была довольно посредственна на лицо, но зато с привлекательными для мужчин формами.
Я опустила голову и посмотрела на тарелку с каким-то салатом. Он был похож на «Цезарь», но не стандартный. Видела креветки, гренки, капусту, мидии и мясо.
– Это их фирменный салат. Наслаждайся. У него непревзойдённый соус, – улыбнулся Ксавье.
Я посмотрела на Ксавье, который разорвал салфетку с телефоном в клочья. Удивлённо посмотрела на него.
– Не хочу, чтобы ты волновалась из-за…этого.
Он улыбался. Я сжала зубы.
– Да кто я такая, чтобы волноваться вообще о чём-либо, – пробормотала я и засунула вилку с салатом в рот.
Мужчина рассмеялся.
Через пять минут нам принесли по бокалу белого вина. Я сделала глоток и поморщилась. Отодвинула бокал с напитком.
– Я воздержусь от спиртного.
– С вином здесь дефицит. Есть только белое и то, невысокого качества. Постояльцы, в основном, пьют крепкие напитки.
– Понятно.
Мы, молча, ели около пяти минут, перед тем, как зазвонил телефон Делакруа.
Мужчина встал со стула, и отошёл поговорить.
Мне же была дана возможность внимательнее осмотреться. Мужчины разных возрастов пили и веселились, некоторые пели песни. Бармен успевал смешивать напитки, а официантка разносить их по столикам.
– Как Ваше имя, чудесная Роза!
На место Ксавье присел молодой парень, накаченный почти под завязку. Его клетчатая рубашка была расстёгнута, а рыжеватые волосы взъерошены. Взгляд, хоть и расфокусированный, скользил по мне. Парень улыбнулся и икнул. Я еле сдержалась, чтобы не захихикать.
– Извините, но у Розы, – я сделала акцент на названии цветка, – уже есть кавалер.
Прикусила губу.
– Меня зовут Шон. Я ирландец. Приехал учиться… Ик… На повара.
Не удержалась и хохотнула.
– А я проститутка, – смеясь, выпалила я.
Шон вылупил на меня глаза, затем протёр их тыльной стороной руки.
– Ты? Шутишь?
Рядом со столом послышалось недовольное кашлянье.
– Моя девушка любит пошутить, – отрезал Ксавье, сверля ирландца взглядом, – Я вежливо прошу, Вас убраться с моего стула и от моей девушки.
Шон неожиданно сделал отрыжку. Я поморщилась. Парень кое-как поднялся и, шатаясь, покинул нас. Но оставил после себя не приятный запах…
– Я только отошёл на пять минут, а ты уже клеишь пьяниц, и собираешь клиентуру, – фыркнул Делакруа, – Не стыдно?
Я была в шоке от такого заявления.
– Издеваешься?
Уголки губ Ксавье приподнялись в признаке на улыбку.
– Безусловно. Я за вами наблюдал. Мне нравится, когда ты улыбаешься.
Ни и ну… Что-то романтик в мужчине засел и не выгонишь. Может, ему всё же что-то нужно? Не может так резко человек поменять отношение.
– Я бы хотела уйти отсюда. Уже поздно и, если честно признаться, мои ноги просят пощады, после такого плодотворного дня.
Ксавье достал из куртки кошелёк. Подозвал официантку,
