Мой рот приоткрылся, и я двигала пальцами все быстрее, ощущая себя на краю скалы в мгновении от падения в глубины вечности. Он подпитывал мое воображение, он волновал мою сущность, он просил меня распадаться на части напротив его губ, и я сделала это. Я разбилась от его прикосновения внутри себя и выпустила наружу чувство блаженства, не в силах вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя живой.
Я в порядке.
Я в порядке.
У меня все чертовски хорошо.
И затем я открыла глаза и увидела темноту в своей спальне.
Я вытащила руку из пространства между моих бедер.
Вернула трусики обратно, и чувство блаженства рассеялось.
Я не в порядке.
Я посмотрела на сторону Стивена, и отвращение к себе затопило меня. На мгновение, клянусь, я увидела его, лежащим на кровати рядом со мной и глядящим на меня с замешательством. Я моргнула и потянулась к нему, чтобы коснуться его, но он исчез.
Потому что его на самом деле никогда там не было.
Что я только что сделала? Как я могла сделать такое? Что случилось со мной?
Заставив себя подняться с мятых простыней, я направилась в ванную и включила душ. Я ступила в него по-прежнему в трусиках и лифчике и упала на пол, как только вода окатила меня. Я просила капли воды вытянуть мою вину в водосток, позволяя разочарованию, которое я чувствовала, охватить мое тело. Но этого не произошло.
Душ дождем лился на меня, смешиваясь с моими слезами, и я сидела там, пока вода не стала холодной. Я задрожала в кабинке и закрыла глаза.
Еще никогда я не чувствовала себя такой одинокой.
Элизабет
Несмотря на протесты Таннера, я решила выбрать Тристана на роль помощника, чтобы ухаживать за нашим газоном. Каждую субботу он приходил стричь газон и уходил в город на работу к мистеру Хенсону. Иногда он работал по утрам, в другое время — ближе к вечеру. Мы не говорили с моей пьяной ночи, но я думала, что все в порядке. Эмма всегда играла с Зевсом во дворе, пока я сидела на крыльце и читала любовный роман. Даже когда вашему сердцу больно, есть что-то обнадеживающее в чтении книг, наполненных любовью. Страницы как будто напоминают о том, что однажды я буду снова в порядке. Может быть, буду в порядке.
Каждую неделю я пыталась заплатить Тристану, но он отказывался. Каждую неделю я приглашала его остаться на обед, и каждую неделю он говорил нет.
Однажды в субботу, он пришел прямо в то время, когда Эмма была посреди эмоционального срыва, а он был на расстоянии, изо всех сил стараясь не подходить ближе.
— Нет! Мама, мы должны вернуться! Папа не знает, где мы! — плакала Эмма.
— Я уверена, что знает, детка. Я думаю, что мы должны еще немного подождать. Дай папочке время.
— Нет! Это никогда не занимало у него так много времени! Тут нет перьев! Мы должны вернуться назад! — заорала она, когда я попыталась притянуть ее в объятья, но она оттолкнула меня и поспешила в дом.
Я вздохнула, и когда посмотрела на Тристана, увидела его гримасу. Я пожала плечами.
— Дети, — я улыбнулась. Выражение его лица осталось прежним.
Он повернулся, чтобы пойти назад к своему дому.
— Куда ты идешь?
— Домой.
— Как? Зачем?
— Я не собираюсь стоять здесь и слушать, как твой чертов ребенок сидит и ноет все утро.
Недоброжелательный Тристан вернулся в полную силу.
— Боже. Иногда я начинаю верить в то, что ты порядочный человек, но потом ты просто делаешь выпад и напоминаешь мне о том, какой ты ублюдок.
Он не ответил и снова исчез в своем темном доме.
***
— Мама! — на следующее утро я проснулась от гиперактивной Эммы, прыгающей вверх и вниз на моей кровати. — Мама! Это папа! Он пришел! — закричала она, заставляя меня сесть.
— Что? — пробормотала я, потирая сонные глаза. — Эмма, мы спим по воскресеньям, помнишь?
— Но, мама! Он появился! — воскликнула она.
Я выпрямилась, когда услышала снаружи звук работающей газонокосилки. Надев пару треников и топ, я последовала за моей взволнованной девочкой к передней части дома. Когда мы вышли наружу, я начала немного задыхаться, когда увидела крыльцо, покрытое белыми перьями.
— Видишь, мама! Он нашел нас!
Прикрыв руками рот, я смотрела на белые перья, которые порывы ветра поднимали в воздух.
— Не плачь, мама! Папа здесь. Ты сказала, что он найдет нас, и он нашел, — объяснила Эмма.
Я улыбнулась.
— Конечно, дорогая. Мама просто счастлива, вот и все.
Эмма начала собирать перья и улыбнулась.
— Фотографию? — спросила она. Я поспешила внутрь, чтобы взять старый «Полароид» Стивена и запечатлеть Эмму на привычной фотографии, где она держит перо для ее «Папа и я» коробочки. Когда я вернулась, Эмма сидела на крыльце с сияющей улыбкой и дюжиной перьев, окруживших ее.
— Ладно, скажи «Сыр»!
— Сыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыр! — закричала она.
Фотография распечаталась, и Эмма побежала внутрь, чтобы добавить ее в свою коллекцию.
Я смотрела на Тристана, который подстригал траву, делая вид, что понятия не имеет, что происходит. Подойдя к нему, я выключила газонокосилку.
— Спасибо, — сказала я.
— Я не знаю, о чем ты, черт возьми, говоришь.
— Тристан… спасибо.
Он закатил глаза.
— Может, оставишь меня в покое?
Он повернулся, чтобы включить косилку, но я положила свою ладонь на его руку. Его руки были сильными, грубыми, но теплыми.
— Спасибо.
Когда наши взгляды встретились, я почувствовала, что его прикосновение стало теплее. Он улыбнулся настоящей улыбкой. Улыбкой, которую я еще не видела. Не знала, что его губы способны так улыбаться.
— Это не проблема. Я нашел чертовы перья в магазине мистера Хенсона. Это было не сложно, — он сделал паузу. — Она хорошая, — сказал он, указывая в сторону дома, говоря об Эмме. — Она хороший ребенок. Раздражающий настолько, что хочется уйти, но хороший.
— Останешься на завтрак? — спросила я.
Он покачал головой.
— Остановимся на обеде.
Он снова отказался.
— Ужин?
Тристан прикусил нижнюю губу и уставился на землю, обдумывая мою просьбу.
Когда наши взгляды встретились, я чуть не упала от единственного слова, которое он сказал.
— Хорошо.
Соседи судачили, что бы могло означать, что Тристан работал над моим газоном, но я постепенно начинала все меньше и меньше заботиться о том, что думают другие.
