верно, прослушала. Я тогда была слишком занята снимком УЗИ, который не выпускала из рук, и мыслями, которые с бешенной скоростью проносились в голове. Слегка пожав плечами, в знак того, что теперь ничего не поделаешь, отставила стакан в сторону, убедившись, что в случае чего смогу быстро его схватить, и начала прислушиваться к себе. Как ни странно, но мне и в правду становилось легче с каждой минутой. Удивительно!
Теперь я смогла наконец вздохнуть полной грудью, а не дышать так словно только что стометровку пробежала.
— Давай-ка я тебя в комнату отнесу? — почти шепотом предложил Никита.
— Не надо. Ты иди, а я еще немножко здесь посижу…
Никита естественно никуда не ушел, а отодвинув корзину для грязного белья в сторону уселся рядом и, приобняв меня за плечи, привлек к себе.
— Ну вот малыш и дал о себе знать. Да? — тихо спросил Никита, а я, хоть он и пытался это скрыть за маской отчужденности, услышала нотки сожаления в его голосе. Хотя может я ошибаюсь и Ник не имел ничего такого в виду?
— Угу… — совсем невесело отозвалась я. — Только к такому я уж точно не была готова!
— Ничего… — со «знанием дела» протянул мужчина. — Это ненадолго. Придется немного помучиться, правда, но какой результат!
От его слов что-то внутри, там, в самой глубине души, отозвалось болью за него. За Никиту Бахчева… Я ведь помню тот его разговор с другом и знаю, что Никита лишен самого главного в жизни любого мужчины — возможности продолжить свой род.
— Это да! — почти мечтательно ответила я. — Спасибо тебе за все!
Я вдруг звучно шмыгнула носом, стараясь не разреветься от накатившего чувства благодарности. Эмоции сейчас почему-то с бешенной скоростью сменяют друг друга и это раздражает так, что прям ударить кого-то хочется. Столько вот злости, оказывается сидит во мне с грустью подумала я.
— Ну ты чего?! — Никита сильнее прижал к себе, наверное почувствовал что если сейчас не успокоит, то потом придется вновь разгребать последствия в виде никому не нужных слез. — Тебе уже лучше? Встать можешь?
— Не знаю, но могу попробовать. — я для начала встала на четвереньки и только потом, с помощью Ника, поднялась на ноги.
Легкое головокружение не заставило себя долго ждать, но Бахчев был рядом, а значит было на кого опереться.
Выйдя в коридор, я сразу ощутила знакомый хвойный запах, а метнув взгляд в сторону входной двери тотчас обнаружила причину — елка! Она правда была запакована в голубую пластиковую сеточку и тем не менее пушистая красавица (она просто обязана ею быть) абсолютно точно стояла в пороге.
— Это что?
— Как что? — смущенно брякнул Бахчев. — Подарки и елка! Сегодня же Новый год!
Марина
— Со мной абсолютно точно все в порядке! — воскликнула я, чуть сдерживая раздражение, когда Никита в сотый раз «справился» о моем самочувствии.
Я сейчас с азартом занимаюсь распаковкой покупок, которые добавил курьер к тому, что Бахчев ранее принес с собой. А Ник вьется вьюном вокруг и только отвлекает нескончаемыми вопросами в стиле «как себя чувствуешь?».
Не смотря на навязчивость с его стороны, я очень благодарна за заботу и тот трепет с которым он со мной нянчится. Я уже и забыла, когда в последний раз кто-то так относился ко мне. Конечно в детстве мама не отходила от моей кровати, когда я умудрялась подхватить какой-нибудь вирус, но это и были единственные счастливые моменты, когда она дарила мне свою материнскую любовь и ласку. Поэтому заболеть в детстве я старалась как можно чаще, но как назло сильный иммунитет справлялся и с огромными съеденными сосульками, и с «босыми ногами», и «голой головой», и много еще с чем.
В остальное же время мама была всецело поглощена похождениями отца и сильно страдала по этому поводу. Пыталась скандалить, но отец резко пресекал все покушения на собственную «свободу». Я же для него была не более чем удачным вложением, которое со временем принесло свои плоды в виде «нужного» зятя.
Поняла я это слишком поздно, а в детстве безумно любила своего красивого и очень строгого отца и всеми силами старалась быть «хорошей» чтобы понравиться ему. А хорошесть эта заключалась в том, что я должна была учиться на отлично и не мешаться под ногами. Чтобы не отвлекала «занятого» отца от его невероятно важных дел, которыми в последствии оказались любовницы разных мастей и калибров.
С виду счастливая и примерная семья, оказалась насквозь прогнившей ячейкой общества, которая держалась на одной лишь фразе: «А что люди скажут?».
Теперь же мне приходится пожинать плоды! Начиная работу с психологом, которого нанял для меня Никита, я и не надеялась на хоть какой-нибудь результат, наивно полагая, что абсолютно здорова и все это не совсем то, что было нужно.
Но я сильно заблуждалась. Теперь, глядя на то, как Бахчев преспокойно выражает свои чувства и эмоции я поняла насколько закрыта и запугана сама. Да я даже не знаю кто я, чего хочу, что нравится именно мне, а что не нравится. Желание всем угодить сыграло злую шутку. Мало того, что меня переставали замечать близкие люди (я словно сливалась с пространством вокруг них, и была ничем иным как удобной частью их жизни), так я и сама перестала видеть в себе личность со своими собственными желаниями и запросами.
Поняла и прочувствовала я все это максимально отчетливо в тот момент, когда госпожа-психолог дала мне наипростейшее задание, а справиться с ним мне оказалось не под силу. Ну то есть не совсем… Я конечно ответила на довольно простые вопросы, но времени ушло на это слишком много, да и простыми эти вопросы будут для человека у которого связь с самим собой пусть и не налажена, но хотя бы не потеряна.
А вопросы-то заключались всего-навсего в том, что я сама о себе должна знать: любимый/нелюбимый цвет, блюдо, музыка и тому подобные.
— Ну, что решила какого цвета будут украшения на нашей елке?
Ник вернулся из кухни с подносом в руках, где дымились две небольшие чашечки с горячим напитком.
— Какао? — с интересом полюбопытствовала я, унюхав сладковатый аромат напитка. Утренняя тошнота отступила и теперь меня одолевал просто зверский аппетит.
— Да… — Никита окинул меня шутливым придирчивым взглядом, а потом осторожно уточнил: — Как думаешь, малыш не будет против?
— Что? — я сначала изумленно вытаращила на него глаза, а потом и вовсе расхохоталась. — Мне кажется, что пока здесь решаю я, а не
