непроглядный черный цвет. Ноги Полуночника начали медленно погружаться в землю, и я громко вскрикнула от ужаса.
'Нэш! — Проорала я. — Я возвращаюсь, а ты вытащи меня оттуда! Быстрее!'
Полуночник очень быстро погружался во тьму образованного котлована, и, не дождавшись ответа от вампира, я стрелой полетела обратно, в свое тело. Стоило мне ворваться в него, как меня за плечи схватил Нэш, с силой вырывая из сырой, черной земли. И вдруг то, что втягивало меня внутрь котлована, остановилось. Земля перестала крошиться по краям обрыва, заглатывая все на своем пути, стих грохот обвала.
Зависнув над поляной, совсем недавно благоухающей и зеленой, мы наблюдали, как сырая почва возвращает свой привычный темно-коричневый цвет, чернота отступает. Вскоре котлован перестал себя вести, как вход в чертоги Крайя, и сейчас напоминал угасшее жерло вулкана.
Нэш медленно подлетел к краю образовавшейся пропасти и опустился к дереву, половина корней которого была уничтожена, а вторая половина торчала из земли перепутанным клубком.
— Ни х… себе! — выругалась я, заглядывая внутрь котлована. — Нэш, ты это видел? Мне это не снится?
— Могу ущипнуть, — услужливо предложил вампир. — Лини, ты впечатляешь. Даже я так не могу — уничтожить одним ударом добрую часть леса.
— Это не я, — слабо отозвалась я. — Вот это силища! Одним касанием руки! Он что, пытался сам себя похоронить?
— Рануш злиться будет, — довольно заметил вампир. — Это его территория. Лини, а что за тьма была? От центра исходила?
— Не знаю, я в тот момент растерялась и особо не всматривалась.
— Лини, предлагаю срочно покинуть это место. Рануш скоро узнает об этом котловане, сюда прилетит на разборки.
Я пощупала край обрыва — обычная земля. Осторожно перепрыгнула через вывернутый корень дерева и ступила на рыхлую почву, оглядываясь. Котлован напоминал вспаханное поле перед посадкой семян, ни корешка дерева, ни веточки, одни сырые, темно-коричневые комья земли.
— Здесь ничего нет, — сообщила я Нэшу, который не спешил прыгать вслед за мной в грязь. — Даже червей не видно. Что это был за удар? Почему он вдруг начал действовать? Зачем он это сделал?
— У меня спрашиваешь? — хмыкнул вампир. — Это у тебя раздвоение личности, не у меня. Ты меня слышала, Лин? Я говорю, что убираться надо отсюда. Не хочу, чтобы тебя Рануш увидел.
— Да слышу я, слышу, — отозвалась я, карабкаясь обратно.
Котлован был пуст, там не было ответа на мои вопросы, а Полуночник вряд ли мне ответит. Он вообще странный парень. То молчит, то сутками стоит без движения, то лес уничтожает. Да и время поджимало.
Я посмотрела на небо, определив по его цвету, что солнце уже вышло из-за горизонта, начинался шестой день пребывания в Старом Лесу. Больше нельзя было задерживаться, надо было покидать это место, Нэша, ставшего мне другом, и идти навстречу с тремя малознакомыми парнями.
Потирая глаза, в которые словно песку насыпали, я спросила вампира:
— Нэш, далеко отсюда ближайшее поселение? Мне искандар нужен.
— В семи часах к востоку, — сообщил Нэш. — Надумала уйти?
— Да. Пора уходить. Время поджимает.
Вампир шевельнул крыльями за спиной, чуть помолчал и спросил:
— Тебя проводить? — снова предложил он.
— Не надо. Ты внимание привлекаешь. Я же в стане врага, мне нужно быть незаметной.
— Мне самому уже пора уходить, — подумав, сообщил Нэш. — Брат ждет, у него для меня дела накопились Лини, жаль, что не могу отнести тебя к Горам Мудрого. Мне с тобой интересно было. Развлекать ты умеешь. Это ж надо же, одним ударом… Приходи в Алию через год, развлечемся. Город снова разгромим, драконьей кровушки попьем…
Если живы будем, добавила я про себя. Меньше знаешь, крепче спишь. И хоть Нэш вообще не спал, но рассказывать ему о том, что будущего у нас может и не быть, не хотелось.
— Не против. Встретимся в Алии через год, — улыбнулась я ему. — Тогда я пойду, Нэш. Не будем долго прощаться. Об одном у тебя попрошу, напоследок…
— О чем? — Нэш наклонил голову к плечу.
— Научись смеяться.
Вампир хмыкнул.
Четырехлапый искандар, которого я позаимствовала из стойл старосты одной из векторанских деревень, рыкнул на ребятню, толпой обступившего его. Дети пытались то поймать его за кнутообразный, полосатый хвост, то подергать длинные, доходящие до земли твердые уши, то погладить зверя против мохнатой, коричневой шерстки. Зверь, миролюбивый по своей природе, терпеливо стоял на одном месте, лишь изредка порыкивал на детвору, с радостью слизывая с их рук сладкий вабуп, местный фрукт. Его ничуть не смущал тот факт, что его силой вывели из привычного стойла и заставили скакать по степям пять дней, делая редкие передышки на отдых и останавливаясь на три-четыре часа для сна. Удивительно, как он смог выдержать бешеную гонку и не издохнуть. Он вообще был самым сильным и флегматичным из всех искандаров, что я встречала. Философски относился к жизни. Сменилась хозяйка? Такова судьба. Скакать по степям? Пожалуйста, только корми. Детей развлечь? Почему бы и нет, раз вабупом угощают. Надо будет продать его в хорошие руки, заслужил.
Я поправила платок, закрывающий лицо, бросила монетку одному из мальчишек, чтоб тот позаботился об искандаре, и решительно зашла в трактир, стоящий на окраине города Уз. Дорога заняла пять дней, и утром одиннадцатого дня, немного опоздав к намеченной дате, вошла в город, объехав стражей возле главного входа. Свой канар мне им показывать не хотелось — здесь была территория Вектора. Зашла через 'черный' вход, который есть в любом городе, и стоит около трех золотых. В моем мешочке с монетами как-то сразу стало пусто, грустно стало оставшимся двум золотым без своих друзей, а мне еще грустней. Перед своим странствием мне пришлось потратить все деньги на магические амулеты.
Отбросив печальные мысли, я огляделась — трое людей возле бара, да четверо гномов, работающих в Горах Мудрого. Уже с утра напиваются.
— Эй, хозяин, — окликнула я сорокалетнего, усатого мужика, протирающего стаканы. — Поесть не найдется?
— А как же, — бросив на меня быстрый взгляд, ответил усатый. — Фирменный горячий сорох, есть жареный трусть, или гарго, запеченный с овощами. Что пожелает путник?
— Давай сороха, — выбрала я. Люблю мясо, а рыбу и птицу пусть другие жуют.
— Двадцать медных, — сообщил усатый.
Он повернулся в сторону кухни, из которой плыли вкусные запахи и крикнул:
— Один сорох, дорогая!
— Слышу, слышу! — донесся мелодичный женский голос.
Надо же, 'дорогая'. А он еще и без живота, вечного спутника всех трактирщиков и кабатчиков.
— Комнату не желаете? — любезно поинтересовался усатый, пока я устраивалась на высоком стуле.
Неподалеку от меня мужик в
