на высоченной шпильке.
Они оказываются мне чуть великоваты, но сойдет для сельской местности. Лишь бы машина еще на месте была!
В перепачканном платье и чужих туфлях мчусь на первый этаж. Довольно легко нахожу распахнутую дверь у которой, к моему неописуемому счастью, до сих пор стоит белый автомобиль.
– А ты чего здесь? – спрашивает меня домработница. – Обед только через полчаса готов будет. Пока продукты принимаю.
– Ну, я помочь решила, – сочиняю на ходу правдоподобную небылицу.
Женщина не чует подвоха и довольно легко соглашается:
– На вот, – вручает мне какой-то лист бумаги, – по списку все проверь, что они вытаскивают, я отлучусь на пару минут. Борщ, боюсь, убежит.
– Скажите, а вы в город сейчас поедете? – интересуюсь у мужчин, когда мы остаемся одни.
– А тебе зачем? – лыбится молодой, наверное, офигевший от моего внешнего вида.
– Да мама с подружками встретиться не пускает, – киваю в сторону, куда ушла повариха, – говорит, снова пьяная домой приползешь, мне перед хозяином будет стыдно, – я, оказывается, та еще врушка. С три короба могу наплести ради спасения. – Даже в комнату меня переодеться не пускает. А мне, ну, очень нужно! – делаю акцент на слове «очень», и складываю ладоши в молящем жесте.
Парнишка окидывает меня оценивающим взглядом. Фух. Надеюсь, мне удалось достоверно обосновать свой внешний вид.
Его взгляд мне не особо нравится, но выхода нет другого. Или с ними уезжаю, или грею постель этому обманщику Демьяну, за связь с которым меня собственный отец убить готов.
– Ладно, тусовщица, – в итоге заключает водитель. – Подбросим. Но только условие есть.
– Какое? – стараюсь сохранить невозмутимый вид, хотя в груди от волнения трепыхается все.
Мне жуть как надо уехать, но связываться с очередным незнакомцем теперь страху подобно.
– Телефончик оставишь?
Ух. Прямо отлегло! Всего лишь телефончик. Минимальная плата за спасение.
– Ну, ладно. Только подвези сначала, – торгуюсь я, – а потом, так и быть оставлю тебе номер.
Мужчина, что постарше, в этот момент как раз вытаскивает из машины последнюю коробку.
– Миш, ты совсем что ли, всяких шаболд с собой таскать? – обращается он к парню.
Мой рот от возмущения раскрывается сам собой, но я ничего не говорю. Очень в город нужно.
– Перестань, бать, – отвечает молодой. – Нормальная она. Сам что ли молодым не был?
От их разговора неприятно становится. Внутри какое-то отвращение проскальзывает. И к себе. И к ним. И к ситуации в целом.
Чувство тревоги усиливается во сто крат. Но я не отступлю. У меня есть шанс, и я его использую.
– В кузов полезай, пока мать не вернулась. В кабине мест нету.
Перспектива не меньше часа трястись в темном закрытом ящике не радует. Даже страшно становится. До жути. Но я все равно послушно лезу, куда сказали. Оставаться здесь, дожидаясь Демьяна – еще страшнее.
– А где...? – Голос кухарки будто у самого уха слышу.
– Товар приняла и ушла куда-то, – спокойно отвечает водитель. Врет так же искусно, как и я.
А вдруг и мне наврал?
От такого не обнадеживающего открытия шея за секунду становится влажной. Меня в жар бросает, несмотря на то, что в машине довольно холодно. Почти как на улице.
Но выходить я не буду. Нет. Играть со мной больше не позволю!
Слышу звук захлопывающихся дверей. Резкий рев мотора.
Сердце начинает биться в ушах, когда автомобиль трогается с места. Внутри тоже все трясется в такт его ударов.
Прижимаю колени к груди и обхватываю их руками. Очень холодно.
Эта поездка станет, наверное, одним из наихудших событий моей жизни. Меня мотало и подбрасывало. Тошнило. Голова кружилась от тряски. От давящей темноты не хватало воздуха.
Но я пережила. Вынесла эти тяготы, потому что очень хотелось свободы.
Мужчины высадили меня у станции метро.
Думала, что мои глаза взорвутся от яркого дневного света. Их резало так сильно, что выцарапать хотелось.
Я расплатилась с Мишей номером своего телефона и попросила о возможности сделать звонок подруге.
Потом грелась в метро в фойе возле турникетов.
Не знаю почему меня в развратных красных туфлях и грязной одежде не вытолкали оттуда сразу же, или не вызвали полицию, но мне удалось дождаться Ксюшу без происшествий.
Только от заинтересованных сальных взглядов было не по себе, но это ничто в сравнении с тем, что теперь я свободна.
Рассказываю Ксю обо всем, что со мной случилось. Ничего не утаиваю. Кажется, что легче станет, если вот так, как на духу все выложить.
Этого, правда, не происходит. Неприятный осадок от плена и злости папы никак не хочет покидать душу, терзая меня изнутри.
– Ты права, – заключает Ксюша, когда ставит передо мной чашку с зеленым чаем. – Домой возвращаться было нельзя. Надо дождаться, пока предки остынут. Соскучатся, и им уже не будет так важно что ты и с кем делала, главное, что цела.
– Так я могу остаться? – на всякий случай уточняю я, потому что в последний раз мы с подругой расстались на весьма печальной ноте.
– Конечно! Я же сто раз тебе говорила, – напоминает она.
– А как же твой ухажёр? Новый.
Ксюша как-то странно отмахивается от вопроса. Видно совсем не хочет затрагивать эту тему.
И я больше не лезу. Не хочу напрягать ее. Да и груз собственных страхов просто не даст мне возможности нагрузить себя еще и чужой болью.
– Отдохни… – командует подруга, а мне и не хочется возражать. Вроде бы все закончилось, а облегчения так и нет.
Хотя, как это закончилось? Я же до сих пор замужем за этим… Демьяном. И он вряд ли оставит меня в покое.
Почему-то снова представляю его сексуальное тело. Не специально. Само собой. Горячие, почти обжигающие ладони. Темноту в глазах.
Непроизвольно свожу ноги, когда вспоминаю о том, как он ласкал меня прямо там, нагло накрыв своих атлетичным телом.
Похабные мысли точно нарочно лезут в голову.
Накрываю ее подушкой, чтобы просто не думать ни о чем, и мычу от досады.
Наверное, я все же проваливаюсь в сон, потому что странный шум точно из забытья меня вырывает.
Разлепляю глаза, и вижу перед собой подругу.
– Прости меня, Аль, – просит она со слезами на глазах.
– За что? – не понимаю я.
Но ответ находится сам собой, когда я
